ГЛАВА 17

В ресторан они ехали в разных машинах, и во время этой короткой поездки Ник все еще слышал низкий голос Валери, словно она сидела с ним рядом.

– Как странно, – проговорила она, пока он держал ее за руку около дверей ее дома. – Я представляла тебя только в Калифорнии. Ты здесь надолго?

– Мы заехали лишь на день. Я теперь живу в Вашингтоне.

Веки ее глаз дрогнули.

– Должно быть, вся твоя жизнь сильно переменилась.

– Не в первый раз, – откликнулся он, и они обменялись долгим спокойным взглядом.

«Она стала привлекательнее, – думал Ник, – чем была та девочка-студентка». Она стала стройнее, манеры ее были теперь утонченнее, а ее рыжеватые волосы, отливающие теперь чистым золотом, имели уже не такой буйный вид. Одиннадцать лет отшлифовали ее красоту. Нику она показалась похожей на законченную, получившую окончательную отделку картину.

– Вал, Ник хочет вместе пообедать, – произнес Карл. – У нас есть время, чтобы проехаться в город?

– Да, – она по-прежнему глядела на Ника. – Я поеду с удовольствием.

Она оглянулась и увидела Чеда.

– Мой сын, – представил Ник. – Чед Филдинг. Валери Стерлинг.

– Давно хотела с тобой познакомиться, – улыбнулась Валери, пожимая ему руку.

– Или мы едем… – брюзгливо начала Сибилла…

И они все разом двинулись. Ник посадил Сибиллу с Чедом в свою машину, а Валери отправилась с Карлом, но уже через несколько минут они снова объединились в «Виндзор Инн», где их провели к большому круглому столу в дальней зале, выходящей окнами в сад.

Зал был по-домашнему маленьким и уютным, отделанный черным деревом; высокие окна казались утопленными в стене, так широки были подоконники. Люстра с плафонами в форме свеч была подвешена высоко под потолком; глубокие мягкие кресла окружали простые деревянные столы.

«Вот местечко для влюбленных», – подумал Ник.

Ресторан «Виндзор Инн», разместившийся на главной улице Мидлбурга посреди современной цивилизации, сохранил атмосферу и следы праздных минувших дней. Местечко, чтобы задержаться после обеда, перекинуться парой слов, глядя на языки пламени, пляшущие в камине, прежде чем подняться в спальню наверху и опустить шторы.

Но вместо этих несбыточных мечтаний Ник довольствовался тем, что сидел за круглым столом в компании Сибиллы и Карла Стерлинга справа, Чеда, а за ним Валери – слева. Когда Ник смотрел на нее, их глаза встречались над головой Чеда. «Гораздо красивее», – вновь решил Ник, но одно осталось неизменным: она часто меняла позу, в которой сидела, и жестикулировала во время разговора. Только он не мог решить, было ли это прежней непоседливостью, которая была так ему памятна, или же это была новая нервозность.

Хотел бы он знать, счастлива ли она?


– Сибилла рассказывала мне о своей церкви на завтраке во время охоты на лис, – сообщил Карл. – Я тогда был нездоров и не мог охотиться. Потом мне все хотелось посмотреть на это сооружение, но все как-то не мог выбраться. Знаешь, Вал, это совершенно невероятно! Такое ощущение, что он возник сам по себе, как будто кто-то опустил его с неба и поставил посреди полей.

– Судя по твоим словам, это и впрямь невероятно, – Валери отложила карточку с меню. – А что еще будет у тебя там, Сибилла?

– Что еще? – не поняла думавшая о другом Сибилла.

– Должно быть, ты что-то задумала. Представить себе не могу, чтобы ты построила церковь посреди полей и лесов и так ее и оставила, не пристроив еще чего-нибудь. Похоже, ты заложила новый город. Знаешь, так, как это было во времена завоеваний? Сначала церковь, потом школа, потом ратуша.

Сибилла покачала головой.

– Я построила церковь, потому что я верю в Лили. Ни о чем другом я и не помышляла.

Установившееся молчание нарушил Карл.

– А как она была построена? – спросил он. – Только на поступающие пожертвования? Если твоя Лили смогла собрать столько за такое короткое время, она, должно быть, выдающаяся личность. Мне бы хотелось взглянуть на нее как-нибудь.

– Только на пожертвования, – подтвердила Сибилла. – Семь миллионов мы уже получили, и поступления продолжаются. Ну, конечно, Лили – выдающееся создание, хотя Ник, например, никак не может поверить в это. Он отказался от ее передачи.

– Не твой стиль? – поинтересовался Карл у Ника.

– Это совсем не то, что я задумывал для нашей телесети, – резко сказал Ник.

– А что ты задумал? – спросила Валери.

– Что-то более сильное и интересное. По крайней мере, такую программу мы стараемся выпускать. Мы не взываем к каждому, мы просто делаем то, что у нас, кажется, получается совсем неплохо. А что мы не можем делать хорошо, так это передачи, где зрителю все ясно заранее. У нас много развлекательных программ, много истории и, может, чуть поменьше науки, есть книжные обзоры и некоторые совсем новые по типу передачи, я надеюсь, более честные, чем у наших конкурентов.

– Но нет религии.

– Есть, но наша собственная, – он улыбнулся. – Мы рассчитываем на то, что, действуя в выбранном направлении, мы справимся с любой конкуренцией. Вот и все. Полно всяких станций, которые предлагают проповедников на любой вкус и для любой веры. По-моему, их вполне достаточно. Сибилла же занимается тем, что ей прекрасно удается, просто это не для нас.

– Даже если это привлекает массу телезрителей?

– Мир полон зрителями. Нам остается только найти подходящих именно нам.

– Я думала, что телестанции хотят заполучить как можно больше зрителей.

Он опять улыбнулся.

– Мы пытаемся сделать все наоборот. Мы выносим на зрительский суд себя и свои идеи, и если наши передачи есть кому смотреть, значит, все в порядке. Если нет, то я подыщу другую работу.

– Ты хочешь сказать, что не собираешься менять своих взглядов и становиться не тем, что ты есть?

Их взгляды встретились.

– Кажется, нам уже приходилось обсуждать это однажды, – заметил Ник.

– Пора бы нам заказать, – оборвала их Сибилла.

Она внимательно разглядывала их, пока они беседовали. Невозможно, чтобы между ними что-то завязалось после стольких лет. Во всяком случае она этого не допустит.

– Если Чед собирается поездить верхом, то нам нужно поторапливаться.

– Согласен, – кивнул Карл, подзывая жестом официантку. – Я тоже не могу сегодня задерживаться.

– Ты уже выбрал, что будешь есть?

Чед кивнул и обратился к официантке:

– Пожалуйста, жареный перец с козьим сыром в масле и цыпленок в тесте.

Карл воззрился на него, а в глазах Валери запрыгали искорки.

– Мне то же самое, этот выбор мне нравится.

– Это папа научил меня, – пояснил Чед. – Мы часто это едим.

Он зачарованно смотрел на Валери с той минуты, как увидел ее. Она была так красива, что он не мог оторвать от нее глаз. У нее был чудесный голос, низкий и мягкий, словно поцелуй, решил Чед, не сумев найти другого подходящего слова, чтобы описать его. Или похоже на то, будто она обнимает тебя и прижимает к себе.

– А твой папа сам не готовит? – спросила Валери, в то время как другие заказывали. – Когда мы учились в колледже, у него неплохо это получалось. Он был лучшим поваром из тех, кого я знала.

– Только иногда, но ведь он жутко занят. А вы дружили в колледже?

– Да, мы были добрыми друзьями. Нам было очень весело в те времена.

– А почему же вы так долго не встречались?

– Мы разъехались в разных направлениях – твой папа остался в Калифорнии, а я переехала в Нью-Йорк.

– Но вы могли переписываться.

– Могли бы. Но я не люблю писать письма.

– Я тоже, – признался Чед. Он старался придумать, что бы еще такое сказать, чтобы она не начала разговаривать с другими.

Когда они знакомились, она опустилась на корточки и поцеловала его, крепко обняв и говоря, что давно хотела познакомиться с ним, что он очень красивый мальчик и похож на своего отца, а Чед решил, что вот на такой женщине и должен жениться его отец: чтобы у его жены был ласковый смех и чтобы ей не было противно, когда до нее дотрагиваются. Правда, она уже была замужем.

Но она могла бы и развестись, ведь многие люди разводятся. А муж Валери какой-то неразговорчивый, с ним, наверное, скучно жить вместе.

– А для вас мой папа готовил в колледже?

– Конечно, – улыбаясь, созналась Валери. – Я совсем не умела этого делать, да и сейчас, признаться, не умею. Вот он и выручал меня.

– Вы должны уметь готовить. Все мамы умеют.

– Но я не мама.

– Нет? – Чед снова бросил взгляд на Карла.

– Нет еще. Давай поговорим о ресторанах. Ты какие больше всего любишь?

– Китайские и итальянские, и французские, и дары моря, и гамбургеры, и пиццу. Мы все перепробовали.

Валери расхохоталась.

– Вот два железных желудка! А что еще вы делаете вместе?

– Ой, кучу всего. Играем в мяч, катаемся на велосипедах, ездим за город, вместе читаем, вместе смотрим киношки и спектакли, а иногда и концерты, ну, вы знаете, в Центре Кеннеди, с огромной черной головой футов в сто, Президента Кеннеди?

– Бронзовая голова, и совсем не в сто футов, но мы, пожалуй, не будем измерять ее.

– Точно. Мы ходили туда, и мне страшно понравилась эта бронзовая голова. И еще огни.

– Вы неплохо проводите вместе время, – заметила Валери, и в ее голосе проскользнула тоскливая нотка.

– Да, это все папочка придумывает. Но он и один часто уходит, приглашает с собой разных женщин, и тогда я остаюсь с Еленой и Мануэлем. С ними тоже нормально, но уж совсем не так здорово, как с папой.

Валери кивнула, задумчиво щуря глаза.

– А еще я езжу верхом, – выпалил Чед, стараясь задержать внимание Валери. – У нас нет места для лошадей там, где мы живем, но мама меня иногда приглашает к себе. А у вас сколько лошадей?

– Восемь. И еще у нас в конюшне стоит двенадцать лошадей наших соседей. А ты любишь кататься верхом?

– Страшно люблю. А вы ездите на всех восьми?