Веки Смита дрогнули, губы зашевелились. Ей пришлось напрячься, чтобы услышать его прерывающийся шепот.

– Не имел выбора… Адмирал угрожал сказать вам, что он не ваш отец… выбросить вас на улицу. Вы были совсем маленькой… не мог вынести этого… Он меня шантажировал…

Люси с трудом заставила себя сохранять суровый тон:

– И ты обманул невинного человека?

Смит поднял веки. В первый раз в его глазах мелькнуло что-то осознанное.

– Да, обманул… хорошего человека… Молодого, одаренного, честного… Он мечтал служить своей родине…

– Так ты именно поэтому не выдал его, когда он появился в Ионии?

Смит слабо кивнул и провел языком по пересохшим губам. Люси потянулась к прикроватному столику и налила из кувшина в стакан воды. Старик сделал несколько судорожных глотков, и его речь потекла более плавно.

– Я всегда думал, что для него не все потеряно. Мои руки были связаны, но я надеялся, что он достаточно умен и ловок, чтобы провести адмирала. Никогда не думал, что он способен похитить вас… причинить вам вред.

Люси горячо сжала его руки.

– Он нисколько не навредил мне, дорогой Смит. Ты не ошибся. Морис хороший, благородный человек. Но адмирал собирается выступить в суде против него. Он хочет, чтобы его судили не только за государственную измену, но, главным образом, за пиратство. Без каперского свидетельства Мориса наверняка повесят.

Голова Смита безвольно запрокинулась.

– Его нет, – пробормотал он.

Сердце Люси оборвалось. Она опустилась на колени, безнадежно вперив взор в пустоту.

Слабое тело Смита вдруг сотряс приступ сухого кашля. Люси обеспокоенно вскочила, как вдруг этот скрежещущий кашель перешел в слабое старческое хихиканье.

– Он думал, что я настолько глуп, что уничтожу его. Этот надменный негодяй всегда меня недооценивал. Я оставил его, чтобы всегда иметь случай обуздать его, если бы он снова собрался выгнать вас.

Смит согнул худой длинный палец и поманил Люси поближе. Она низко наклонилась, напряженно вслушиваясь в его таинственный шепот, затем понимающе закивала, просияв радостной улыбкой.

Потом она потянулась к своему плащу, достала дневник матери и нерешительно положила его на колени Смиту.

Бескровные губы старика искривились в жалком подобии улыбки, когда он ощупал трясущимися пальцами бархатную обложку дневника Анны-Марии.

Люси впилась пристальным взглядом в его лицо, задавая самый трудный вопрос:

– Смит, ты… мой отец?

На лице старика появилось выражение такого острого сожаления, что она заранее узнала его ответ.

– Господь знает, что я был другом вашей матушки, единственным, кому она доверяла, но никогда не был ее любовником.

– Значит, это правда, – с горьким разочарованием промолвила Люси, – она и сама не знала, кто был моим отцом.

– Это не имело для нее значения. – Старик обеспокоенно посмотрел в лицо девушки. – Она мечтала только о вас. Когда она поняла, что адмирал не любит ее, она решила завести ребенка. Она знала, что из боязни скандала он никогда не расторгнет с ней брак и по той же причине будет скрывать, что не он отец будущего ребенка. Но еще она знала, что… в стенах своего дома адмирал будет безнаказанно тиранить и ее, и ребенка. Конечно, это так и было бы, и я пытался отговорить Анну-Марию, но не смог.

Смит протянул руку и ласково погладил Люси по щеке.

– Не судите свою мать слишком строго, дорогая. Она любила вас. Ради того, чтобы иметь вас, она рискнула всем, даже жизнью. Никогда не забуду ее счастливые глаза, когда я положил вас, такую крошечную и красивую, ей на грудь.

Взволнованная до глубины души, Люси порывисто обняла старика. В ответ Смит жадно приник к ней своим исхудавшим телом.

– Вы и не догадываетесь, Люси, сколько раз я хотел обнять вас, приласкать. Ведь вы были таким одиноким ребенком. Но я очень боялся, что адмиралу это не понравится и он прогонит меня. Тогда вы остались бы совсем одна, и я не смог бы вас защитить, если бы он вздумал отказаться от вас. Поэтому я был вынужден молча наблюдать, как он издевается над вами. Один только Бог знает, чего мне это стоило!

При упоминании о жестокости адмирала Люси встрепенулась. Она заглянула в глаза старика, с радостью заметив в них знакомый блеск.

– Ты можешь притвориться, что принимаешь опиум, но не глотать его? Лучше, чтобы медсестры думали, что твое состояние не меняется. А я обязательно вернусь за тобой Смит. Клянусь тебе!

Смит взволнованно сжал ей руку.

– Я постараюсь, дорогая. Но будьте очень осторожны: адмирал не из тех, кто легко признает поражение.

– Тогда, вероятно, – твердо сказала Люси, – я больше похожа на него, чем нам обоим хотелось бы это признать.

* * *

В тот день, когда Морис Клермонт по прозвищу капитан Рок должен был предстать перед королевским судом по обвинению в пиратских действиях, совершениях им шесть лет назад, в похищении мисс Люсинды Сноу, в государственной измене, выразившейся в вооруженном нападении на флагман королевского флота, адмирал сэр Люсьен Сноу проснулся в дурном настроении.

Оно не улучшилось, когда его завтрак был подан с опозданием. Рыба оказалась холодной, а медали, которые он велел приготовить к утру, так и лежали нечищенными.

«Проклятый Смит», – подумал адмирал, с раздражением бросая крышку от блюда на поднос. Этот мерзавец один ухитрялся исполнять работу десятерых слуг. Без него в доме, где всегда царил безупречный порядок, все пошло кувырком.

Пожалуй, когда с Клермонтом будет покончено, – перешел Сноу к приятным размышлениям, он вернет своего старого дворецкого. К тому времени Смит будет окончательно сломлен, и, возможно, его перестанет тревожить судьба Люси; особенно если старика потихоньку подкармливать маленькими дозами лауданума.

Несколько ободренный такой перспективой, Люсьен Сноу самостоятельно облачился в парадный мундир, не желая прибегать к услугам никчемного слуги, которого он имел глупость нанять в камердинеры. Затем он подошел к гардеробу и извлек из ящика пистолет. Поблескивая тусклым металлом, пистолет привычно лежал на его крупной ладони.

Итак, сегодня справедливое возмездие будет совершено. Если не судом, то им, Люсьеном Сноу. В случае вынесения судом приговора, который не удовлетворит адмирала, Клермонту будет дана возможность побега. Об этом позаботятся двое стражников из Ньюгейта, которым обещаны солидные деньги.

Засунув пистолет за пояс, сэр Сноу с удовольствием оглядел себя в большое зеркало.

Когда Клермонт освободится от своих оков и бросится бежать, ему придется застрелить хитрого злодея. В конце концов, что же еще должен сделать настоящий герой в таких обстоятельствах?

33

Кевин Клермонт оказался неплохим прорицателем, когда уверял брата, что тот станет народным героем.

В день, когда должны были судить Мориса, все скамьи и галереи Олд-Бейли были битком забиты жадными до сенсаций слушателями, среди которых оказалось на удивление много женщин. За последнее время в Англии не осталось ни одной газеты, которая не поместила бы на своей первой странице статьи о смелом спасении людьми Мориса Клермонта экипажа «Отважного», эпизоде, изобилующем драматическими подробностями. Особо подчеркивалось, что команда «Возмездия» проявила благородное самопожертвование во имя страны и Его Величества. Эта поистине романтическая история с участием настоящих пиратов вызывала единодушное восхищение всех англичан от Сюррея до Суффолка.

– Вот он! Смотрите!

– Его ведут!

– Господи, какой же он красавец!

Женщина из простонародья взмахнула листком с его портретом, которые продавались в эти дни за полпенни на каждом углу, и визгливо прокричала:

– Можешь похитить меня, капитан Рок! Я не стану защищать свою невинность, потому что уж и не помню, когда ее потеряла!

Толпа разразилась грубым хохотом, сопровождаемым сквернословием в адрес разухабистой бабенки, когда Мориса вели сквозь ряды его восторженных почитателей под охраной двух вооруженных стражников. Он не хуже брата разбирался в людях. Завтра эти же самые рьяные обожатели ринутся на двор Ньюгейта, как на пикник, с корзинками съестных припасов и бутылками с элем и будут жадно глазеть, как его казнят.

А пока он принимал их хриплые подбадривающие крики признательными кивками, против воли играя роль рокового героя.

Рев знакомых голосов с галерки вызвал у него теплую улыбку. Его команда постаралась заранее занять самое удобное место, откуда все будет отлично видно и слышно и откуда они смогут подбодрить и поддержать своего капитана.

– Задайте им жару, капитан! – возбужденно орал Тэм.

– Мы здесь, сэр, мы с вами! – Падж неистово размахивал своим красным платком.

Глядя на эти знакомые лица, Морис испытывал горькое удовлетворение. На этот раз он пойдет навстречу своей судьбе один. Король благосклонно воспринял его просьбу и даровал всем без исключения членам экипажа «Возмездия» свое милостивое прощение как награду за смелые действия во время спасения «Отважного» – правда, с одним условием: больше они никогда не должны были принимать участие в морском разбое. Его Величество, по-видимому, не без оснований рассчитывал, что его снисхождение, во-первых, послужит раскаянию людей, случайно оказавшихся среди пиратов, а во-вторых, несколько успокоит волнение народа, понимавшего неизбежность казни Клермонта.

Из его товарищей отсутствовал один Аполло. Просьба Мориса, чтобы в суде его представлял верный товарищ, была с презрением отклонена. Видимо, прокурор не предполагал, что вразумительного может сказать этот чернокожий дикарь. Его даже не допустили в зал суда, посчитав угрозой общественному порядку устрашающую внешность африканца и его непредсказуемый темперамент. А Морису назначили в защитники старого, робкого, как кролик, благоухающего парами джина сержанта.

Впрочем, Морис полагал несущественными достоинства своего адвоката, поскольку был уверен, что ему не позволят задавать вопросы и допрашивать свидетелей. Суд над ним будет простой формальностью, вынужденной прелюдией к предопределенному заранее смертному приговору.