Маргарет Мур - Поцелуй виконта

«Даже за вашу любовь!»

Он с нежной признательностью погладил ее по щеке:

— Нелл Спрингли, вы понимаете меня, как никто другой! Даже лучше меня самого. Благодарю вас за то, что отпускаете меня, потому что из всех женщин на свете вы одна могли удержать меня в Англии.

Сердце ее преисполнилось боли. Сознавать, что у нее есть эта власть и что, употребив ее, она погубит его!

Тем не менее, пока он находится здесь, с ней, в его райском уголке.

Она сделает этот уголок своим, пусть ненадолго. Она не будет думать о будущем, о мире, который существует за пределами этого уютного строения. Она будет с ним здесь и сейчас, о чем так мечтала!

— Пока вы не уехали отсюда, пока не ушли в плавание позвольте мне быть с вами. Позвольте мне быть вашей возлюбленной! — тихо, но настойчиво прошептала она, потому что у нее тоже была сильная воля, и, хотя он вынужден будет ее покинуть, она воспользуется тем, что может, если только он пойдет ей навстречу.

— Как бы я этого ни желал, это только сделает наше расставание более тяжким. К тому же я не хочу оставить вас с ребенком.

— Расставание в любом случае будет тяжелым. А что касается ребенка… Есть же способы помешать этому, разве не так?

— Гм… Теоретически… — Дыхание его стало затрудненным и частым, как будто он сражался с невидимым противником. — Но лично я не убежден в их эффективности.

— Я готова рискнуть, и если эти способы не подействуют, разве я не могу обратиться за помощью к вашим друзьям?

Его серо-голубые глаза потемнели от страсти, надежды, любви.

— Да, конечно… Но, как джентльмен, я вынужден ответить вам отказом.

Однако он продолжал стоять на месте, так близко от нее, и большего подтверждения ей не требовалось.

— Нет, милорд, как джентльмен, вы должны меня поцеловать.

И, встав на цыпочки, она сама прильнула к его губам.

Учителя с детства хвалили Бромвелла за блестящий ум и здравомыслие. И сейчас ему следовало бы проявить эти качества, не отвечать на поцелуй Нелл и объяснить ей, что он самым серьезным образом намерен осуществить свои планы на ближайшее будущее и что любые ее слова или действия не в силах изменить его решение.

Но, как всегда, рядом с нею он терял власть над собственным разумом, все его существо подчинялось единственно велению сердца и плоти. Забыв обо всем, он отдался радостному и волнующему ощущению ее близости.

Она подходила ему так, как ни одна женщина из тех, с кем ему доводилось встречаться: Одна Нелл понимала его стремления, его интересы, его желания и не находила его страсть к паукам странной или ненормальной, напротив, они ее тоже заинтересовали. Она была смелой, независимой, преданной, любящей и сильной, то есть обладала всеми теми качествами, какие ему хотелось бы видеть в своей жене.

Но главное, она понимала, почему он не может жениться перед отправкой в экспедицию. Она предоставляла ему полную свободу, чтобы он мог заниматься научной деятельностью, что составляло смысл его жизни.

Правда, эта ее готовность отпустить его вызывала противоречивое чувство боли, смешанное с глубокой благодарностью.

Однако, что бы ни таило в себе будущее, сейчас она была рядом и целовала его с таким жаром и страстью, что он не нашел сил отказаться от ее великодушного предложения.

Он горячо обнял ее, возбуждаясь от прильнувшего к нему сильного молодого тела. И странно! Сколько раз перед его глазами кружились в ритуальном танце девушки-туземки. Как пластичны и гибки были их стройные смуглые тела, обнаженные по пояс, как волнующе подрагивали их крепкие груди с большими сосками, как соблазнительно покачивались их крутые бедра, какой чувственности было исполнено каждое их движение! И ведь он не оставался равнодушным. Нет, наравне с восхищением он чувствовал и возбуждение. Но это нельзя было и сравнить с той страстью, которая охватила его сейчас!

Уступая взаимному желанию, Бромвелл подхватил ее на руки, бережно опустил на диван, лег рядом и, словно безумный, стал осыпать поцелуями ее лицо, закрытые веки с трепещущими ресницами, шею, плечи… В нетерпеливой жажде подаваясь ему навстречу, она коснулась его сюртука, и он сорвал его и отшвырнул в сторону. Тогда ее руки скользнули ему под рубашку и стали нежно поглаживать его грудь.

Кровь бросилась ему в лицо, и он готов был так же торопливо освободиться и от остальной одежды, чтобы ничто не мешало ему овладеть ею, чтобы они слились в порыве страсти, как животные во время гона…

Но нет, нет-нет! Что это с ним? Как мог он до такой степени забыться!

Разве она заслуживает того, чтобы ею наспех овладели на этом старом продавленном диване! А если будет ребенок?! И он, как последний подлец, уедет из Англии, оставив ее одну, обесчещенную и вдобавок с ребенком? Мысль об этом будто встряхнула его и погасила желание.

Судорожно дыша, он встал с дивана.

— Нелл, я этого не сделаю. — Он заправил рубашку. — Это дурно и несправедливо по отношению к вам!

Она села на колени и положила руки на его прерывисто вздымающуюся грудь.

— Вы очень благородны, милорд, — прошептала она. — Я сознаю последствия и принимаю их. Слегка подвинувшись к краю дивана, она погладила его по соскам, затем потянулась к пуговицам на его штанах. — Если вы не хотите… этого, мы можем заняться… кое-чем другим. Я… Я читала вашу книгу.

Его книгу?! Он действительно едва не забыл, что написал книгу.

— Некоторые вещи в интимной жизни аборигенов звучат очень интригующе… — Пуговицы покорно расстегнулись под ее пальцами, и он всем телом вздрогнул, когда ее рука скользнула внутрь. — Правда, вы не очень подробно их описали…

Последние остатки воли покинули его, и, закрыв глаза, он весь отдался запретному, невероятному наслаждению, которое подарили ему ее губы и рот, ее необыкновенно нежные ласковые и горячие руки.

— Кажется, я все сделала правильно, — тихо, с оттенком торжества сказала она.

— Абсолютно, — пробормотал он, краснея от смущения, как школьник, и непослушными пальцами застегнул пуговицы. — Я и не знал, что описал все так… так подробно…

— Это не вы, я просто догадалась, — залившись краской счастья и удовлетворения, призналась Нелл. Она и думать не могла, что способна сделать что-либо подобное, но ей так хотелось доставить ему удовольствие, и теперь она была довольна собой.

— Вы… Вы просто невероятная женщина… И перестаньте называть меня милорд, особенно… особенно после этого. Мое имя Джастиниан, хотя оно слишком выспреннее. — Он натянул рубашку. — Мой отец находил это имя внушительным, тем более что мечтал видеть меня политиком. Школьные друзья прозвали меня Багги, потому что в то время не видели разницы между пауками и насекомыми.

Она откинула с его высокого чистого лба прядь волнистых волос.

— Для школьника прозвище вполне нормальное, но я не смогу вас так называть. Я вижу в вас взрослого мужчину, а не мальчика.

— Признаться, мне тоже не хотелось бы, что вы так ко мне обращались. Думаю, все-таки лучше просто по имени. Пожалуй, я к нему уже привык. — Он привлек ее к себе и поцеловал в нежные мягкие губы. — Но я больше не могу и дальше называть вас мисс Спрингли. Может, подойдет «дорогая»?

— Мои друзья зовут меня Нелл.

Он сел на диван и усадил ее к себе на колени.

— Скажите, Нелл, вы ничего не замечаете? А я припоминаю некую молодую леди, которая не так давно оказалась точно в таком же положении, что привело к совершенно неожиданным результатам.

В тон ему она ответила с шутливой серьезностью:

— Меня бы нисколько не удивило, если бы я узнала, что вы намеренно притащили паука в карету, чтобы соблазнить ничего не подозревающую молодую особу.

— Если бы я мог догадываться о вашей реакции, я вполне мог это сделать, хотя я вдруг подумал, что в Англии не существует другой женщины, которую мне было бы столь приятно держать на коленях.

— Ну, это вы только так говорите.

Глаза его стали серьезными.

— Я не просто говорю, я это чувствую — искренне, всем сердцем.

Не поднимая на него глаз, она машинально крутила пуговку на его рубашке.

— Что ж, я польщена.

— Это не комплимент, а чистая правда, и сейчас, поскольку я люблю справедливость, нам нужно заняться еще кое-чем…

— А именно. Джастиниан?

— Н-ну, например… — Он поцеловал ее сначала в губы, затем в подбородок, между тем поглаживая ее по выступающим из выреза грудям.

Она обвила его шею руками.

— Вы меня дразните, милорд.

— Джастиниан! Но это еще не все.

— Правда?

— О да! — Он подвинулся и опустил ее на диван, устроившись сбоку.

И снова захватил в плен ее нежные, податливые губы, обнимая одной рукой, а другой проникнув под корсаж и теребя и лаская ее соски, затем накрыл всю грудь пылающей ладонью. Она часто задышала и инстинктивно выгнула спину, терзаемая страстным желанием, разгоравшимся от его нежных и смелых ласк.

Ее возбуждение стремительно передалось ему, и, не прерывая жаркого и требовательного поцелуя, он ловко развязал ленточку панталон и стал гладить ее по шелковистым бедрам, коленям, спуская тонкие чулки к щиколоткам таким невообразимо интимным движением, что у нее перехватило дыхание. В следующую секунду он мягким нажимом на плечи попросил ее лечь на спину, прошептав, что тоже хочет доставить ей удовлетворение. Слегка недоумевая, она отдалась на его волю радостно, полная ожидания и…