— Не смей так говорить о Майке! — закричала Стефани, прежде чем сообразила, что делает. К ее облегчению, казалось, отец даже не слышал ее.

— Что между вами? Ты спишь с ним?

— Конечно, нет.

Уоррен сделал глубокий вдох. Ясно, он ничего от нее не добьется, если будет кричать. Нужно сменить тактику, ослабить ее бдительность, чтобы добиться правды и принять необходимые меры.

— Хорошо, я поставлю вопрос по-другому, — произнес Уоррен. В его голосе появилось беспокойство. — Ты влюблена в этого парня? Мне нужно знать, Стефани, — добавил он, поскольку дочь молчала. — Понимаю, ты уже стала взрослой девушкой, но я же твой отец. Если у тебя есть какие-то чувства к этому человеку, я должен быть в курсе. Мне интересно, кто он, кто его родители, каковы его намерения.

Стефани чуть не упала в обморок от облегчения. Он не возражает!

— Да, — кивнула она, слова так и лились из нее, — Да! Я действительно люблю его. И он любит меня. Я хочу выйти за него замуж…

Прежде чем она успела закончить, дверь распахнулась, и Майк ворвался в кабинет. За ним вошел Дуглас, беспомощно подняв руки.

— Я не смог остановить его, мистер Фаррел.

— Какого черта ты тут делаешь? — взревел Уоррен, уставившись на Майка.

— С тобой все в порядке? — спросил Майк у Стефани.

— Да, Майк, но тебе не следовало приходить сюда…

— Она ничего не сделала, сэр, — обратился молодой человек к Уоррену. — Что бы вы там ни видели, не ругайте ее. Это все моя вина.

— В таком случае убирайся к черту из моего дома вместе со своим показным рыцарством. Ты можешь морочить голову моей дочери, но не мне. Я чувствую охотников за приданым за километр.

— Отец, ты не прав…

— Заткнись!

Когда Уоррен Фаррел начал надвигаться на Майка, тот быстро смерил его взглядом. Они оба были почти одинакового роста, только Фаррел весил фунтов на пятьдесят больше. Но Майка это не беспокоило. Ведь на его стороне молодость и быстрота. Он справится с Уорреном. И с Дугласом тоже, если придется.

— Сделай себе одолжение, парень, пока еще стоишь на ногах, — произнес Уоррен, остановившись шагах в трех от Майка и угрожающе улыбнувшись. — Забери расчет у Дугласа и покинь мое имение. С этого момента ты уволен. А как только у меня будет возможность поговорить с советом директоров загородного клуба, тебя уволят отовсюду.

— Нет! — закричала Стефани, схватив отца за руку и надеясь, что он передумает. — Ты не можешь так поступить. Он не сделал ничего дурного.

— Иди к себе в комнату, Стефани.

— Нет, пока я не объясню… — она упрямо покачала головой.

Уоррен не дал ей закончить. Он толкнул ее со всей силой, и если бы не Майк, подскочивший, чтобы удержать Стефани, она упала бы навзничь.

— Ты сумасшедший сукин сын! — выкрикивая эти слова, Майк размахнулся и кулаком ударил Фаррела по лицу. От мощного удара Уоррен загремел на письменный стол.

— О Господи! — прошептала Стефани и с отчаянием посмотрела на Дугласа, когда ее отец поймал равновесие и начал подниматься. Такой же быстрый на ноги, как и сообразительный, Дуглас в два шага преодолел расстояние, отделявшее его от Майка, и оттолкнул юношу, чтобы Уоррен не смог достать его.

Стефани думала, ее отец нанесет ответный удар. Но, к ее большому удивлению, он не стал бить Майка. Уоррен двумя пальцами дотронулся до уголка рта, потом посмотрел на кровь, оставшуюся на них, и снова взглянул на Майка.

— Ты заплатишь за это, Чендлер, — прошипел Фаррел с перекошенным от злобы лицом. — Клянусь, ты еще пожалеешь об этом. — Он махнул испачканной в крови рукой Дугласу. — Выкинь его отсюда вон, пока я не убил его. А ты, — добавил Уоррен, бросив на Стефани ледяной взгляд, — убирайся к себе в комнату. Мы продолжим этот разговор позже.

— Она никуда не пойдет, Фаррел. Только ко мне домой.

— Через мой труп. Она пока еще несовершеннолетняя, если ты, конечно, не забыл. Попытаешься что-нибудь сделать, и тебя арестуют за похищение. Ясно?

— Пожалуйста, уходи, — опять стала упрашивать Майка Стефани. — Со мной будет все в порядке. Клянусь.

— Прекрати спорить! — закричал Уоррен Стефани. — И убирайся к себе в комнату!

Испугавшись, что отец сделает что-нибудь Майку, если она снова ослушается, Стефани опустила голову и, не говоря ни слова и даже не взглянув ни на кого, вышла из кабинета.


Было два часа, когда Майк вернулся домой после чистки бассейнов. На кухонном столе лежала записка от отца: «Ушел к Трентону. Вернусь в шесть».

Майк смял записку, думая о Стефани. Он не хотел оставлять ее наедине с этим маньяком, которого она называла отцом, но Дуглас обещал присмотреть за ней и позвонить Майку, если возникнут какие-нибудь проблемы.

— А сейчас для Стефани будет лучше, если какое-то время ты будешь держаться от нее подальше, — посоветовал Майку дворецкий. — По крайней мере пока мистер Фаррел не успокоится.

Сам Майк не находил другого выхода, как вернуться и забрать Стефани из этого заточения. Но он помнил замечание Уоррена, что девушка еще несовершеннолетняя. Кроме того, Уоррен действительно был могущественным человеком. А злопамятный огонек в его взгляде говорил о решимости старика использовать все свои связи, если понадобится.

Майк взглянул на часы. Может, позвонить Дугласу и удостовериться, что со Стефани все в порядке? Он уже было направился к телефону, когда услышал стук в дверь. Он побежал открыть ее и увидел на пороге Стефани, всю в слезах, с выражением глубокого отчаяния в глазах.

— Стефани!

Рыдая, девушка кинулась в его объятия.

— Что случилось? — спросил Майк, обнимая ее. — Он ударил тебя? Клянусь, если этот сукин сын хоть пальцем до тебя дотронулся…

— Он не бил меня. — Тыльной стороной ладони она вытерла слезы и подождала, пока Майк закроет дверь. — Он поступил еще хуже. — Она подняла на него свое заплаканное лицо. — Он забрал меня из спектакля, Майк.

— Что? В самый последний момент?

— Ему наплевать. Он позвонил миссис Левингсуорс домой и сказал, что я не смогу участвовать в спектакле, так как заболела гриппом.

— Ну и сволочь.

— Я умоляла и упрашивала его. Даже предложила сидеть в своей комнате весь остаток лета, как монашка в заточении. Но он остался непреклонен.

— Он ведь не знает, что ты здесь?

— Он ушел в офис сразу же после тебя, — покачала она головой. — Отец разбил мое сердце, но ему все равно. Для него, как всегда, важнее бизнес.

— Как насчет чашечки чая? — спросил Майк, проводив Стефани к софе и протянув ей свой носовой платок. — Может, чай немного успокоит твои нервы?

— Да, спасибо, — кивнула она в ответ.

Пока Майк возился на кухне, Стефани вытерла глаза носовым платком Майка и окинула взглядом опрятную, уютную гостиную.

Легко было представить, как Майк рос здесь, в этом простом, но очаровательном маленьком домике с уютными диванами и креслами, обитыми тканью в зелено-белую клетку, с полированными темными сосновыми столами и призами Майка за баскетбольные игры, расставленными над кирпичным камином. Через стеклянную дверь Стефани видела во дворе сборную жаровню для шашлыков, садовый столик с четырьмя скамейками, а дальше, на траве, старый гимнастический тренажер.

— Тебе повезло, — произнесла Стефани, когда Майк вернулся в комнату с чайным подносом.

— С чем? — уточнил юноша, поставив поднос на кофейный столик и протянув Стефани одну из кружек.

— С этим. — Она широким жестом обвела комнату, — с теплотой и любовью, которые окружали тебя, с воспоминаниями. — Она взглянула на кружку в своей руке. — Мой отец ненавидит меня.

Слова Стефани прозвучали с такой уверенностью, что Майка пронзила внезапная острая боль. Она была слишком молода, чтобы так разочароваться в жизни.

— «Ненавидеть» очень сильное слово, — ласково сказал Майк. — Скорее всего он просто не умеет любить.

— Он знает, что такое любовь, — покачала головой девушка. — Когда-то он любил мою маму. По-своему. — Она замолчала. Дрожь пробежала по ее телу при воспоминании о страшных скандалах, криках среди ночи, хлопанье дверей. — Но после ее смерти его любовь превратилась в ненависть, и эту ненависть он перенес на меня. — По лицу Стефани покатились слезы, но на этот раз она даже не пыталась остановить их. — Сначала я не понимала, за что он так ненавидит меня. Ведь я была такой маленькой и такой одинокой, когда умерла моя мама. Я вообще не понимала, что происходит. Отец всегда держался со мной на расстоянии, даже когда мама была жива. Я и не сразу заметила, как изменилось его отношение ко мне.

— Он, наверное, переживал.

— Я тоже так думала. — От грустной улыбки Стефани сердце Майка разрывалось на части. — Я кинулась к нему в надежде, что горе объединит нас. Но в его сердце не было сострадания. Только ненависть.

— Почему он к тебе так относится?

— Потому что я выгляжу точно, как моя мама, — Стефани добавила в свою чашку немного молока. — И постоянно напоминаю отцу о ней, о ее предательстве.

Майк промолчал. Несколько лет назад он слышал сплетни о красивой актрисе, о том, какое впечатление она производила на каждого встречного мужчину, и о вспышках ревности Фаррела, которые он не скрывал даже на людях.

— Но на самом деле это не было предательством, — продолжала защищать свою мать Стефани. — Она просто больше не могла выносить его деспотизм и влюбилась в другого, более мягкого мужчину.

— Ты знала все это? Ведь ты была совсем ребенком?

— Понимаешь, я слышала разговоры слуг, — кивнула с некоторой гордостью Стефани. — А маленькие девочки, особенно одинокие, любят подслушивать.

Мысль о том, что ей пришлось пережить в детстве, чего она была лишена, вызвала боль у Майка.

— Мне жаль, Стефани. — Он поставил свою кружку на стол и взял ее руки в свои. Руки девушки были холодными и все еще дрожали.