Он еще не успел произнести имя Калли, как Элдон воскликнул:

— Кэтрин Каллиста Брук, это же вы! В жизни не встречал другого человека с таким же золотисто-рыжим цветом волос!

— Да, Элдон, это я. — Каллиста улыбнулась и протянула ему руку. — Я теперь пользуюсь своим средним именем, Каллиста, но вы можете звать меня Кэтрин, если вам так нравится.

— Полагаю, мы наконец узнаем, что случилось с вами обоими! Гордон, ты просто исчез, испарился, когда мы с Фрэнсисом были в школе. Про Кэтрин мы позднее услышали, что она с подозрительной быстротой вышла замуж. Какие только слухи о ней не ходили.

Гордон решил, что братьям следует знать правду.

— Если вас интересует, не соблазнил ли я Калли и не сделал ли ей ребенка, ответ отрицательный.

— Мой отец намеревался выдать меня за плантатора с Ямайки, намного старше меня, а я этого не хотела, — объяснила Калли. — Поскольку ваш брат и я были друзьями, он галантно предложил мне выйти за него замуж в Гретна-Грин, чтобы уберечь от нежеланного брака. Но об этом почти сразу стало известно нашим отцам, и они нас поймали. В результате я вышла замуж за плантатора, а Гордона обвинили в разных преступлениях и отправили на тюремном корабле в Австралию, что было ужасно несправедливо.

— Вот такая история. Менее скандальная, чем могла бы быть, — усмехнулся Гордон. Он взял из рук Фрэнсиса стакан с хересом. — А как дела у вас двоих?

— Давайте обсудим события последних пятнадцати лет за обедом, — предложил Элдон. — У слуг уже было время добавить еще два прибора, я уверен, разговор будет длинным.

Все перешли в столовую. Это дало Гордону возможность избавиться от хереса — он не слишком любил этот напиток, хотя и оценил любезность Фрэнсиса. Когда-то он был милым маленьким мальчиком, а теперь производил впечатление любезного молодого человека.

Гордона посадили во главе стола, как и подобало. На мгновение он испытал замешательство: как может он быть главой семьи, если никогда не чувствовал себя ее частью? Но потом подумал, что все меняется, и эта мысль была приятной.

После того, как все четверо сели за длинный стол, Гордон произнес:

— Элдон, последние две недели ты думал, что станешь следующим маркизом. Как ты относишься к моему неожиданному возвращению?

— Младший мистер Робертс мне говорил, что есть основания верить, что ты жив, поэтому я был не сильно удивлен твоему возвращению. Что касается наследования, то по этому поводу у меня смешанные чувства. Будучи четвертым сыном, я не ожидал, что стану наследником. Но да, я действительно начал привыкать к мысли, что у меня есть титул и богатство. И вот появился ты. — Он улыбнулся. — Чтобы компенсировать мои несбывшиеся надежды, можешь увеличить мое содержание.

Все засмеялись. Гордон был рад, что брат не держит на него зла.

— Я пересмотрю содержание всех, — пообещал он. — У тебя есть какие-то цели? За эти годы ты увлекся каким-нибудь конкретным делом?

— В основном я жил в Лондоне и просто наслаждался жизнью молодого английского джентльмена. Но в последнее время стал понимать, что настало время меняться, — серьезно ответил Элдон. — Я подумываю заняться политикой. За поместьем Кингстон-Корт закреплено несколько мест в парламенте, и я хочу занять следующее, которое освободится. Пора заявить о себе как о состоятельном человеке.

Гордон был рад слышать, что у брата есть еще какие-то цели, помимо развлечений.

— Ты всегда отличался живым умом, из тебя получится хороший член парламента.

Элдон кивнул с довольным видом. Гордон переключил внимание на младшего

брата. Его самого забавляло, что он ведет себя, как настоящий глава семьи.

— Фрэнсис, а ты как проводишь время? Ты тоже наслаивался жизнью праздного джентльмена в Лондоне?

— Ничего подобного! После обучения в Кембридже я стал помощником управляющего поместья. Нынешний управляющий, Мартин, ты должен его помнить, стареет, и мы планируем, что, когда он будет готов уйти на покой, я займу его место.

— Тебе нравится эта работа? — спросила Капли.

— Очень! — воскликнул Фрэнсис. — И в сельском хозяйстве, и в добыче угля появилось столько передовых методов! Например…

Элдон перебил брата:

— Программы разведения скота, это, конечно, очень любопытно, но нам нужно узнать новости друг друга за пятнадцать лет, и у нас более чем достаточно, тем для одного вечера.

Фрэнсис виновато улыбнулся:

— Прошу прощения. Наверное, я становлюсь больше фермером, чем подобает сыну маркиза. Но если вам интересно, я с удовольствием расскажу вам позднее. — Выражение его лица стало настороженным. — Я сговорился с одной юной леди, живущей неподалеку. Надеюсь, ты одобришь наш брак.

Гордон вскинул брови:

— Почему бы мне не одобрить? Это же тебе с ней жить, так что выбор должен быть за тобой.

— Ни отец, ни Уэлхэм не одобряли. Родители Джулии — не аристократы, а фермеры, йомены, но они хорошие, трудолюбивые люди. Я многому научился у мистера Фрейна.

По тону младшего брата Гордон догадался, что Фрейны были более гостеприимной семьей, чем Одли. Вероятно, Калли почувствовала то же самое.

— Я бы с удовольствием познакомилась с твоей Джулией, — произнесла она. — Мы можем нанести им визит или она и ее мать могут прийти к нам на чай.

У Фрэнсиса расширились глаза.

— Она… мы оба будем очень рады!

Первую перемену блюд унесли и подали вторую. Потягивая вино, Гордон заметил:

— Когда мы въехали в лощину, я обратил внимание, что пожар в угольных пластах распространился дальше. Запах от него чувствуется по всему дому.

— Он не всегда такой сильный, — сказал Фрэнсис, словно оправдываясь, — только когда ветер дует с запада.

А ветер чаще всего и бывает западный, если Гордон правильно помнил.

— Огонь не представляет опасности для дома? Может, настало время бросить Кингстон-Корт и переселиться в более здоровое место?

Фрэнсиса эта мысль оскорбила.

— Гордон, но это же история! Самой старой части более шестисот лет!

— И каждый день чувствуется нехватка удобств, — сухо промолвил тот. — Можешь взять хозяйские покои себе, там всегда холодно и дует.

— Однако они величественные. — Элдон усмехнулся. — Тебе от них не отвертеться, ведь слуги прямо сейчас готовят их для нового лорда и леди.

— Есть ли на территории поместья подходящие дома, в которых сейчас никто не живет? — спросила Калли. — Предпочтительно, чтобы им было не шестьсот лет.

— Вдовий домик свободен. Он в целом крепкий, но, чтобы в нем можно было жить, его надо подготовить, на это уйдет дня два.

— Если в гостиной не поселились барсуки, то дом нас устроит — сказал Гордон. — Калли, а ты как считаешь?

— Насколько я помню, вдовий домик неплохой и удобно расположен. Он нам подойдет. — Она улыбнулась. — Мы особенно его оценим, если до этого нам придется провести несколько ночей в готической башне.

Ее слова вызвали смех. Обед прошел в дружественной атмосфере. Наверное, быть лордом Кингстоном не так уж плохо.

Однако Гордон изменил свое мнение, когда они с Калли пожелали его братьям спокойной ночи и направились к себе в башню. Калли внимательно осмотрела большую спальню:

— Если Уэлхэм жил в этой комнате, то я не удивлюсь, если он совершил самоубийство.

— Тебе не нравятся бесценные гобелены с изображениями святых, умирающих самыми разными ужасными способами, и животных, разрываемых на части гончими псами и охотниками? — с иронией поинтересовался муж.

— Нет!

Она побродила по комнате, хмуро глядя на гобелены и резной гардероб под стать такой же кровати. Массивная кровать с колоннами красного дерева, поддерживающими тяжелый бархатный полог, подошла бы и особе королевской крови. Парчовое покрывало было откинуто и открывало тонкие простыни и пышные подушки. Гордон подумал об отце, который спал в этой кровати, занимался сексом с женами, любовницами, горничными и зачал множество детей.

— Я не могу спать на этой кровати.

Калли быстро подошла к нему и произнесла:

— Я бы тоже предпочла в ней не спать. Кровать — слишком личная вещь, чтобы было приятно получать ее по наследству. Давай найдем другой вариант. — Она открыла дверь слева. — Эта комната для переодевания гораздо уютнее. Мы можем постелить постель на красивом ковре.

— Я сомну одеяла на кровати, чтобы утром слуги не подумали, будто мы не оценили их стараний.

Гордон присоединился к Калли и обнял ее:

— Не возражаешь, если мы будем спать на полу?

— Это будет удобнее, чем на складе в окружении бочек с табаком, а нам ведь и там понравилось. — Калли прижалась к нему и потянулась, как кошка. — Продержимся пару ночей тут, пока не переедем во вдовий домик.

— Спасибо тебе за понимание, — тихо промолвил Гордон.

— Одно то, что твои младшие братья оказались дружелюбными, не зачеркивает годы страданий. А теперь давай сделаем тюфяк и ляжем спать, нам надо отдохнуть.

Спать на тюфяке было удобно, и близость Калли будто заставила все мрачные тучи Кингстон-Корта исчезнуть.

Глава 40

Они вошли в хозяйскую спальню на вторую ночь.

— С нетерпением жду, когда мы переедем во вдовий домик, — сказала Калли. — Но до того, как покинем башню, я хочу увидеть потайную лестницу.

— Сегодня самое время — это сделать, потому что я больше не собираюсь переступать порог этой комнаты, — ответил Гордон. — Лестница скрыта за гардеробом из красного дерева. Я поднимался по ней из погреба, чтобы посмотреть, куда она ведет. И когда открыл дверь на верхней площадке, то с ужасом обнаружил, что попал в спальню отца.

— Ничего не изменилось, — заметила Калли.

— Интересно, помню ли я, как на нее попасть с этой стороны. — Гордон осмотрел гардероб со всех сторон, потом провел пальцами за одной из колонн, таких же, как столбики кровати. Это не помогло. Тогда он повернул всю колонну. Есть. Гардероб стал поворачиваться, словно толстая дверь, медленно, с готическим стоном.