Аманда Маккейб - Предательский поцелуй

За окнами все еще раздавались крики «Медичи! Медичи!». Они преследовали ее с тех пор, как она покинула собор, попрощавшись с Маттео.

С улицы слышались удары, звон разбившегося стекла, крики. Но здесь, в мастерской, все было спокойно.

Изабелла посмотрела на лицо богини, освещенное спокойной улыбкой, таившей в себе какой-то секрет. Когда-то так улыбалась и Изабелла, думая об Орландо.

«Теперь только ты – моя семья, – сказала ей Катерина. – А члены семьи должны мстить друг за друга».

– Синьора Изабелла, – раздался голос Боттичелли. – Я не думал, что кто-нибудь появится сегодня здесь.

– Утром я ходила в собор, чтобы… увидеть Маттео, – коротко сказала Изабелла.

– Разумеется. – Боттичелли подошел ближе и внимательно посмотрел на нее. Его лицо было бесстрастно. – Как сегодня себя чувствует синьорина Катерина?

– Она не встает с постели. Говорит, что хочет удалиться в монастырь.

– Возможно, монастырский покой – как раз то, что ей сейчас нужно, – сказал Боттичелли. – Боюсь, Джулиано значил для нее больше, чем она готова была признать. Она считала его повесой, но для него она была… другой. Не такой, как все.

Когда-то точно так же Изабелла думала об Орландо. Она сжалась от боли, вспомнив, какую наивную радость испытывала от его поцелуя. Какой же дурой она была! Теперь она изменила свое мнение о нем, он был частью другой, жестокой Флоренции, скрытой за яркими фресками и красивыми дворцами.

Да, он поистине был владыкой подземного царства, но не таким, каким она его себе представляла. Он был богом кровопролития и смерти.

Изабелла прикусила губу, сдерживая крик. Она вспомнила, как сверкнул кинжал в его руке, как хлынула кровь Маттео на мраморный пол собора. Это видение преследовало ее, настигало всякий раз, когда она осмеливалась закрыть глаза.

Сердце ее словно превратилось в кусок льда, а сама она – в каменную статую.

– Синьор Боттичелли, – сказала Изабелла, – вы знаете мужчину по имени Орландо. Я видела его здесь, в вашей мастерской.

Выражение лица художника не изменилось, но Изабелле показалось, что в его глазах промелькнуло что-то… Он скрестил руки на широкой груди.

– Вы ищете его?

– Полагаю, он бежал из Флоренции, – сказала она. – После того, что случилось в соборе…

– А что там случилось, синьорина Изабелла?

Изабелла почувствовала, как в ней нарастает гнев.

– Он убил моего кузена. Я видела его.

Боттичелли покачал головой, и, к удивлению Изабеллы, на его лицо легла тень печали.

– Вы уверены в том, что видели? Там была такая неразбериха.

– Я знаю, что я видела, – сказала она, стиснув зубы. – Маттео был моей семьей.

– Разумеется. А его сестра – мой друг. И все же, подумайте, синьорина. Что вы знаете о Маттео Строцци? О его прошлом, о его характере? Вы – художница, значит, чувствуете людей, видите больше, чем простые смертные.

– Я знаю, что я видела! – крикнула Изабелла. – Что вы имеете в виду, говоря о прошлом моего кузена? Хотите сказать, он сделал что-то, что повлекло за собой его смерть?

Боттичелли открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал и лишь покачал головой.

– Боюсь, это не моя история и не мне ее рассказывать, – сказал он, нахмурившись. – Просто помните о том, что я сказал. Доверяйте только своим инстинктам. Не делайте ничего в порыве гнева. Здесь, во Флоренции, многим это не пошло на пользу.

Изабелла снова бросила взгляд на картину. Она видела в ней надежду, но боялась, что былые чувства никогда не вернутся к ней.

– Вы знаете, где Орландо? – спросила она.

Вот зачем она пришла в мастерскую. Боттичелли был другом Орландо и, как художник, имел много связей. Он мог знать то, что не знали другие.

Боттичелли долго молчал, задумчиво глядя в окно. Потом повернулся к Изабелле:

– Возможно, вам лучше последовать примеру вашей кузины Катерины. Вам нужно время для размышлений.

Изабелла издала резкий смешок:

– Я не чувствую в себе призвания к монашеской жизни.

– О нет, я не это имел в виду. Существуют ведь и другие способы… Для меня, например, это живопись. – Он подошел к столу, стоявшему в углу мастерской. Стол был завален грудами свитков и набросками. Боттичелли придвинул к себе пузырек с чернилами, взял перо. – У меня есть друг, который работает на правителя города Фьенкосоле. Когда-то он был моим подмастерьем. Он всегда отменно рисовал предметы одежды. Он будет счастлив поделиться с вами своими познаниями.

– Фьенкосоле? – растерянно сказала Изабелла. Она знала о городе с таким названием, он находился недалеко от отцовского дома. Изабелла слышала, что в тамошнем старом соборе чудесные фрески, но никогда их не видела.

Боттичелли пожал плечами:

– Это маленький городок, не похожий на Флоренцию, но правитель города – большой ценитель искусства и весьма ученый человек. Вам там понравится.

– У меня нет времени на искусство, – возразила Изабелла.

– Время для искусства есть всегда. – Он подошел к ней и протянул наспех нацарапанное послание, это было рекомендательное письмо. – К тому же, я уверен, во Фьенкосоле вы найдете то, что ищете, если постараетесь.

Изабелла вгляделась в его лицо, надеясь прочесть больше, чем было сказано, но оно было непроницаемо. Кивнув, она взяла письмо.

– Хорошо, – сказала она, – я поеду туда.

– Она сегодня прекрасно себя чувствует, синьор, – сказала настоятельница монастыря Святой Клары, ведя Орландо по каменному коридору к саду, залитому солнечным светом.

– Ее больше не мучают кошмары? – спросил Орландо.

Его шаги гулким эхом отдавались от стен. В этой мирной обители он всегда чувствовал себя как непрошеный гость. Тишину, напоенную ароматами цветов, здесь нарушали только шепот и едва слышный шорох монашеских облачений. Но маленькая Мария нуждалась в нем.

– Нет, – сказала настоятельница. – Она будет счастлива видеть вас. Она часто о вас спрашивает.

– Мне жаль, что я давно не бывал здесь, – ответил он.

– Вы прекрасно заботитесь о ней, синьор.

Орландо остановился в арочном проеме, ведущем в сад. Перед его взором предстала прелестная картина. Мария бегала по зеленой траве, приминая цветы. Она весело смеялась, а две монашки в черно-белых одеяниях делали вид, что хотят поймать ее. Детский смех звенел как колокольчик.

Этот смех сотворил чудо – он унес прочь воспоминания о кровавой резне, омрачавшие память Орландо с того дня в соборе. Он совершил чудовищный грех в святом месте, и все для того, чтобы отомстить за ошибки прошлого. Сейчас это прошлое было ближе, чем когда-либо. Маттео Строцци больше нет, но деяния его живут. А теперь и Орландо внес свою лепту…

Он снова подумал об Изабелле, прекрасном ангеле, женщине, чья невинность исцеляла его душу… но он потерял ее. Священники правы. Зло лишь порождает ответное зло, и этот процесс бесконечен. Сразившись со Строцци и поразив его, Орландо не положил конец злу, а лишь умножил его.

Он поднял глаза и встретился взглядом с мраморной Мадонной. Ее печальное спокойствие, протянутая рука напомнили ему Изабеллу. Видит бог, больше всего на свете он желал сейчас сжать ее руку. Только она могла спасти его… но этому не суждено случиться.

– Дядя Орландо! – радостно закричала Мария. – Наконец-то ты пришел!

Он повернулся и подхватил ее на руки. Она обвила его шею маленькими ручками. Она была такой крошечной, легкой как перышко, но ее улыбка обладала целительными свойствами. Наконец он отомстил за нее и ее мать, как и обещал.

Почему же в его душе образовалась такая пустота?

– Ты ведь останешься, дядя Орландо? Хотя бы на лето?

Смущенно рассмеявшись, он поцеловал ее в нежную теплую щеку:

– Я останусь, Мария.

Он не может вернуться во Флоренцию, не сейчас. Он должен начать новую жизнь, ради себя и ради Марии, ведь она – единственное, что у него осталось.

Он знал, что больше никогда не увидит Изабеллу. И еще он знал, что холод, сковавший его душу, тот самый холод, что исчезал, согретый улыбкой Изабеллы, останется с ним навсегда.

– Ученики Боттичелли – всегда желанные гости во Фьенкосоле!

Синьор Салле, протеже Боттичелли, а ныне придворный художник правителя города, вел Изабеллу по длинному коридору, украшенному наполовину готовыми фресками. Несколько подмастерьев сновали по лестницам с палитрами и корзинами в руках.

– Как вы видите, работа еще не закончена, многое предстоит сделать. Его светлость желает украсить фресками весь дворец.

Изабелла подняла глаза и вгляделась в сцену, изображавшую пир. Древние боги в полупрозрачных одеяниях и лавровых венках собрались у стола, заваленного фруктами и заставленного кувшинами с вином, а меж них порхали пухлые маленькие купидончики. Это была яркая сцена, полная веселья и радости.

Аид был бы тут ни к месту. Как и она сама, в своем черном платье и с черной вуалью.

– Боюсь, меня нельзя назвать ученицей Боттичелли, синьор, – сказала она. – Я просто любитель. Мне повезло, что синьор Боттичелли оказал мне честь своей дружбой. Но я рада была бы помочь вам всем, чем смогу. Я могу смешивать гипс или тереть краски…

Синьор Салле рассмеялся:

– В письме говорится, что вы можете гораздо больше! Но прошу простить меня… Синьор Боттичелли уведомляет также, что вас постигла утрата и вам нужен покой и свежий воздух. Я вижу, вы в трауре.

– Благодарю вас. Мой кузен погиб во время… беспорядков во Флоренции. Я очень благодарна вам за теплый прием. Уверена, работа пойдет мне на пользу.

Работа… и обдумывание планов мести, как полагается Строцци. Изабелла понятия не имела, как подобраться к Орландо теперь, когда она была во Фьенкосоле, разве что он и сам скрывается здесь. Она мало смыслила в делах мести и со страхом думала о предстоящей миссии, но кто еще выполнит этот долг, кроме нее…

Она подошла к открытому окну и посмотрела во двор. Там двигалась целая процессия. Впереди шел правитель города – высокий мужчина с длинными седеющими волосами, выбивающимися из-под берета, в бархатном одеянии, скрывавшем сухопарую фигуру. За ним тянулась целая толпа. Фьенкосоле, может, и маленький город, но и в нем есть свои придворные и просители. В последнее время их полку прибыло за счет тех, кто бежал из Флоренции.