Он вычислил, в какой квартире обитал Четырехпалый, поэтому взгляд, направленный на её окна был более цепким и задерживался на несколько секунд дольше.


В окно постучали.


— Эй, здесь ставить машины нельзя, — тощий паренёк в кепке и рваных коротких джинсах показал на кривой и бесполезный знак, запрещающий стоянку. Паренёк не знал, что Костя раньше жил здесь и прекрасно разбирался в местных способах «выкачки» денег у приезжих.


— Правда? — стекло поползло вниз, и Костя деланно удивился, решив подыграть. — А нельзя как-то «объехать»?


Паренёк, сдвинув кепку на лоб, почесал затылок.


— Триста.


— Даю пять сотен, если узнаешь кое-что.


Паренёк, не скрывая радости, быстро закивал.


— Проверь, живет ли кто во второй, — Костя кивнул на коттедж.


— А мне и проверять не надо, — затараторил парнишка. — Живут. Каждый день пьянка и драка, никому покоя нет. Днём спят, а как вечер — барагозить начинают. Мимо двери пройти нельзя — воняет, почище сортира.


— А сейчас дома есть кто?


— Есть. Видел недавно, как заходили.


— А ты чего не в школе? — поинтересовался Костя, решив сменить тему.


Паренёк смутился.


— Дак мамка в больнице, а я просыпаюсь поздно.


Костя достал две бумажки и просунул в окно.


— Пять сотен за информацию и пять — на будильник. Купи самый громкий, чтоб твои барагозные соседи день начинали, как люди. Дам ещё пять, если мужика одного позовёшь.


— Из второй? — смекнул парнишка.


— Да. У которого пальца нет. Знаешь такого?


— Его все знают.


— Скажешь, что во дворе стоит машина бесхозная, а ключи рядом валялись. Видать, водитель-лопух потерял, а ты нашёл и хочешь за это денег. Он должен клюнуть.


— А если денег у него нету?


— Найдёт, не сомневайся. Только ключами не свети, чтоб бабла не лишиться. Скажи, что спрятаны в надёжном месте.


— А вы?


— А я с ним говорить хочу. Он погонит тачку на продажу, по дороге разговор и состоится.


— А чего сразу не поговорить?


— Сюрприз хочу устроить.


— У вас поэтому руки замотаны?


— Мозоли смазал.


Паренёк задумался.


— Ладно, — замешкался. — А он… ну… ничего вам не сделает? — и, как бы, в оправдание: — Его все боятся, дурной он.


Костя улыбнулся.


— Все, но только не мы с тобой, верно?


*****


Мужчина за рулем иномарки торопился. Ему сегодня ох*ительно фартило, и он хотел от птицы удачи вырвать максимальное количество перьев. Сначала телка перестала кочевряжиться и отс*сала так, как положено, за что получила одобрительную зуботычину, а не в бедро затушенный бычок, потом найденная шмаль, и, наконец, тачка.


Шмаль «подарила» телка, влетев головой в старый сервант без единого стекла и сбив какую-то безделушку, притащенную бывшей бабой. Откуда и когда та её притащила, он не знал и, если честно, не обращал никакого внимания, а тут вот, пришлось.


Мужчина громко рассмеялся, вспомнив, как на телкиной роже застыл ужас при виде осколков. Подумала с*ка, что грохнет за это, а ему на неё стало сразу поср*ть. Вывалившиеся из безделушки «сокровища» были приятней, разом завладев его вниманием.


А тачку «сдал» щенок из его дома, прохвост мелкий. Денег захотел, мелюзга паршивая. Нет, он, конечно, мелочь кинул, но только потому, что тот не засс*л попросить. Обычно при его виде шугались, а чтоб заговорить с ним — и подавно.


Мужчина погладил руль, с одобрением оглядел переднюю часть салона. Хорошая тачка, дорогая. «Срубить» должен немало. Он сразу же созвонился с нужными людьми, и не прошло и двух часов, как всё было улажено. До места нужно было проехать километров пятьдесят, но это были уже «семечки» — бензобак оказался практически полным.


Он развернул от себя зеркало заднего вида и расслабился на сиденье, чувствуя эрекцию. В голове вырисовывались планы на сегодняшний вечер, в груди раздувался огонь предвкушения удовольствий, и мужчина поздравлял себя с успехом, одной рукой потирая пах. Этот день, без сомнения, можно было считать одним из самых лучших.


— Сверни направо.


Тихий голос раздался столь неожиданно, что мужчина, дернувшись, крутанул руль и рефлекторно сжал член. Даже через штаны боль была ощутимой, как и страх, окативший жаром все тело. Подбородок надёжно зафиксировали, приподнимая голову, а к горлу прижалось что-то холодное. И тут же теплая жидкость потекла по шее.


— Направо, п*дла.


Мужчина свернул, как просили, с трудом вписавшись в почти уже проехавший поворот, едва различая направление. Чем-то запахло. Он чувствовал этот запах так много раз… но сейчас впервые не узнал. Его собственная кровь пахла по-другому, распространяя вокруг ни с чем несравнимую вонь.


— Руки — на руль. Обе.


Он послушался, ощутив, как вторая — та, что с трудом оторвалась от члена, начинает дрожать.


— Тварь.


Дорога стала петлять и перешла в грунтовую. Машину потряхивало, но хватка слабее не стала. Лезвие переместилось в сторону, ближе к сонной артерии. Мужчина захрипел:


— Забирай тачку, всё, что есть. Искать тебя не будут.


В ответ раздался тихий смех, и именно в этот момент мужчина понял: ему конец. Тот, кто сидел сзади, был не вором — убийцей.


— Кто ты?


— Останови здесь.


Шею освободили, и не успел водитель свободно вздохнуть и нажать на тормоз, как был вытащен наружу и брошен на землю. Он поднял голову посмотреть на того, кто все это затеял, и получил мощный удар в лоб. Ботинок с массивной подошвой рассёк кожу и словно всадил в мозг торпеду. Тело совершило кульбит и шлёпнулось плашмя на сваленные кем-то доски.


В глазах помутилось, но мужчина попытался встать. Не успел. Его опять ударили и, пока он приходил в себя, отлетев ещё дальше, профессионально и быстро связали ноги, руки и сели сверху.


Когда глаза встретились, он, наконец, узнал нападавшего и не смог скрыть удивления.


— Крот?


— Ну, привет, Четырехпалый, — ухмыльнулся Костя. — Соскучился?


Удар в челюсть.


Четырехпалый сплюнул кровь и повернул голову обратно.


— Это вместо приветствия?


— Это приветственный поцелуй. Что, не крепкий?


— На вязки положил… не красиво…


Удар в челюсть.


— А я не силой мериться собираюсь, и не тебе о красоте говорить, с*ка.


— Зачем явился?


— Наказать тебя за плохое поведение, не понял разве? Поведение у тебя, Четырехпалый, неудовлетворительное.


Удар в челюсть.


— Крот, бл*дь, за что?


— Я же сказал, за плохое поведение. А именно — за жену мою.


Четырехпалый посмотрел так, что снова получил удар и через минуту сплюнул вместе с кровью два зуба. Он Крота знал не близко, но достаточно для того, чтобы не иметь общих дел. Не могло быть у них никаких дел.


— Жену?


— Да, мразь, жену. Ты чуть не убил её, и я, как только представлю, что не женился бы на ней…


Удар в челюсть.


— Где?


Четырехпалый даже не стал отрицать, что никогда не смог бы кого-то убить. Все, кто с ним был близко знаком, могли подтвердить: такого жестокого ублюдка ещё поискать. Если появлялась возможность что-то от кого-то получить, кого-то поиметь — он делал это и делал грязно.


Единственное, что имело шанс его остановить — ещё бОльшая сила.


Костя назвал адрес. Четырехпалый стал белее снега.


Он сразу вспомнил ту девку — слишком уж были особенными обстоятельства. Ужас ускорил кровоток, и Четырехпалый понял: надо хитрить. Надо выдать достаточно информации, чтобы Крот был удовлетворен и тогда, может, оставит его в покое. Бл*дь, догадывался же, что нельзя верить, но столько лет прошло…


— Я не виноват.


Удар в челюсть.


— Мне сказали, что она шлюха.


Удар в челюсть. В глаз, нос… Что-то хрустнуло под руками, но Костя не мог остановиться. Удар, удар, удар…


Четырехпалый потерял сознание. Костя сходил к машине и достал из заднего кармана переднего пассажирского сиденья бутылку воды. Открыл багажник, вытащил заточенную на конце палку, поднял с земли кастет, отброшенный, чтобы не убить раньше времени, и вернулся к твари, что лежал с вывернутой головой. Открутил колпачок, отпил и снова уселся на Четырехпалого. Повернул его голову и вылил на лицо немного воды.


— Просыпайся, малыш, мы ещё не все обсудили.


Заплывшие глаза с трудом открылись. Лицо — месиво. Кровь, много крови. Она образовала лужицу, в которой плавали несколько зубов, и стало очевидно, что Четырехпалый протянет не долго.


— Бить больше не буду, если назовешь имя.


— Имени не знаю, — еле слышно разбитыми губами. — Познакомились у шалавы одной, вместе тусили после клуба. Он не вписывался в компанию, — глаза закрылись, и Костя снова вылил порцию воды, — был… чистеньким, что ли… но травку курить умел.


— Для этого большого ума не надо.


— Базар держал, знал многих.


— Я теряю терпение.