Дэни Вейд - Повелительница страсти

Казалось, Мейсон должен быть удовлетворен, вспоминая, как Эва-Мари убегала из дома Янгов, стуча каблуками и придерживая подол винтажного платья. Вместо этого он сжал рулевое колесо и вдавил педаль газа в пол.

Он извинился перед родителями Лайзы за испорченную вечеринку. Но у него было неприятное чувство, что все это не волновало их так, как Мейсона.

В конце концов, он добился того, чего хотел, – в городе о нем будут говорить без всяких усилий с его стороны. Бог знает, как это все скажется на репутации Харрингтонов. Хотя… в этом мире скандалы только повышают популярность.

Он подошел к дому и остановился послушать тишину. Автомобиль Эвы-Мари стоял на подъездной дорожке, а не в гараже, как обычно.

Была ли она в своей комнате? На кухне? Намерена ли она продолжать их ссору? Может быть, предложит ему что-то особенное, чтобы поддразнить его из-за плохого настроения?

Мейсон покачал головой. Как бы зол он ни был, он признавал, что не знал Эву-Мари. Да, он вспылил и обвинил ее, что она спала с ним, чтобы получить желаемое. Но в глубине души ему не хотелось верить, что это может быть правдой.

Он не был уверен, что эта взрослая женщина – настоящая Эва-Мари. Неужели она притворялась такой, какой он хотел ее видеть, и даже спала с ним, чтобы сохранить привычный образ жизни, задержаться в родном доме и продолжать заниматься своей карьерой? Это было даже хуже, и он не знал, что со всем этим делать.

Мейсон устало вздохнул. Сейчас ему просто нужно отдохнуть.

Однако, увидев Эву-Мари, сидящую на нижней ступеньке лестницы, он понял, что пока об отдыхе придется забыть. Мейсон пересек в темноте холл и приблизился к лестнице. Эва-Мари не пошевелилась – она смотрела в арочное окно. Ее лицо, освещенное льющимся из окна лунным светом, было в потеках туши, прическа пришла в беспорядок, роскошные волосы спадали по обнаженной спине.

Почему она так прекрасна?

Он сжал кулаки, желая больше не испытывать ни симпатии, ни сожалений. Но она выглядела как Золушка после бала, когда ее мир провалился в ад. Она заставляла его сердце сжиматься, ее хотелось удержать – хотя он знал, что не должен этого делать.

Молчание повисло между ними, пока он стоял внизу лестницы и смотрел на нее. Может быть, он не прав? Может быть, она имеет право на секреты? А что насчет ее работы? Или скорее новой работы. Гнев и боль опять заполнили его грудь.

Пока он все обдумывал, Эва-Мари заговорила:

– В понедельник меня здесь уже не будет.

Он издал глубокий вздох, но она не дала ему возможности возразить.

– Я бы уехала раньше, но все так закрутилось, и я забыла собрать вещи.

Эва-Мари поднялась и приблизилась к окну. Мейсон, как завороженный, смотрел на ее изящный силуэт, вырисовывающийся на фоне арочного окна. Она обернулась.

– Я сожалею, Мейсон. Знаю, ты мне не веришь. Вероятно, тебе все равно, но я должна сказать это для себя. Мне жаль, что я скрывала все от тебя. Я думала, что все, что я делала для тебя и… с тобой, покажет тебе, какая я настоящая. Но я забыла, что в жизни так не бывает. И никогда не было. По крайней мере, со мной. Я всю жизнь защищаюсь, и старые привычки не умирают, независимо от того, хорошие они или плохие. И это моя вина.

– Нет, Эва-Мари. Нет, я просто не ожидал…

– Что молодая, невинная девушка, которую ты знал, вырастет в такую сложную женщину. В конце концов, я не идеальна. И я не обязана оправдывать твои ожидания.

Она поднялась на одну ступеньку и застыла, как будто поняв, что сделала ошибку.

– Этого все хотят. И ты тоже. – Она бросила на него полный горечи взгляд. – Только я думала, ты хотел, чтобы я росла, чтобы я вырвалась из своего прошлого, – ее голос эхом разносился по темному холлу, – хотел, чтобы я занималась тем, о чем мечтала. – Ее голос задрожал, из груди вырвался всхлип. – Но никто на самом деле этого не хочет. Тебя любят, если ты хорошо себя ведешь, и возвращают обратно, как сломанную игрушку, если ты не оправдываешь чужих ожиданий.

Эва-Мари развернулась и молча поднялась до верхней ступеньки. Взгляд Мейсона скользил по ее спине. Не отводя глаз, он смотрел на ее хрупкие плечи, полуприкрытые восхитительным винтажным платьем, каскад шелковистых волос, на весь ее тонкий, гибкий стан. Он помнил, какое у нее жаркое и отзывчивое тело, как нежна ее кожа, как тонко и сладко пахнут ее волосы…

Она заговорила, не поворачивая голову:

– Джереми был прав. Никто не будет уважать меня до тех пор, пока я сама не стану себя уважать. Итак, с этого момента я не буду размениваться по пустякам… Только это означает, что я проведу в одиночестве всю жизнь.

Внезапно Мейсон понял, что он поступил с Эвой-Мари гораздо хуже, чем она поступила с ним, когда они были детьми. Тогда она не смогла его отстоять, так как не знала, как это сделать. Теперь он, воспользовавшись тем, что она не способна себя отстоять, обрушил на нее весь свой гнев и ненависть.

Сокрушительное чувство вины охватило его сердце. Он услышал, как щелкнул замок, и дверь ее комнаты закрылась. Она закончила разговор, оставив Мейсона наедине с мыслью о том, какой он глупец.

Она на самом деле это сделала.

Мейсон вышел из-за угла дома и наткнулся на длинный прицеп для перевозки лошадей, припаркованный перед конюшней. Джим вышел через арочный вход, ведя Люси в поводу, за ней, забавно перебирая тонкими ножками, шел жеребенок.

Только увидев, как лошадей увозят новые хозяева, Мейсон осознал, что Эва-Мари ушла.

Он не видел ее после той ночи. Ее комната опустела уже на следующий день. Если она и приходила сюда, то только в отсутствие Мейсона. Он подозревал, что Джереми помог ей в этом, хоть и не сказал ему ни слова.

Все ее вещи, включая звукозаписывающее оборудование, были погружены группой здоровенных мужиков в униформе и вывезены три дня назад. Но все равно это не казалось реальным. Пока не увезли лошадей…

Эва-Мари любила этих лошадей. Он предполагал, что она придет попрощаться с ними.

Кейн оказался рядом с ним.

– Что происходит?

Мейсон кивнул в сторону конюшни:

– Новый хозяин забрал лошадей Хайяттов. Теперь вся конюшня в нашем распоряжении.

– Мы должны взять людей в помощь Джиму, – начал Кейн, но замолчал, заметив, что Мейсон не в состоянии вести разговор о делах. – Все нормально?

– Да. – Но это было не так. И это съедало его изнутри. – Нет, – наконец признался он. – Черт возьми, нет.

Кейн хлопнул Мейсона по плечу:

– Наконец ты признался в этом.

– Будешь злорадствовать?

– А должен?

– Да, – покаянно признал Мейсон.

– Ну уж нет! Но я мог бы, конечно. Я же тебя предупреждал.

– Ты был прав.

Кейн притворно схватился за сердце.

– И ты признаешь это? Грядет конец света, не иначе.

– Он наступит для тебя, если не перестанешь издеваться.

Кейн хмыкнул:

– Я не мог устоять.

Мейсон нахмурился, глядя, как Джим с новым владельцем проверили запоры внутри и снаружи прицепа, чтобы убедиться, что лошади будут в безопасности.

– Все пошло не так, как я хотел.

– Жизнь полна неожиданностей, говорил отец.

– И не все из них хорошие, если я правильно помню продолжение.

– Да, это так. Твое появление здесь стало неприятным сюрпризом для Хайяттов, но, мне кажется, для Эвы-Мари это был положительный опыт.

– Сомневаюсь, что она согласится с тобой.

– Ты думаешь?

Кейн устремил взгляд вдаль.

– Ты помнишь тот год, когда я учился в шестом классе?

Мейсон смотрел на него изучающе.

– Да. Для тебя это был тяжелый год.

– В тот год я кое-чему научился, – признался Кейн. – Нет, не прямо тогда. Но много лет спустя, оглядываясь назад, я получил наглядный жизненный урок.

– Что хулиганам нужно давать отпор?

Кейн ухмыльнулся:

– И это тоже. Я понял, что главная цель хулигана – заставить бояться. Вызывать дрожь только одним своим присутствием.

Мейсон понимал, что Кейн хочет донести до него какую-то мысль, но пока не улавливал, какую именно.

– Эва-Мари жила с таким хулиганом всю жизнь, – продолжил Кейн. – Меня до сих пор поражает, что у нее хватило сил не сдаться, не забыть, кто она на самом деле.

Мейсон смотрел, как грузовик с прицепом исчезает из вида.

– Я опять облажался. Как мне все исправить?

– Это легко…

– Легко сказать.

Кейн прищурился, глядя на холмы за конюшенным двором.

– Не-а. Ты просто должен помочь ей быть той, какой она хотела бы себя видеть.

– Джереми, ну где же ты? Поднимайся скорее! – воскликнула Эва-Мари.

Страх того, что Мейсон в любую минуту может вернуться, вызывал у нее спазмы в желудке.

Джереми наконец вышел из подвала с ухмылкой, и ей захотелось его побить.

– Ты могла хотя бы полюбопытствовать, какой получилась комната для покера.

О, ей очень хотелось. Больше всего она хотела спуститься вниз и посмотреть, как Джереми удалось там все обустроить. Ей было любопытно увидеть, как были воплощены в жизнь их планы, как в покерной комнате расставлена мебель, которую они выбирали вместе с Мейсоном. Она хотела бы поговорить о планируемой вечеринке, заказе еды и музыке… но это ее больше не касалось.

– Я просто хочу забрать свои вещи и уйти, – настояла она, не обращая внимания на свои желания, так как все равно не могла их воплотить.

– Почему бы тебе самой не пойти на второй этаж и не сделать это?

Потому что это было бы странно.

Она знала, что Мейсон уже начал ремонт на втором этаже. Честно говоря, она бы удивилась, если бы он сохранил ее комнату. Вероятно, он хотел, чтобы ничто не напоминало о ней. Наверное, весь этаж был уже переделан. Что они сделали со спальней Криса? Она не хотела этого видеть.

Джереми пристально посмотрел на нее:

– Разве я не говорил, что Мейсон оставил все, как есть, когда я сказал ему, что ты кое-что забыла забрать из встроенного сейфа.