Два месяца спустя Марсель прилетел из Лондона. Мы встретились за обедом в отеле в верхнем Ист-Сайде. Это было дорогое нам место. Мы вместе с Керолайн и Джулианом проводили здесь наши детские дни, наслаждаясь шоколадным мороженым. Пока я наблюдала за тем, как тает мой десерт, мой бывший опекун, наконец, признался, что больше не может находиться в Нью-Йорке, и что он собирается жить в Сан-Франциско и Лондоне. Когда я начала плакать, он заверил меня, что мы будем созваниваться. Он упомянул, что Джулиан продолжит свое образование в Англии, и что я должна оставаться с ним на связи. И тогда я рассказала, что его сын не ответил ни на один из моих звонков и писем. Марсель посмотрел вниз на стол.

– Он через многое прошел. Он так же не отвечает на половину моих звонков. Пожалуйста, подожди, пока он придёт в себя.

Я смотрела на человека, который вырастил меня как собственного ребенка, замечая, что он очень сильно постарел за такой короткий срок. Когда мы выходили из ресторана, мужчина держал меня, как будто боялся отпустить. Марсель признался.

– Я очень люблю тебя, Лина. Ты, Джулиан и Алистер–это всё, что у меня осталось.

Несколько лет мы все жили друг без друга. Прошло слишком много времени, но я всё равно благодарна. Я благодарна, что Марсель и Джулиан вернулись в мою жизнь.

Моя голова лежит на подушке, а тело на боку. В нескольких футах от меня «Поцелуй». Я наслаждаюсь красивой картиной, висящей напротив меня до тех пор, пока мои глаза больше не могут оставаться открытыми.

 

Глава 26

Громкие стоны из соседней комнаты вырывают меня из глубокого сна. Я накрываюсь пуховой подушкой, пытаясь заглушить очевидные звуки секса. Но это просто бесполезно. Толщина стены совершенно не помогает. Никак. Даже если я их не вижу, я прекрасно слышу их.

Чёрт возьми, Джулиан сдержал своё обещание.

Судя по звукам, раздающимся по соседству, он определённо не нежный любовник. Его вчерашняя фраза: «Я люблю трахаться», – повторяется в моей голове, словно сломанная пластинка. Мужчина, который любит трахаться, трахает её... очень жёстко.

Ну, почему я не могу оказаться в альтернативной вселенной, где я буду женщиной по соседству, кричащей сейчас во все лёгкие от удовольствия? Я думаю о том, как было бы здорово, если бы Джулиан занялся со мной любовью. Я усмехаюсь, потому что кого я обманываю? Я не хочу нежностей. Не хочу милостей и приятностей. Это я могу получить и от своего жениха. Чёрт, мне хочется, чтобы меня затрахали до беспамятства.

Эндрю.

Эндрю.

Эндрю сейчас не существует. Эндрю уже давно спит у нас дома.

А это, это просто фантазия.

Джулиан.

Боже, чего бы только я сейчас не пообещала, чтобы стать Широй.

Всё ещё одетая в наряд от Mandalay, я быстро сажусь и снимаю своё платье. Слеза ускользает с моих глаз, когда я слышу «Wicked Games» от The Weeknd на заднем плане. Ох, это так жестоко – у них играет одна из самых сексуальных песен, которые я когда-либо слышала. Неожиданно я понимаю, что хнычу. Ну, что за идиотка. Я натягиваю одеяло на своё обнажённое тело и сворачиваюсь в позу эмбриона, отчаянно пытаясь отвлечься от того, чем занимается пара по соседству.

Да что со мной?

Я никогда не оказывалась в такой ситуации. Никогда не была дезориентирована. Никогда не завидовала другой женщине из-за мужчины. Я даже не помню, чтобы мне хотелось близости с кем-то ещё, кроме своего жениха. Да, я фантазировала о Брюсе Венчуре, пока Эндрю был внутри меня. Но он порно звезда, так что это обычное дело, особенно когда он так хорош в том, что делает на экране. Но как я могу быть настолько глупой, чтобы желать мужчину, который, очевидно, трахает в соседней комнате кого-то другого?

В. Соседней. Комнате.

Почему я вообще думаю о чужом мужчине, когда меня дома ждет свой?

– Ох! Ох! Джей-Ки! Да! Да! Трахни меня сильнее. Вот так! Не останавливайся!– кричит сучка во всё горло. Боже правый, эта девушка смехотворно громкая. За стеной начинает играть «Gold Digger» от Kanye West, и хотя часть меня насмехается над моей сентиментальностью, я всё ещё наполнена ревностью.

Я даже не пытаюсь остановиться себя, когда медленно сбрасываю одеяло. И оглядываюсь, как будто для того, чтобы убедиться, что я одна в этой комнате, поскольку пара по соседству звучит так, словно они рядом со мной. А потом я делаю немыслимое. Я представляю их. В разных позах.

Я мучаю себя, представая, как и что Джулиан делает с ней. Фантазирую о таких вещах, которые мне хотелось, чтобы он сделал со мной.

Я закрываю глаза, отчаянно пытаясь успокоиться. Что ещё более важно, я стараюсь не выпрыгнуть из кровати и не пойти к его двери, чтобы постучать в неё, словно какая-то недовольная соседка или, что ещё хуже, ревнивая женщина; женщина, которая не имеет права диктовать правила поведения члену своего друга детства.

Пожалуйста, пусть это скоро закончится.

Звуки жёсткого секса продолжаются. Я действительно слышу, как скрипит его кровать. Стук, стук, стук. Какого чёрта? Я крепко сжимаю свои простыни. Боже правый! Это сейчас стены затряслись? Я поворачиваю голову в сторону, чтобы убедиться, что ничего не сломалось. Затем смотрю на потолок. Ну, слава богу, нет никаких трещин. Стук, стук, стук. Они все ещё занимаются этим. Время никогда не тянулось так медленно. Воспроизводится пятнадцать песен, и, наконец, я слышу оглушительный визг и громкий рык, а затем в его комнате перестает играть музыка. Да, я считала, и, к сожалению, узнала все песни. Но до сегодняшнего вечера я не знала о себе одного.

Я. Чёртова. Мазохистка.

Наполовину накрытая одеялом, я неподвижно сидела, прижавшись спиной к изголовью кровати. И, закрыв глаза, продолжала слушать, как они трахаются. Я подпевала всем пятнадцати песням, даже тогда, когда мне нужно было сходить в туалет.

Тишина.

Он действительно трахал её больше часа? Надеюсь, теперь они все-таки закончили? Я сбрасываю одеяло и подхожу к бесполезной комнатной перегородке, которая разделяет мою спальню и спальню по соседству. Заставляя себя, потому что действительно мазохистка, я прикладываю своё правое ухо к стене, пытаясь что-нибудь расслышать. Что угодно. Но единственное, что я слышу, это быстрое биение своего сердца. Даже музыка не играет. Вместо интимной беседы, я слышу, как открывается дверь, и из коридора начинают доноситься голоса.

Я на цыпочках подкрадываюсь к двери и, словно любопытная соседка, осторожно приоткрываю её.

– Да брось, малыш, позволь мне остаться у тебя на ночь, – умоляет Шира. Её голос хриплый и до сих пор ужасно раздражающий. Я удивлена, что она может говорить после всех этих криков.

– Я сплю в одиночестве. И это не обсуждается. Леонард ждет внизу, он отвезет тебя обратно в отель. Я завтра уезжаю, поэтому мы увидимся уже в Лондоне. Удачи на прослушивании. Спасибо и спокойной ночи.

– Спасибо? Это всё, что ты можешь сказать? Ты ведь знаешь, что это был лучший трах в твоей жизни, – её голос в десять раз громче, чем раньше. Она явно недовольна прощальной речью Джулиана.

– Пожалуйста, потише. Шира, это было великолепно. Но да, спасибо и спокойной ночи. Я чертовски устал, –Джулиан целует её в щеку и закрывает дверь.

Что-о-о?

Кто знал, что Джулиан может быть таким засранцем? Я начинаю счастливо пританцовывать.

Но как только я поднимаю руки в воздух и качаю бедрами, она оборачивается и замечает меня. Ой. Не знаю, кто в данный момент более смущен. Я или она? Длинные волосы Ширы мокрые, её губы воспалены, а следы от макияжа глаз будто кричат: «Ага, меня только что хорошенько оттрахали». И, само собой, её щеки всё ещё красные, ведь ее больше часа трахал самый сексуальный мужчина, которого я когда-либо встречала.

Она ничего не говорит.

Я остаюсь немой.

Слегка покачивая головой, она смотрит на меня. А затем поджимает губы. И вот она – медленная, злая ухмылка в уголке её опухших губ.

Сука.

Я быстро закрываю дверь и выдыхаю.

И хотя Шира только что, взглянув на меня, дала понять, что знает о моей мечте оказаться на её месте – я не желаю быть ею. Джулиан трахал её больше часа, но не позволил ей остаться с ним на ночь.

А это просто облом.

И теперь я – единственная, кто здесь улыбается.

Полностью обнажённая, я подхожу к зеркалу и начинаю изучать своё отражение. Моя грудь чувствительная и опухшая. Прикасаясь к ней, я представляю, что мужчина, который более часа трахал по соседству другую женщину, наслаждается ей. Я разворачиваюсь и забираюсь на кровать. Набрасывая одеяло на свое обнаженное тело, я начинаю медленно прикасаться к себе. Мне действительно нужен вибратор. Ведь мне пока нравятся мои пальцы, и последнее, чего я хочу – это синдрома запястного канала. Несколько минут назад я была зла, задета и очень ревновала. Понимание того, что Джулиан находится внутри другой женщины, бесило меня. Но, как бы нелепо это ни прозвучало, в данный момент я не могу сдержать своего возбуждения.

Я заведена.

Я никогда не стонала и не кричала, как Шира, даже во время мастурбации на порно.

Интересно, смог бы кое-какой англичанин заставить меня кричать так же?

Песни, играющие на заднем плане, в то время как Джулиан трахал Ширу, поразили меня. Большую часть их марафона в постоянной ротации находились треки Эминема, 50 Cent’а и прочих, а это уж точно свидетельствует о том, что они занимались далеко не сладкой любовью.

Я становлюсь до смешного мокрой, когда представляю его своим любовником. Кейн определённо не нежный. Его кровать скрипела. И я бьюсь об заклад–он из тех любовников, которые будут трахать вас так сильно, что вы забудете своё имя. Из тех, кто затрахает вас до такого состояния, что вы не заметите землетрясения магнитудой 5,0. Я смеюсь, вспоминая, как тряслись стены. Моё дыхание начинает учащаться, а два моих пальца совершают свои волшебные действия.