Лиз видела миссис Декар только на фотографиях, но и тогда ее впечатлила внешность обвинительницы. На миловидном лице наивно сияли голубые глаза, полный рот буквально молил о поцелуях, густые пепельные волосы слегка вились на кончиках — чуть ниже плеч. На взгляд Элизабет, Эвелин была излишне худощава, но нельзя было не признать, что такие женщины с «фотомодельной внешностью» очень нравятся мужчинам. Увидев миссис Декар воочию, Лиз почувствовала, как ее неожиданно кольнула неприятная мысль: пожалуй, такой красоткой мог соблазниться и Роберт Уотсон. А если она ему отказала, способен ли он был настоять на своем, раз уже принял решение? Возможно, в его личной системе ценностей это и не считается насилием? Испугавшись собственной крамольной мысли, Элизабет постаралась как можно скорее прогнать ее подальше.

— Добрый день! — вежливо поздоровалась Лиз, извлекая удостоверение, выданное ей конторой мистера Девероу. — Я помощник барристера, представляющего интересы Роберта Уотсона. Вы позволите войти?

Эвелин поджала губы, словно само имя Уотсона вызывало у нее неприятные ассоциации. В ее глазах, как показалось Элизабет, на секунду мелькнул испуг, словно она увидела перед собой самого насильника, а не представителя его защитника. Конечно, для жертвы такое поведение можно было бы назвать типичным. Мисс Смолвуд уже думала, что ей откажут, но неожиданно Эвелин посторонилась в дверях.

— Входите.

Как только Лиз оказалась в просторном холле, ее надежды на то, что внутри особняк не такой уж и богатый, рухнули. В этом доме явно обитала женщина, которая ценила уют и не скупилась на то, чтобы поддерживать его в лучшем виде. Элизабет повесила пальто на заботливо предоставленную ей вешалку и по приглашению хозяйки прошла в гостиную.

— Располагайтесь, прошу вас. Я как раз собиралась пить чай, — произнесла Эвелин Декар, провожая незваную гостью к чайному столику, на котором вольготно устроились чашка с блюдцем, чайник, сливки, сахар и несколько тарелочек с крошечными пирожными — явно произведением искусства из ближайшей французской или итальянской кондитерской. — Не желаете присоединиться ко мне?

— С удовольствием.

Несколько минут были заняты разливанием чая и вежливым обменом репликами. Элизабет изучала Эвелин, и ей казалось, что ее собеседница занимается тем же. Из–под пушистых ресниц в ее сторону то и дело стрелял прозрачно–голубой взгляд. Впрочем, миссис Декар ни разу не решилась посмотреть своей гостье прямо в глаза, и это показалось Лиз весьма обнадеживающим знаком. А чай был превосходен, как и предложенные хозяйкой пирожные!

— Простите, что пришла поговорить на наверняка весьма болезненную для вас тему… — После нескольких ритуальных фраз можно было переходить к делу. — Мне очень неловко, но это моя работа — и я вынуждена задать вам несколько вопросов о том роковом визите мистера Уотсона, который для вас так неприятно завершился.

— Неприятно? — горько усмехнулась Эвелин и снова отвела глаза. — Скорее, кошмарно!

— Понимаю, что вам трудно об этом вспоминать, вряд ли представитель защитника вызывает у вас доверие, да и полиция, наверное, неоднократно расспрашивала об этом, но не могли бы вы рассказать мне подробности того вечера?

Миссис Декар несколько секунд помедлила, собираясь с силами, а потом принялась рассказывать, тихо и монотонно, останавливаясь только для того, чтобы перевести дыхание. Она поздно возвращалась от подруги и была немного навеселе, поэтому даже не испугалась, когда на улице рядом с ней затормозил шикарный автомобиль. Мужчина, сидевший за рулем, заявил, что просто не мог проехать мимо такой красивой женщины. Он показался Эвелин приятным и милым, предложил подвезти ее до дома, сводить в ресторан.

— Поймите меня правильно, — миссис Декар бросила на собеседницу умоляющий взгляд, — обычно я вовсе не настолько легкомысленна и никогда не поступаю подобным образом, но в тот вечер, видимо, вино вскружило мне голову. А он казался таким милым!

Мужчина действительно привез ее в ресторан и даже настоял на том, что сам заплатит за поздний обед, а ведь подобная старомодная галантность — такая редкость в наши дни! Было уже за полночь, когда Эвелин спохватилась и вспомнила о том, что на следующее утро ей рано вставать. Прекрасный кавалер и слышать не пожелал о том, что ей надо вызвать такси. А она уже настолько подпала под действие его неотразимых чар, что даже не подумала ни о чем дурном, когда он вызвался отвезти ее домой.

Эвелин надеялась, что они обменяются телефонами, чтобы встретиться еще раз, но у кавалера, как выяснилось, были другие планы. Он действительно довез ее до дома и напросился на чашку чая. Женщина отправилась в кухню, а когда вернулась, едва не упала в обморок от неожиданности. Ее галантный гость успел не только раздеться донага, но и нацепить на возбужденный половой орган презерватив. Он в грубой форме предложил ей заняться сексом, а когда шокированная и испуганная Эвелин попыталась отказаться и выставить его вон, буквально набросился на женщину.

Она пыталась отбиваться, но мужчина был сильнее. Он разорвал на Эвелин одежду и несколько раз грубо овладел ею, несмотря на сопротивление. Из–за позднего часа никто из спящих соседей, видимо, не слышал ее криков, поэтому на помощь ей не пришли. Насладившись унижением своей жертвы, насильник невозмутимо оделся и ушел. Эвелин пришла в себя лишь через час — и немедленно позвонила в полицию. Она подала заявление об изнасиловании и прошла медицинское освидетельствование.

Сначала полицейские отнеслись к ее заявлению с сочувствием, но без энтузиазма. Мужчина, который подвез Эвелин, был ей не знаком, и разыскать его не представлялось возможным. Однако, узнав все подробности, полиция повеселела. Дело в том, что, выходя из ресторана, в котором они провели вечер, миссис Декар запомнила номер шикарного автомобиля своего кавалера — просто потому, что недавно купила лотерейный билет и везде старалась искать «счастливые числа», которые могли бы заранее предсказать ей выигрыш. Эвелин смущенно призналась в пристрастии к азартным играм и по памяти восстановила номер.

Буквально тут же выяснилось, что автомобиль с таким номерным знаком принадлежит Роберту Уотсону. Из нескольких предъявленных Эвелин фотографий она безошибочно выбрала снимок, изображавший финансиста. Налицо было жестокое изнасилование, подтвержденное врачом; на месте преступления осталась улика — презерватив с семенной жидкостью насильника (которая, как выяснила экспертиза, с вероятностью 99 процентов также принадлежала Роберту Уотсону); потерпевшая опознала своего обидчика — в общем, ничего удивительного, что негодяя арестовали буквально на следующий же день.

— Вы действительно так хорошо его запомнили, что смогли с легкостью опознать? — усомнилась Элизабет. — Ведь это был вечер, вы видели его только один раз и при искусственном освещении.

— Поверьте, в таких вещах ошибиться невозможно! — грустно улыбнулась Эвелин, по–прежнему пряча взгляд. — Если тебя насилуют, то невольно запоминаешь все подробности. Я понимаю, что хороший барристер обязательно поставит под вопрос качество опознания, но оно было проведено по всем правилам. Этого мужчины мне никогда уже не забыть, хотя я была бы этому и рада. Дело здесь не только в его лице…

— Да, я помню, что в нескольких интервью вы говорили что–то о других физических особенностях, — подхватила Элизабет. — Может быть, вы расскажете, что имели в виду? Конечно, если вы действительно запомнили что–то характерное для мистера Уотсона!

— Вообще–то прокурор не хотел, чтобы эта информация раньше времени выходила наружу, — Эвелин очень мило покраснела, сделавшись похожей на трогательную маленькую девочку, — но, думаю, вам можно сказать, раз вы занимаетесь этим делом. Когда он одевался, то повернулся ко мне спиной, и я заметила у него на правой ягодице довольно большой шрам, похожий на коряво выписанную букву «S». Прокурор считает, что если спросить об этом дефекте в зале суда, то у подсудимого не останется другого выхода, кроме как признать свою вину, — в противном случае обвинение будет настаивать на медицинском осмотре.

Элизабет судорожно сглотнула. Да, если прокурор спросит о шраме и если он действительно есть у Роберта, то это станет сущей бомбой, взорванной под носом у барристера и обвиняемого прямо в зале суда. Никаких сомнений в том, что Эвелин Декар и в самом деле видела Уотсона обнаженным, у присяжных не останется. А он ведь по–прежнему утверждает, что никогда не видел этой женщины, — и Лиз была убеждена, что на той же позиции он будет стоять и в суде!

— А вы уверены, что не были знакомы с мистером Уотсоном до… этого прискорбного случая? — переспросила Лиз.

— Понимаю, к чему вы клоните, — снова печально улыбнулась хозяйка. — Не были ли мы знакомы, не встречались ли мы — чтобы теперь я хотела ему отомстить, обвинив в том, чего он не совершал?! Нет, я увидела Роберта Уотсона в тот вечер впервые. И надеюсь не увидеть его больше никогда — разве что в зале суда, когда судья объявит приговор. Единственное мое желание: чтобы преступник получил по заслугам, а потом я постараюсь навсегда вычеркнуть из своей памяти ту чудовищную ночь!

Уходя от Эвелин, Элизабет чувствовала себя растерянной. И ей было страшно. Если Роберт признает, что у него действительно есть шрам, то останется только поверить миссис Декар, которая никак не могла бы узнать о такой подробности. Но это значило, что… он все это время обманывал Лиз, воспользовался ее стремлением понравиться семье Марка и обвел ее вокруг пальца. От этой мысли ей стало нехорошо. Неужели такое возможно?

Лиз не могла не признать, что все, рассказанное Эвелин, прекрасно «ложилось» на образ Роберта: и поздний обед в ресторане, и то, что он заплатил сам, и то, что лично подвез ее домой. Но эпизод с насилием неуловимым образом не вписывался во всю эту ровную концепцию. Лиз решительно встряхнула головой. Нет, она была просто не в силах представить Роберта Уотсона насильником! Надо срочно разобраться с этим проклятым шрамом!