— Если бы я не приехал, в тот вечер к Мишелю, ты бы стала его возлюбленной?

Опасные шутки.

— Нет, любимый, я сердцем чувствовала, что непременно встречу тебя, — лучше подольститься, чем гневить влюбленного француза. Объект не изучен до конца.

Пришлось воспользоваться единственным методом, доказывающим мою любовь и способным потушить ревность Анри. К постели в спальне я все равно его не допустила, уложив на кожаный диван-канапе в гостиной, памятный нам по первой нашей встрече. На нем мы томились с Анри от словарной ограниченности нашего общения. Моя разогретая страстью кожа, от вжатия, срослась с кожей дивана-канапе и отрывалась от него с раздирающим звуком.

— Мы уже опробовали всю мебель в квартире Мишеля, пора позвонить ему, сегодня тебе еще предстоит встреча с моим семейством, — напомнила я Анри, который было начал оглядываться в поисках следующего места для занятий любимым делом.

Насчет первой половины моего высказывания Анри имел замечания. Остановив поток перечисления названий предметов мебели, я убедила его, что нам необходим тайм-аут перед встречей с родителями.

Мишель явился быстро, будто сидел у телефона одетый и ждал нашего звонка.

Глава седьмая

Собрав семейство, я провела инструктаж, как вести себя с иностранным гостем, захотевшим жениться на их дочери.

Маменька моя, девушка выросшая в деревне, была вывезена в Москву папенькой, случайно оказавшимся на гастролях в районном центре. Девушка оказалась на восемь лет старше, хваткой, не лишенной амбиций и сразу ухватилась за московские возможности. У маменьки достаточно сложный характер, к подчиненным она очень требовательна и любит помыкать папенькой. В этом случае мы с Леркой всегда вставали на его защиту. Окончив техникум Советской Торговли, маменька работала товароведом в магазине «Москомиссионторга» и принимала от жителей нашего района и других советских граждан, ставшие ненужными или приобретенными специально для продажи, вещи. Она знала каждого потенциального клиента, тех, кто работал за границей, имела с ними прямой и обоюдовыгодный контакт. Так, что мы с Леркой всегда были модно и красиво одеты. В обмен на свои услуги, маменька в любое время была вхожа в закрома продовольственных и промтоварных магазинов. Вот так по-советски, ты мне — я тебе.

Папенька и Лерка с объемным списком совершили рейд по магазинам, и вернулись с нагруженными разным дефицитом сумками. В квартире полным ходом шла подготовка к «сватовству», как выразился прослезившийся папенька. Лерка завязывала упрямый узел его галстука, а он пытался давать ей советы. Мои волосы были закрученные на бигуди, и наглаженное платье уже распростерто на постели. Маменька обещала не задерживаться после работы.

Была постелена, накрахмаленная для такого случая, белая скатерть, вынут из буфета парадный сервиз, расставлены вазоны с фруктами. Мы с Аллочкой накрывали стол, резали финскую колбасу, крошили салаты, накладывали коралловые икринки на намазанные маслом кусочки канапе.

Аллочке наконец-то удалось выпытать подробности нашей интимной жизни. Ну да, пришлось поведать ей о нашем первом «свидании». Аллочка была в полном восторге от рассказанных в красках сцен в поезде, в «Октябрьской» и квартире Мишеля.

— Ну, ты Марья-искусница, Нелька! Так вышиваешь, что у Анрюшки башню и вовсе снесло! — громогласно восклицала Аллочка, несмотря на мои просьбы, убавить звук.

— Аллочка, у Лерки уши длиннее, чем у кролика, и у папеньки слух музыкальный, зачем тревожить родственников пикантными подробностями моих похождений?

— Я умолкла. Ну, а Мишель? Как он выглядел, когда увидел погром в своей квартирке?

— Паршиво. Но сначала он увидел нас. Та еще, парочка!

Как я не пыталась замыть свое, в пятнах, платье, все равно оставались разводы.

От прически ни следа, хорошо хоть с собой был минимум косметики. А Анри, в рубашке с надорванным воротом, мятых брюках и с обалдевшими, от пережитого, глазами! Вот зрелище! Уже потом Мишель увидел подтеки шампанского на кухонном полу. Мы повинились, что разбили бокалы. Анри обещал возместить, но Мишель отмахнулся.

— Во все глаза смотрел на нас и, гадал, чем же мы занимались, сотворив такое бесчинство, — рассказывала я похохатывающей Аллочке.

— Да, какой удар для чистюли Мишеля. Надо все-таки уговорить его на любовь. До чертиков интересно, он и в постели такой правильный? — любопытствовала Аллочка.

— Проверить надо, — засмеялась я.

— Обезвредить что ли парня, может он от того и бесится, что никто его не пожалеет? — Аллочка будто всерьез задумалась над моей шуткой. — Хотелось, конечно, подождать когда попросит, да помучить… Да видать не дождешься.

Придется брать силком, — решила она.

— Я часто вспоминаю наше знакомство, помнишь, как Константен бахвалился, что они не обделены женским вниманием? Вроде, в любое время дня и ночи? — спросила я Аллочку.

— Да, да, мне еще обидно стало, я-то думала, мы единственные достойные девушки в Москве!

— Уж не ходит ли Мишель к девушкам легкого поведения или они к нему? — задала я вопрос, не дающий мне покоя.

— С ними, конечно, проще, заплатил, и в сторону. Со мной у него такая фишка не пройдет, вот он и не идет на сближение, — сказала она.

Аллочка вынула из холодильника блюда с заливным и студнем.

— Твоя маман решила зятя откормить. Куда еще и заливное! Хрена-то купили?

— А французы, хрен как приправу используют?

— А хрен их знает! — скаламбурила Аллочка.

— Волнуюсь я, Аль… Вдруг что-нибудь не так пойдет? Мои подвести не должны, я их натаскала. А вот Мишель, посмотрит, как ворон, своими черными глазами…

— Ты, Нелька, клопам не поддавайся, знай, чешись! Я Мишелю объяснила, что в России такие традиции, и жених с дружками должен придти свататься домой к невесте — у вас товар, у нас купец. Хотя, честно, не могу понять, почему ты отказалась от ресторана предложенного Анри?

— Затем, что бы он увидел, в каких условиях мы живем, а Мишель лишний раз убедился, что мы от него ничего не утаиваем, — объяснила я.

— У подъезда с утра уже «Комитет по встрече жениха» дежурит, — вздохнула Аллочка, — будет, о чем поговорить, на неделю хватит.

В кухню влетела Лерка.

— Ну, герлз, наша фэмили гремит на всю округу!

Я присела на вовремя подставленный Леркой табурет. Аллочка начала обмахивать меня полотенцем, как боксера в перерывах между раундами. А матч-то еще не начался. Попив поднесенной заботливой рукой водички, я постаралась собраться.

Сама все затеяла. Великий гроссмейстер!

Я стала немного уверенней, когда маменька, вернувшись с работы, включилась в общую суматоху. Под ее руководством суматоха приняла упорядоченный вид. Стол накрыт, семейство разодето в пух и прах. В честь Анри Лерка поставила, заранее подготовленную, кассету Джо Дассена.

К встрече жениха все было готово. Скорее бы уж. Уж замуж невтерпеж. Пишется без мягкого знака, кружила в мыслях школьная подсказка.

«Мерседес» подрулил к нашему дому. Окрестные старухи и молодые мамаши с колясками, плотным кольцом окружили подступы к нашему подъезду. В толпе гадали, кто из двоих молодых людей и есть «Нелькин хахаль»? Тот, что с букетами решили они, когда Мишель освободился от ремня безопасности и шагнул на тротуар. Следом открыл дверь машины Анри, покопавшись на заднем сиденье, вытащил огромный букет лилий и, захлопнув дверь, подошел к Мишелю. Толпа пришла в замешательство.

Раздались возгласы.

— Миилай, кто ж жених-то?

Из подъезда выскочила раскрасневшаяся Аллочка. Протиснувшись сквозь любопытствующих, подхватила юношей под руки, повела по образовавшемуся коридору внутрь. Пропустив их вперед, хотела закрыть дверь подъезда.

— Алка, имей совесть, скажи — Нелькин с каким букетом будет? — сунув ногу под дверь, спросила баба Нюша.

Аллочка наслаждалась своей властью над толпой, но смилостивилась, сказав:

— Брюнетик, в галстуке, с большим букетом.

Пояснение Аллочки не внесло ясности: оба были брюнетами, оба в безукоризненных костюмах со строгими галстуками, похожие на бизнесменов, собравшихся заключить выгодную сделку.

— Как звать-то?

— Анри, — гордо вскинула голову Аллочка.

Толпа охнула. Аллочка не удерживаемая никем закрыла дверь подъезда.

Дверь в нашу квартиру была открыта настежь. В тесноватом коридоре собралось семейство. Папенька, на правах отца невесты, встречал сватов, сзади их подталкивала Аллочка. Я вышла к гостям.

— Добро пожаловать. Познакомьтесь, мой папа — Александр Александрович.

— Сан Саныч, как Блока, — поторопилась проинформировать, знакомая с поэтом не понаслышке, Лерка.

— Анри, Мишель, — представила гостей я.

Гости наклонили головы и обменялись с папенькой рукопожатиями.

— Моя мама — Полина Андреевна, — поменяв родителей местами, выдвинула вперед маменьку.

Анри протянул маменьке один из множества букетов и поцеловал руку. Мишель следом за ним тоже был допущен к ручке.

— Моя сестра — Валерия, — вперед вырвалась присевшая в книксене и получившая положенный букет и поцелуй Лерка.

Затем настал мой черед.

Анри преподнес мне букет любимых мной белых лилий, и поцеловал в щеку. Аллочка консультировала, смекнула я. Я вдохнула, приблизив, казавшиеся восковыми цветы к себе. Лилейный запах тления будоражил меня, поднимая с глубины какие-то страстные темные чувства. Нахлынули воспоминания о прошедшей ночи, кровь прилила к моим щекам. Я подняла глаза на Анри, увидел ли он мои чувства? Анри увидел, улыбнувшись, осторожным касанием стер желтую пыльцу от длинноногой тычинки с моего носа.

Аллочка не была обделена ни букетом, ни поцелуями. Они с Леркой быстро определили цветы в напольную вазу. Лилии поставили в маменькину любимую, хрустальную, у стола рядом с местами для жениха и невесты.