Но больше всего я нуждаюсь в том, чтобы Эндрю хотел быть со мной. Мне хочется, чтобы он прислушивался ко мне, говорил со мной, был со мной.

Когда я осознаю все эти откровения, у меня не хватает смелости сказать Эндрю о своих чувствах. Какая же трусиха. Я боюсь потерять человека, которому отдала своё сердце много лет назад. Ладно, мне нужно быть честной с самой собой. Самая большая правда в том, что прошлой ночью я хотела другого мужчину. Но если Эндрю будет страстно сражаться за меня, моя одержимость Джулианом наверняка исчезнет. Верно? Вместо этого я, как обычно, извиняюсь.

– Мне очень жаль, Эндрю. Я не знаю, что на меня нашло.

– Ну, ты же знаешь, как я отношусь к сексу. Для него у нас есть время и место, но прошлая ночь была неподходящей. Мне казалось, что ты удовлетворена нашей программой на вечер среды. Это время идеально подходит нам и нашему распорядку. Мы стали старше, нам есть о чём ещё беспокоиться.

Эмм. Я не согласна. Совершенно. Я пристально смотрю на него. До сих пор не могу поверить, что он тот, кто когда-то жаждал моих прикосновений. Мужчина, который будил меня посреди ночи нежными поцелуями, отчаянно желая заняться со мной любовью. И хотя у нас всегда был секс в постели и в той же миссионерской позе, что и сейчас, тем не менее, у нас был секс... много лет назад.

Я стараюсь не думать о произошедшем несколько недель назад. О ночи, в которую я предложила попробовать что-нибудь новенькое. Я хотела сделать ему минет. Отсосать. Я же не попросила Эндрю выполнить акробатический трюк в постели. Хотя, с его ежедневной йогой, я не сомневаюсь, что он смог бы выполнить любое из них без каких-либо проблем.

Мой жених даже не смотрит на меня. Его голова похоронена среди бумаг, а я стала помехой в мире Эндрю Нильсона. Как он мог поверить в то, что я счастлива заниматься сексом по расписанию раз в неделю? Мне давно следовало изменить это. Я чувствую разочарование и боль поэтому не задумываясь, выпаливаю.

– Эндрю, я возвращаюсь в Нью-Йорк. Мне нужно немного отдохнуть. Я не знаю, что происходит между нами, но хочу знать: любишь ли ты меня.

Он, наконец, прерывает своё чтение. Эндрю даже не встаёт со своего тёмно-коричневого офисного кресла, а просто поворачивается на нём. Затем он снимает очки, и мы встречаемся взглядами. Даже при том, что он заставляет меня чувствовать себя нелюбимой, я всё равно люблю его. Он вынуждает меня ощущать себя брошенной, а я всё равно хочу проводить время в его компании. Я стала той, кого больше не знаю. Потирая переносицу, он произносит.

– Не глупи. У тебя просто месячные. Конечно же, я люблю тебя. Ты единственная женщина, которую я когда-либо любил. Я любил тебя, когда был подростком, и буду любить, когда мне стукнет сотню лет. Не могу представить, чтобы я любил другую женщину. Стал бы я слушать эту чушь, если бы это было не так?

– Эндрю, как ты можешь считать наш разговор чушью? Наши отношения рушатся, и я пытаюсь хоть как-то исправить это. Я отдаю тебе всю себя. Почему ты всё ещё так и не сделал мне предложение? Ты вообще хочешь на мне жениться? – я боюсь ответа, но отчаянно нуждаюсь в том, чтобы услышать его.

– Ну, всё вышло из-под контроля. С моей должностью и книгой. К сожалению, эта книга занимает больше времени. С тех пор как моя коллега ушла в декретный отпуск, мой график стал более жёстким, – он делает паузу. – Поэтому мне трудно планировать свадьбу.

Это больше, чем просто планирование свадьбы.

– Я никогда не хотела большой свадьбы. Я даже не хочу торжества. Я же говорила, что меня бы устроило, если бы мы просто расписались. Разве ты не понимаешь? Я просто хочу тебя, – мои глаза по-прежнему сосредоточены исключительно на нём, но слова бьют меня. Я просто хочу тебя. Я больше не знаю, правда ли это.

Хочу ли я выйти замуж за этого человека, учитывая то, что я фантазировала о другом мужчине?

Джулиан – просто фантазия. Эндрю настоящий. Мужчина, которого я так долго любила.

Его голос звучит раздражённо, когда он произносит.

– Знаю-знаю, – поднимаясь со своего места и вместо того, чтобы утешать меня, он подходит к своему коричневому, изодранному портфелю, выпуск которого может с лёгкостью датироваться 1960-м годом. Что он делает? Наконец, открыв его, внимание Эндрю сосредотачивается на чём-то, очевидно, гораздо более важном, чем наши отношения. Его глаза всё ещё сосредоточены на содержимом портфеля, когда он вздыхает.

– Тебе действительно нужно разводить драму из-за этого?

Для Эндрю я стала послеобеденной мыльной оперой.

Как мне реагировать на подобное, когда гнев и боль обостряются внутри? Я не жестокая женщина, но это может измениться. Сжимая кулаки, я смотрю на него сверху вниз; глядя на мои кулаки, Эндрю качает головой. Наконец, я опускаю кулаки и скрещиваю руки, надеясь защититься от того, что, как я знаю, разобьёт мне сердце. Я стою и жду, когда же станет больно. Правда неизбежно принесёт мне много боли. По-прежнему сидя передо мной всего в нескольких футах от меня, Эндрю признаётся.

– Нам не нужно жениться. Я не вижу причин для того, чтобы что-то менять. Почему мы не можем просто оставить всё как есть? Мы довольны своей жизнью. В данный момент она немного безумна, но через несколько месяцев у нас будет больше времени. Мы не можем иметь детей, и я не хочу никого усыновлять. Какой в этом смысл? – спрашивает он, словно это не самый болезненный разговор, который у нас когда-либо был за наши почти шестнадцать лет вместе.

– Какой в этом смысл? Какой в этом смысл, Эндрю? – я медленно пячусь назад.

Действительно, Лина, какой в этом смысл?

Я смотрю на человека, которого любила всю свою жизнь, на мгновение, задумываясь, не предложит ли он мне что-нибудь ещё. Слово. Знак. Любое признание в том, что он разбил мне сердце.

Мои глаза увлажняются. Секунды кажутся вечностью, когда ждёшь чего-то, что никогда не произойдёт. Никогда не наступит.

«Он не собирается ничего говорить», – наконец, признаю я и, развернувшись, неэффектно ухожу. Я хотела получить ответы, но заработала лишь беду на свою голову. Даже не пытаясь остановить меня, Эндрю возвращается к своему драному портфелю, когда я захлопываю дверь.

Я направляюсь в нашу спальню и падаю на нашу унылую, едва ли используемую кровать. Осматривая комнату, я совсем не чувствую себя как дома хотя и живу здесь уже так много лет. Я поворачиваюсь к тумбочке и беру фотографию в рамке, на которой я с отцом. Что бы он сказал мне, если бы был здесь?

Беги, Лина, беги так быстро, как только можешь.

Кажется, я должна чувствовать себя ужасно, плакать. Но даже при том, что мои глаза влажные, мои слёзы никак не могут сформироваться. Я закрываю глаза и жду, когда они потекут, но... ничего. Грусть захлёстывает меня, но в то же время, я рада, что разговор с Эндрю наконец-то состоялся. Часы в дальнем конце комнаты показывают 13:13. Обычно в это время я готовлю обед своему жениху, но пошёл он нахрен. У моего тела нет сил ни на что, кроме как покинуть этот дом. Уходи. Уходи. Уходи. Кричит моё раненое сердце.

Любой мог бы осознать давным-давно неизбежное. Я просто отказывалась принять его. Зачем оставаться с мужчиной, который после стольких лет больше не хочет жениться на мне? Не хочет детей. Даже трахаться со мной не хочет. Я что, дура? Я дура, которая остаётся с мужчиной, даже после осознания того, что ничего не изменится?

Если бы Эндрю мне изменял, я бы знала, с чего начать. Я бы кричала, кидалась в него вещами, спрашивала, влюблён ли он в эту сучку, что угодно. На самом деле, я бы предпочла, чтобы он ходил налево. Это объяснило бы его отсутствие интереса к нашим сексуальным отношениям. Но тот факт, что в глубине души я знаю, что Эндрю никогда бы не изменил мне, усложняет ситуацию.

Никто не вбил клин между нами, кроме нас самих.

Он говорит, что через несколько месяцев всё станет лучше. Но несмотря ни на что, я оставалась с Эндрю по неправильным причинам. Я оставалась из-за прошлого, которое мы разделили, а не из-за настоящего. Я люблю его, и всегда буду любить, но в глубине души я должна признать, что этого просто недостаточно. Я хочу большего, чем это. Я заслуживаю большего, чем то, что Эндрю дал мне за последние несколько лет. Устала чувствовать себя брошенной и надоедливой. И всегда могу усыновить ребенка сама.

Наконец, поднявшись с кровати, я направляюсь к крошечной гардеробной. Включая свет, пробираюсь в дальний угол шкафа, где надо мной насмехается черный чехол для одежды. Я вздыхаю и расстёгиваю его. Моё прекрасное свадебное платье от Monique Lhuillier из тюля и органзы, которое я купила несколько лет назад, смотрит на меня. Кажется, оно мне больше не понадобится. Я была глупа, купив свадебное платье, не имея обручального кольца на пальце. Я застёгиваю чехол и начинаю искать в шкафу вещи, которые мне нужны.

Закинув в сумку несколько платьев, я ищу свои документы в нашем сейфе. У меня нет никакого плана, кроме как уйти от Эндрю. Оставить эту жизнь. После заказа такси в приложении Lyft, я беру свой багаж, ноутбук и сумку Prada, а затем направляюсь к офису Эндрю. Об остальном позабочусь, как только вернусь в Нью-Йорк.

Я ставлю свои вещи у двери его кабинета. Останавливаюсь и делаю глубокий вдох, прежде чем громко постучать. Обычно я каждый раз нервничаю, когда мне приходится заходить в его убежище. Но в этот раз во мне есть сила, о которой я забыла.

– Да, Лина. Обед уже готов? – спрашивает он, не поднимая глаз. Он ещё спрашивает меня об обеде после нашего спора? Он даже не осознаёт, что раздавил меня. Я тут же отбрасываю боль в сторону, и во мне начинает медленно закипать гнев.

– Нет, – твёрдо говорю я.

–Ну что на этот раз? – нет сомнений, что он раздражён. Но я не теряюсь перед его незаинтересованным лицом. Вместо этого я сохраняю спокойствие.

Дыши, Лина. Дыши.