***

Это случилось прекрасным сентябрьским деньком в Нью-Йорке. В школе проходило совещание. Эндрю ужасно беспокоился, поэтому решил отдохнуть от проверок эссе своих студентов. Тогда он работал помощником профессора в Хантер-колледже.

После прогулки по центру города, казалось, длившейся несколько часов, мы решили перекусить в ресторанчике Puglia’s в Маленькой Италии. Во время поедания брускетты, Эндрю взял меня за руку. А я только и болтала о том, как приятно вернуться в родной город.

– Да, город замечательный. Лина, давай поженимся. В конце концов, мы уже столько лет вместе. Так будет правильнее, – я чуть не задохнулась из-за кусочка брускетты, застрявшего в горле.

Боже, пожалуйста, не дай мне задохнуться. Особенно в тот момент, когда он, наконец-то, сделал мне предложение.

Откашлявшись, я захотела убедиться, что правильно расслышала.

– Это правда, Эндрю? Ты хочешь пожениться?

Не думала, что он когда-нибудь сделает мне предложение. Я лишь предполагала, что когда-нибудь, в конечном счете, мы просто станем жить вместе.

– Да, но не прямо сейчас. Нам нужно сверить наши графики.

В то время я не поняла, почему он не упомянул о любви, кольце или о счастье провести со мной жизнь. Проще говоря, это был вопрос удобства и необходимости; чем-то, что было неизбежным. Я была просто в восторге от сделанного Эндрю предложения. Я любила его с подросткового возраста. Более того, стала волноваться, что мы так и останемся в статусе парня и девушки. Вы же знаете такие пары, которые так и не побывали у алтаря. Мы не жили вместе, но не потому, что я не хотела этого. Эндрю не желал отказываться от своей студии, снимаемой за мизерную плату, и находившейся неподалеку от Хантер-колледжа, а я не хотела покидать дом, который оставил мне мой отец. И по секрету, мне нравилось жить с Роджером в качестве соседа по комнате. Восторг от возможности связать себя узами брака с Эндрю, и мысль о том, что бабушка с дедушкой увидят меня, идущей к алтарю – делали меня счастливой. Я знала, они беспокоились о том, что я стану вечной девушкой и, в конце концов, превращусь в «старую деву». Дедушка был готов к тому, чтобы мы поженились. С другой стороны, моя бабушка тоже хотела, чтобы я вышла замуж,… но за кого-нибудь другого.

Спустя несколько часов после моего согласия выйти за Эндрю, я забежала в газетный киоск на углу и купила свой первый экземпляр для будущих невест. На следующий день я заказала годовую подписку на журнал, думая, что выйду замуж в течение года, или максимум, полутора лет. Увы и ах, с тех пор прошло почти шесть лет, и срок подписки на «Современную невесту» уже давно истек. После третьего курса колледжа я перестала подписываться. Все письма, касающиеся свадеб, пошли в спам. В глубине души я знала, что Эндрю сделал мне предложение, когда понял, что ему нужно переехать в Лос-Анджелес, и не хотел делать это в одиночестве. У меня никогда не было сомнений, что Эндрю любит меня. Тем не менее я также знала, что представляю собой его подушку безопасности. В его жизни случились трудности и перемены. Он не нашел друзей, и поэтому перешёл в Колумбийский университет после первого года работы в Принстоне.

Мой жених всегда находил оправдание тому, чтобы не планировать свадьбу. Он не назначил дату, так и не надел обручального кольца на мой левый безымянный палец. Может быть, это произойдёт, а может быть – нет. Я каждый день говорю себе, что женитьба – это всего лишь клочок бумаги. Тем не менее я по-прежнему стремлюсь к заключению брака. И хотя мы не женаты, в глубине души я знаю, что Эндрю и я преданы друг другу.

Когда мы выходим из самолёта, Джулиан кладёт на моё плечо свою руку. Он слегка хлопает по мне, и я поворачиваюсь.

– Извини, если я сказал что-то, что расстроило тебя, – говорит Кейн с беспокойством.

– Не извиняйся. Мне просто неловко говорить о моей затянувшейся помолвке.

– Скорее вечной.

Магпи фыркает, словно соглашаясь с хозяином.

– Пожалуйста, Джулиан. Я не хочу сейчас это обсуждать.

Парень сжимает мою руку, чтобы успокоить меня. Но это не помогает.

Глава 13

Мы приземлились в небольшом частном аэропорту в Сан-Рафаэле. Большую часть сорока пятиминутной поездки до поместья отца Джулиана, мы проводим в тишине, не обращая внимания друг на друга. Единственный звук, сопровождающий нас, пока мы едем в чёрном Астон Мартине Джулиана 1964 года – это «Parachutes»–первый альбом группы Coldplay.

Нарушая тишину, я говорю ему:

– В этой машине я чувствую себя девушкой Бонда.

– Ты выглядишь как одна из них, – отвечает Джулиан, подмигнув мне, и я чувствую бабочек внизу своего живота.

Что, блядь, не так со мной?

– Серьёзно, это чертовски крутой автомобиль.

Не сводя взгляда с дороги, Джулиан делится:

– Вождение – одно из моих любимых развлечений.

О, мне бы хотелось, чтобы он прокатил меня.

Пока мои непристойные мысли уходят, горячий водитель, находящийся в нескольких дюймах от меня, продолжает.

– Я всегда мечтал об этой машине, и еще о Шелби Кобра 1966 года.

– Не сомневаюсь, что скоро ты будешь водить одну из них.

В голове появляется другое изображение: я объезжаю Джулиана на заднем сидении этого автомобиля.

Проклятье. Остановись.

– Скорее всего, да. В мире только две Шелби Кобры. И я не могу представить, чтобы кто-нибудь её продал, – он поворачивает голову и смотрит на меня. – Но сейчас у меня нет того, о чём бы мечтал больше всего в своей жизни, поэтому я работаю над этим.

Я замечаю, как он поджимает свои губы, словно больше не хочет обсуждать это, поэтому не настаиваю на разговоре. Крыша кабриолета откинута, и холодок морского воздуха Сан-Франциско заставляет меня дрожать.

– Нам осталось несколько минут. Тебе точно тепло? – спрашивает Джулиан.

– Да, всё хорошо.

– Лина, не могла бы ты проверить Магпи?

Поворачиваясь, я вижу, как храпит развалившейся пухлый бульдог.

–Магпи вообще хоть чем-нибудь занимается, кроме сна?

Джулиан сдавленно смеётся.

– Да, и я должен предупредить тебя об этом. Иногда он подпускает газу.

Не удержавшись, я засмеялась вместе с ним.

Проезжая вдоль кромки воды, мы движемся мимо делового района и небольших закусочных Северного пляжа, а затем едем вдоль холмистого жилого квартала Пасифик-Хайтс. Даже несмотря на некоторые из самых дорогих построек в стране, я поражаюсь архитектурой, окружающей это место. Проезжая Бродвей, я замечаю, что мы приближаемся к эксклюзивному уголку в Пасифик-Хайтс. Я была здесь один единственный раз в подростковом возрасте, и в то время была ещё маленькой, чтобы оценить роскошь, окружающую меня.

– Ты представляешь, что всего пару лет недостроенный дом на Бродвее стоит около 65 миллионов долларов? – Джулиан говорит так, будто сам не может поверить в это.

– Ты шутишь, да?

– Нисколько. Не так давно самый дорогой дом в этом районе был продан за 40 миллионов. Когда твои соседи – Ларри Эллисон и Гетти, ты можешь просить такую сумму.

– Ты действительно увлекаешься недвижимостью, верно? – спрашиваю я.

– Да, я так начинал.

– Правда?

– Да, правда. Ещё в университете, я вложил часть денег с несколько квартир, которые мне оставила мама в нижнем Ист-Сайде. Ты помнишь Хелену Эмерсон? –руки Джулиана остаются на руле, в то время как он поворачивает голову и смотрит на меня.

– Конечно, она была лучшей подругой и соседкой твоей матери, – я смотрю, как его великолепные глаза горят на свету.

–Типа того. Её муж и мой отец близко общаются. Эмерсоны всё ещё живут здесь. Хелена не только невероятный архитектор, но и дизайнер интерьеров. Будучи новичком в недвижимости, я нуждался в ком-то, с кем бы мог сотрудничать. И я всегда восхищался ею. Она мне очень напоминала маму. У меня не ушло много времени на то, чтобы убедить её стать моим партнером, и мы продали наши первые четыре квартиры в течение нескольких часов. Часов. Ничто не может сравниться с недвижимостью в Нью-Йорке. Бруклин разлетается как горячие пирожки, но нет ничего лучше Манхэттена. Хелена до сих пор помогает мне, когда может. А ты помнишь Аллегру?

– Как я могу забыть эту не по годам развитую девчушку? – я улыбаюсь, вспоминая девочку, которая всегда носила с собой альбом для рисования.

Джулиан смеётся.

– Гениальная, гениальная девушка. Ты знала, что она окончила школу ещё до того, как ей исполнилось пятнадцать?

– Да ты смеёшься надо мной.

– Нисколько. Аллегра стала архитектором до того, как ей исполнилось девятнадцать лет. Она разрабатывает план моего офиса в Санта-Монике. На данный момент девушка живёт в Венеции. Это с ней я встречался несколько дней назад в кафе.

Несмотря на то, что мне нравится слушать об успехах Джулиана в недвижимости, в моей груди слегка показывает. Мальчик, которому я писала письма, слала сообщения по электронной почте и ежедневно звонила в течение нескольких лет, поддерживал связь со своими соседями, но ни разу не ответил на мои сообщения. Я была его лучшим другом, или по крайне мере мне так казалось. Маленькая слезинка падает с моих глаз. С помощью подушечки указательного пальца, я вытираю её.

Я поступила умно, не накрасившись сегодня.

– Что тебя тревожит? – спрашивает Джулиан с беспокойством, не догадываясь о той печали, которую принёс мне. Или о слезах, которые я годами лила из-за того, что он забыл меня.

Вместо того чтобы кричать, плакать или ругаться с ним, я отбрасываю боль.

– Просто аллергия, – я лгу, напоминая себе, что хоть мы и были разделены нашей жизненной трагедией, сейчас мы снова вместе. Молюсь, чтобы у меня появилась возможность узнать обо всём произошедшем с Джулианом, и почему мы расставались.

– Ита-а-к… Аллегра… Не могу поверить, что это была она. Она выросла действительно красивой женщиной. Вы с ней одного возраста, верно?