Ксения Иллюзия - Пожалей меня, Голубоглазка

— Не ругайся.

— Прости, вырвалось. Она мне конверт передала.

— Дошел все — таки?

— Я помню ту верёвку, сам же запястье твое "украшал". Думал, забыл все, а увидел и сразу вспомнил. Решил, что порвав её, со мной порвала. Догадывался, что обижена, и обстоятельства складывались так, что решил не настаивать, отпустить, прекратить поиски. Да и отчим твой рекомендовал…

— Ты и с ним виделся?

— Было дело.

— А мама?

— Не видел. Почему не съездишь?

— Боялась, увижу — вернусь насовсем, а нельзя.

— Теперь и не сможешь, на любой планете достану.

— Людка ездила каждый год, открытки отправляла. Чтобы мама знала, что со мной все в порядке.

— Чего не сама?

— Чтоб никаких зацепок не оставить.

— Глупенькая, Людка твоя — главная зацепка.

— Да и некогда мне было…

— Да и подружке очередную радость устроить, да?

— Издеваешься?

— Конечно.

— Ну не гад ли…

— Романович…

— Веревочка та… В последнем бою порвалась, — Ая вздохнула, а Костя начал гладить её живот, — и в волосах запуталась, представляешь? В больнице нашлась… Это был знак для меня. Если оставались какие-то сомнения… но их не осталось, ни единого.

— Прости меня, Голубоглазка, — сполз ей в колени и прижался щекой к животу. — Прости меня, ладно?

— Прощу.

— Сейчас прости.

— Сейчас прощу.

— А я тебе за это банан с майонезом… ой!

— Что? — Ая неуклюже приподнялась и посмотрела на Костю, подскочившего от удивления и в ужасе уставившегося на живот. Даже в темноте было видно, как он напуган.

— Это, — показал пальцем на пупок. — Что это было?

Ая откинулась на подушки и рассмеялась в голос.

— Голубоглазка…

— «Ты прощен» это было. Ой, не могу! Видел бы себя сейчас!

— Вот! Опять! — заорал, тыча пальцем, как ненормальный.

Ая больше не могла — схватилась за живот, заболевший от смеха, и повернулась на бок, согнув ноги. Романович принялся скакать вокруг кровати.

— Угомонись, бешеный, — попросила, вытирая одной рукой выступившие слезы. — Дочь не успела поздороваться, а папаша уже с ума сошел.

— Что? Кто? Какая… дочь?! — Костя упал на пол, больно приземлившись на колени. — Как дочь? — подполз к Ае и развел в стороны её руки. — Дочь…

— Станешь молиться, как Соплев?

— Дочь… моя девочка…

— Наша.

— Как это она делает? И давно?

— В день моего звонка.

— И ты молчала?

— Не хотела, чтобы ты волновался на расстоянии.

— Откуда знаешь, что дочь?

— Отпусти руки, не знаю.

— Тогда…

— Чувствую. Хочу девочку.

— Нет, — Костя по очереди поцеловал руки Аи и с важным видом поднялся. — Парня родишь. Мне союзник нужен.

— Мясо разделывать?

Она так внимательно на него посмотрела, что Косте стало не по себе.

— Пойдем на кухню, кое-что покажу.

*****

Ая пошла как была, голой, напоминая царицу, а Романович, ступая позади, сложил ладони и поднял вверх глаза. «Благодарю тебя, Боже!» мысленно обратился к Всевышнему, хотя не считал себя верующим.

— Показывай, — девушка уселась на стул и обвела взглядом кухню.

Костя достал из холодильника маленькую коробочку, открыл и положил Ае на колени. И пока она приходила в себя от неземной красоты кольца, обнял со спины и прошептал в ухо:

— Нравится? Я взволнован.

— Кто же хранит драгоценности в холодильнике?

— Ты вышла из душа так неожиданно…

— Нравится.

— Хочешь, дам поносить?

— Хочу.

— Только с одним условием.

— Так и знала. Ну!

— Носить будешь до конца моих дней.

— Как ты мог? — раскрасневшаяся Ая пылала праведным гневом. — Как ты мог так поступить? Я даже боюсь спрашивать, что случилось с остальными!

— Не спрашивай.

Костя с невозмутимым видом вел автомобиль, глядя на дорогу и стараясь сдержаться. Давно не ругались, можно было и потерпеть.

— Господи…, - жена закрыла руками лицо. — Монстр!

— Значит, я? По-твоему, пусть такие, как твой папаша, и дальше наслаждаются жизнью? Так радуйся, он наслаждается.

— Разве это жизнь? — отняла руки и повернулась к нему. — Жизнь?

— Да, черт возьми! Слабо стало? И потом… с чего ты решила, что это я? Он же попал в аварию сам, я под мост на веревочке не тянул.

— Сам. И язык — сам.

— С такой высоты не мудрено прокусить не только язык.

— А подушки безопасности, почему не сработали?

— А почему он тр*хнуть тебя хотел? Почему подставил меня? Может, судьба?

— Прекрати.

— Это ты прекрати. Волноваться надо по поводу, а не из-за его отсутствия.

— Бедная мама…

— Конечно бедная, муж теперь полностью в её власти.

— Родителей не выбирают.

— Нет, но кто сказал, что их нельзя воспитать?

— Я думаю, ему недолго осталось.

— Бери пример с меня и не думай об этом. Мать обеспечена всем необходимым и сама изъявила желание, чтобы он жил дома. Ежедневно приходит медперсонал, и она не жалуется, разве мне показалось?

— Нет, но…

— Забудь. Хочешь — вспомни себя, и все пройдет. И если ты думаешь, что я спокойно бы спал, махнув рукой и поставив за каждого свечку за здравие, — ошибаешься. По мне так все правильно. Ни одна из мразей, обидевших мою жену, уже не сможет обидеть мою дочь.

— Спокоен он…

— Что там на счет пельменей? Ужин у тещи вышел отстойным.

— Когда ты уже ими объешься?

— Я ими объедаюсь каждый раз, и каждый раз хочу ещё. Что ты туда кладешь?

Костя протянул руку и погладил жену по коленке, а. она накрыла его пальцы своими и обернувшись на спящего ангела, прошептала:

— Любовь, наверное…

*****

— Ну, как вы тут без меня? — Ая, запыхавшись, вбежала в дом и бросилась к мужу.

— Осторожней, — жалобно предупредил, но было поздно. Жена врезалась в грудь, крепко обняв и задев низ живота. Костя взвыл.

— Что случилось? — она отстранилась и обеспокоено заглянула в глаза. — Где болит?

— Мужское достоинство пострадало.

Костя чмокнул её в нос и, согнувшись, прошел к стулу. Кряхтя, сел.

— Я оставила вас одних всего на пару часов, а у тебя уже что-то пострадало?

— Представь себе! Мы играли в «Терминатора».

— «Да придет спаситель», — улыбнулась Ая, подходя ближе.

— Вот ты и пришла, — обхватил её за бедра и уткнулся в живот. — Спаси меня.

— От родной дочери?

— Это не девочка, это машина для убийства. В тебя пошла.

— Не преувеличивай.

— Хотела лишить себя брата, а меня — сына.

— Я не беременна.

— Теперь уж и не знаю, смогу ли помочь…

— Надо было играть в «прятки».

— Ну уж нет! В прошлый раз она про меня забыла, и мне пришлось сидеть в шкафу до ночи!

— Она не забыла, она проверяла твердость духа.

— А теперь проверила твердость мужского достоинства.

— Поздравляю.

— Ещё рано.

— Где она?

— Спит, довольная, что враг повержен и мир в безопасности.

— Тогда пойдем, враг, пожалею.

— Правда? — оторвался от живота и с надеждой посмотрел вверх.

Ая погладила его по волосам, что с наслаждением позволял Костя, и кивнула.

— Дважды.

*****

Она лениво поглаживала его яички, иногда забирая их в ладонь и легко массируя. Ая обожала проделывать это, а Костя не мог отказать. Ей надо было его касаться, а он хотел, чтобы она касалась — вот и весь расклад на ближайшие триста лет.

— У меня тут мыслишка одна имеется, — уже сонно сказала Ая, оставляя в покое мужские органы и закидывая ногу на его живот. — Интересует?

— Весь внимание.

— Хочу застраховать твои… киви, — и словно он не понял, о чем речь, дотронулась до яичек опять. — Мало ли, снова дочь родится.