Кристина Лорен - Прекрасное начало

– Ты не спросил поставщика, привезли ли они свежие…

– Не сейчас, мама, – процедил я сквозь стиснутые зубы, улыбаясь гостям.

– Все хорошо, милый? – тревожно спросила она, когда я усадил ее на стул и поцеловал в щеку.

– Почти.

Я снова ее поцеловал и занял место у алтаря. Сердце, подпрыгнув, застряло где-то в горле.

Зазвучала музыка, и по проходу пошли Сара и Генри. Сара почему-то широко улыбалась, едва ли не прыская со смеху. С каждым шагом ее каблуки громко чавкали в траве. Я нервно сглотнул – могло быть гораздо хуже. К тому же Сара смеется – это ведь хороший знак?

Затем я услышал хихиканье из задних рядов, становившееся все громче с каждым их шагом. Я покосился на Генри (тот и сам еле сдерживал хохот), потом опять на Сару – и дико округлил глаза, потому что только теперь увидел ее полностью.

Господи

боже

мой!

По всему платью, аккурат по круглому выпирающему животу, шли широкие отпечатки шин. Сара выглядела так, будто по ней с ребенком проехался грузовик.

Я почувствовал, что белею на глазах.

Чехлы с одеждой вылетели прямо под колеса машин. А я волновался лишь о платье Хлои, на другие мы и не подумали взглянуть.

Сара, точно прочитав мои мысли, покачала головой и одними губами прошептала: «Не переживай».

В ужасе я зажмурился. Это пустяки, главное, чтобы Хлоя не мчалась к алтарю с мачете наперевес. Все пройдет нормально. Расслабься уже, Беннетт!

Музыка зазвучала иначе, и три с половиной сотни гостей встали. Я открыл глаза и увидел свою невесту.

Мою Хлою.

И все разом вдруг потеряло значение. Никакой работы, никаких проектов и дедлайнов – только она одна. В голове опустело, но не в диком смятении от происходящего, а потому что все внимание сосредоточилось лишь на текущем моменте и этом самом важном решении за всю мою жизнь.

Хлоя стояла, потупив глаза и держась за локоть отца. В другой руке она сжимала букетик орхидей. Волосы были уложены в замысловатую прическу. Обычно я сразу представил бы, что запущу в нее пальцы, но сейчас это казалось кощунством. Хлоя выглядела невероятно красивой, и я мечтал остановить время, растянуть этот момент на целую вечность.

Даже теперь, в самую последнюю секунду, она словно что-то решала про себя. И вдруг Хлоя определилась. Вскинула голову, посмотрела прямо на меня – и секундные стрелки остановились, а все наше окружение растаяло в воздухе. Я понял, что улыбаюсь, – и ответная улыбка расплылась на ее губах. И тогда я сделал единственное, что оставалось.

Прошептал: «Иди ко мне».

Вдох.

Выдох.

Подумаешь, что на нас сейчас смотрят три с половиной сотни гостей.

А под ногами вместо дорожки – болото.

А на беременном животе подружки невесты – отпечатки грязных шин.

Это всего лишь церемония, которая скоро завершится. Зато там, у алтаря, стоит любовь всей твоей жизни.

Отец взял меня под руку.

– Готова, доченька?

Нервно сглотнув, я кивнула:

– Нет.

– Неужто одумалась и разлюбила того парня?

Я заглянула в его смеющиеся глаза.

– Нет, не одумалась. Просто… учитывая два последних дня, я боюсь, что по дороге к алтарю случится цунами, или землетрясение, или…

– Ну, если и случится, от тебя уже ничего не зависит. Может, лучше закончим тут побыстрее и укроемся в бункере?

Вцепившись ему в локоть, я шагнула с твердого бетона на мягкий газон. Туфелька тут же утонула в траве, и я с громким хлюпаньем вытащила ногу из этого болота. Отец чуть не потерял равновесие.

– Представь, что ты перышко, – шепнул он, и мы оба тихо фыркнули. – Легче воздуха.

Мы свернули за угол, и я увидела все это.

Гостей.

Украшенную лужайку.

Мужчину, который вот-вот станет моим мужем.

Он смотрел прямо на меня, и на его губах играла самая восхитительная улыбка на свете. Я застыла, не в силах ни сделать шаг, ни вздохнуть. Могла лишь стоять на месте и пожирать взглядом Беннетта, ждущего меня у алтаря. Смокинг сидел на нем идеально, а улыбка разила наповал. Казалось, он чувствует то же, что и я: ликование вперемешку с ужасом на грани обморока.

Одними губами он прошептал: «Иди ко мне».

Меня вдруг охватило желание как можно скорее очутиться рядом – и я ринулась вперед, потащив за собой отца. Ноги скользили по хлюпающей грязи, я шла куда быстрее, чем на репетиции, так что музыка за мной не поспевала. Плевать! Я хотела добраться до Беннетта, взять его наконец за руки, произнести обеты и выпалить «я согласна».

Наклонившись, я под смех и аплодисменты гостей сбросила с ног перемазанные туфли. Они с громким всплеском упали в лужу, а я подобрала юбки до колен, вцепилась в отца и поволокла его к алтарю. Однако на полпути, там, где трава переходила в песок, отец остановился.

– Я довел тебя до середины дороги, дальше сама. Это будет очень символично, – тихо сказал он, чмокая меня в кончик носа.

Оставшийся путь я преодолела почти бегом и упала в объятия Беннетта.

Защелкали вспышки фотоаппаратов, и гости одобрительно завопили, а Беннетт, подхватив меня на руки, крутанулся на месте, зарывшись лицом мне в шею.

Представляю, как мы выглядели со стороны: еще не поженились, а уже обнимаемся так, будто не можем друг без друга жить, и я сверкаю черными от грязи пятками на фоне белоснежного платья.

Бережно, очень бережно он поставил меня на ноги.

– Привет.

Я проглотила не то вздох, не то крик, и прошептала:

– И тебе привет.

Мы не видели друг друга с тех самых пор, как меня похитили из номера, где мы собирались предаться разврату. Я по глазам Беннетта видела, как он умирает от желания меня поцеловать. Он смотрел так жадно, что оба мы дрожали от страсти, невольно облизывая губы.

«Чуть-чуть осталось», – безмолвно обещала я.

Беннетт едва заметно кивнул, и мы повернулись к сбитому с толку священнику.

– Мы что, уже закончили церемонию?

Рассеянно моргая выцветшими глазами, он листал книжечку с обетами и недоуменно поглядывал на нас.

Вопрос прозвучал так ожидаемо, что я закусила губу, лишь бы не рассмеяться. Скользнув по мне удивленным взглядом, Беннетт обернулся к священнику.

– Нет, преподобный. Простите. Мы с невестой несколько… увлеклись. Причем уже не в первый раз, – вполголоса добавил он.

– Что ж, мы хотя бы помним, зачем сюда пришли, – ляпнула я, и Сара захихикала.

Я протянула ей букет, повернулась к Беннетту, и мы взялись за руки.

Теперь, рядом с ним, мне хотелось насладиться каждой секундой. Священник произносил банальные фразы о любви и браке, а я впитывала каждое слово, утопая в бездонном взгляде Беннетта.

Произнося свой брачный обет, я почувствовала, как Беннетт шагнул ближе, окутывая теплом своего тела.

А потом, когда настала его очередь, я следила за губами, выговаривающими древнюю клятву:

Обещаю любить тебя и защищать… Быть союзником твоим в спорах и сообщником в беде…

Глаза у него при этом сверкнули, подушечкой большого пальца он пощекотал мне ладонь и медленно облизал губы.

Вот подонок.

Голос стал ниже: клянусь хранить тебе верность и ставить твои желания выше своих. Клянусь тебе, Хлоя, любимая моя, что всегда и во всем мы будем равны.

Платье вдруг стало слишком тесным, а ветер с пляжа утих.

Священник повернулся ко мне.

– Хлоя, берешь ли ты этого мужчину в законные мужья? Клянешься ли почитать его и любить, всегда быть вместе в радости и горе, в бедности и богатстве, в болезни и здравии, отныне и во веки веков?

Я пыталась заговорить, но слова застревали в горле. Наконец мне удалось выдавить:

– Да.

Преподобный спросил о том же Беннетта, и тот без малейших колебаний легко произнес слово, навсегда изменившее наши жизни:

– Да.

Мы повернулись к Генри и Саре, чтобы взять кольца. Священник объяснил их смысл, и я медленно нацепила платиновый ободок Беннетту на палец.

Черт, а кольцо смотрится очень даже ничего! Теперь этот мужчина официально мой. Раз уж нельзя набить свой портрет у него на руке, придется довольствоваться хотя бы этим. Я погладила кольцо пальцами, но Беннетт вдруг отдернул руку. Впрочем, я успела нащупать огромную царапину.

Я ухватилась за его ладонь, чтобы взглянуть на обручальное кольцо поближе. Это что еще за хрень?! Откуда на нем здоровенная вмятина?

– Все нормально, – покачал Беннетт головой.

– Что это, черт возьми? – прошипела я сквозь зубы.

– Потом объясню, – шепнул он в ответ.

Я молча полыхнула глазами, а он сдавленно рассмеялся. Священник провозгласил:

– Пусть те, кто против этого брака, говорят сейчас или молчат вечно.

Гости затаили дыхание, я свирепо глядела на Беннетта, как вдруг тишину разорвал оглушительный гудок теплохода. Я зажала руками уши, гости испуганно вскрикнули. Звук эхом заметался в стенах громадного отеля.

– Да уж, – рассмеялся Беннетт. – Кажется, вселенная решила нас предупредить.

Все разразились смехом и аплодисментами, и священник, довольно улыбаясь, провозгласил:

– Хорошо. Тогда властью, дарованной мне штатом Калифорния, объявляю вас мужем и женой. Хлоя, можете поцеловать жениха.

Я чуть было не пустилась в пляс от этой маленькой победы. Беннетт разочарованно зарычал, но все-таки наклонился ко мне, потому что без туфель даже на цыпочках я была гораздо ниже мужа… подумать только, мужа!

Мне было плевать, что все на нас смотрят.

Плевать, что все ждут коротенького формального поцелуя.

Этот мужчина стал моим мужем, и я должна убедиться, что все остальные тоже это поняли.

Мне нравилось, как его руки обнимают меня. Как губы раздвигаются под моим нежным напором, и наши языки сплетаются – один раз, другой, третий, все глубже и глубже, так что я чувствую вкус его страсти. Задыхаясь, Беннетт пробормотал: «Черт, Хлоя, мы же не одни» – и заставил-таки себя отступить прежде, чем я начала срывать с него смокинг прямо у алтаря.