Не обращая внимания на недовольное ворчание моряков и докеров, которым предстояло выполнять свою работу в этой толкотне, толпа кипела в радостном возбуждении. Здесь были и бедняки, измученные каждодневной борьбой за выживание, жаждущие испытать вкус романтических приключений, который внес бы некоторое разнообразие в их тягостное монотонное существование. Плечом к плечу с ними теснились состоятельные горожане, страстные охотники до чужой беды, утомленные однообразием пресыщенной жизни. Некоторые предпочитали наблюдать за происходящим из открытых дверей своих экипажей, брезгливо избегая соприкосновения с грубой разношерстной толпой.

Незадолго до полудня корабль наконец был замечен мальчишкой, забравшимся на крышу пакгауза. Услышав его пронзительный торжествующий вопль, толпа замерла, тысячами глаз впивая необыкновенное зрелище. Даже репортеры перестали строчить в своих блокнотах, захваченные грозной красотой легендарного корабля, ярко освещенного зимним солнцем. Спустя мгновение над толпой вознесся восхищенный ропот, заставив писак снова схватиться за перья, то бишь тонко отточенные карандаши, которые летали над бумагой в безнадежной попытке запечатлеть всю торжественность происходящего события.

Возбуждение толпы стократно возросло, когда шхуна замерла у причала и на пристань перекинули сходни. Моряки с «Отважного» и пираты «Возмездия» покидали корабль и поспешно распадались на две группы, как бы подчеркивая, что отныне пути их расходятся. По их неприязненным и настороженным взглядам, которыми они обменивались друг с другом, можно было без труда догадаться, что их короткое совместное путешествие не обошлось без стычек.

В группе матросов с «Возмездия» веснушчатый паренек до сих пор воинственно озирался, видимо, готовый кулаками защищать честь своего капитана при первом оскорбительном намеке. Его толстый товарищ в очках с треснутым стеклом и в красном шейном платке скорчил страшную рожу разодетым дамам, вызвав среди них нервический смех и один непритворный обморок. Взволнованные подруги изо всех сил хлопотали, приводя ее в чувство. Но не успела бедная леди очнуться, как снова потеряла сознание при виде высоченного громадного урода с абсолютно черной кожей, который невозмутимо проследовал мимо.

Наконец сходни опустели, и толпой овладело лихорадочное нетерпение. Все понимали, что наступил кульминационный момент сегодняшнего представления. Люди старательно тянули вверх шеи, чтобы хоть одним глазком увидеть последнего представителя отчаянного племени флибустьеров, чья эпоха заканчивалась, оставляя добропорядочных граждан прозябать в скучном, хотя и более безопасном мире. Вряд ли зеваки замечали на палубе маленькую фигурку, сжавшуюся под морским плащом.

Терпение публики было вознаграждено появлением у сходней высокого широкоплечего человека в кольце вооруженных охранников. Несмотря на всклокоченные каштановые волосы и небрежно расстегнутую на груди рубашку, всех поразила необыкновенная привлекательность его мужественного лица и полная гордого достоинства манера держаться. Даже в оковах у него была осанка человека, привыкшего покорять буйную стихию открытого моря и подчинять себе людей с не менее дикими нравами.

После нескольких дней, проведенных в глухой темноте трюма, куда лорд Хауэлл поспешил упрятать Рока, опасаясь бунта со стороны его команды, Морис был ослеплен неожиданно ярким сиянием солнца и оглушен ревом толпы. Он задержался наверху, стараясь освоиться с резким переходом от мрачного заточения к бурлящей страстями жизни. Но стражники грубо подтолкнули его в спину дулами своих мушкетов. Кевин протиснулся сквозь толпу поближе к сходням, не обращая внимания на угрожающий взгляд одного из охранников.

– Ты слышишь, как они приветствуют тебя? – крикнул он брату. – И это они еще не знают, что ты пришел на помощь «Отважному» и спас его! Уверен, что ты станешь народным героем!

– Что-то вроде Робина Гуда, только на море, – усмехнулся Морис. – Думаю, не стоит так уж доверять этому восторгу. Люди очень непостоянны. Когда мне вынесут смертный приговор, увидишь, они будут так же вопить от радости и размахивать руками.

– Как ты, когда заехал мне в челюсть. – Кевин потрогал синяк на щеке. – По-моему, ты свернул ее набок.

– Это только для твоей пользы, дорогой братец. Будешь знать, как совать нос не в свое дело.

– Как это не в свое? Я же был капитаном Роком целых два месяца. Уж и получил же я удовольствие за это время!

Морису не хотелось даже вспоминать, как он сам провел эти два месяца. Что толку окунаться в прошлое? Все же он не утерпел и быстро спросил:

– Как она?

Кевин сразу оставил наигранно беспечный тон, которым старался поддержать брата.

– Держится, – серьезно и сочувственно сообщил он. – Изо всех сил старается разыгрывать придуманную тобой легенду. Но, честно говоря, боюсь, надолго ее не хватит, потому что…

– Отец!!

Звонкий радостный крик заставил братьев одновременно обернуться. Люси промчалась мимо, широко раскинув руки, как будто хотела обнять весь Лондон. Изумленная новой сценой, толпа расступилась, пропуская девушку. Капюшон ее плаща упал на спину, и серебристо-пепельные волосы рассыпались по плечам, когда она бросилась к величественному мужчине в голубом адмиральском мундире, расшитом золотом. Вряд ли кто успел заметить секундное колебание отца, прежде чем он заключил в объятия счастливую дочь.

– Ну и ну! – только и воскликнул потрясенный Кевин.

– Довольно убедительно сыграно, верно? – бросил Морис, скрывая приступ ревности.

Стиснув зубы, он смотрел, как адмирал склонил убеленную благородными сединами голову к светлой головке Люси, заработав этим растроганный вздох толпы. При этом старый лицемер не удержался и метнул на Мориса злорадный взгляд, который тот принял с холодным достоинством.

Стражник раздраженно ткнул в спину Клермонта мушкетом.

– Пошевеливайся, Рок. У тебя свидание с палачом.

Морис круто обернулся, и шутник испуганно отпрянул, как будто его пленника сковывали не железные цепи, а шелковые шнурки.

Овладев собой, Клермонт процедил:

– Не беспокойся, не опоздаю. Этот тип не начнет свое представление без меня.

Последнее, что видел Морис перед тем, как его втолкнули в повозку, которая должна была доставить его в Ньюгейт с его сырыми и темными камерами, – это изящный профиль Люси, промелькнувший в окне адмиральской кареты.

* * *

Напряженно выпрямившись, сложив руки на коленях, Люси сидела в карете напротив адмирала. Ей стоило огромного труда сдерживать волнение. По счастью, он равнодушно смотрел в окно, не обращая на нее внимания. Выступление на публике прошло великолепно, добавив его популярности несколько свежих штрихов. И теперь он просто ждет своего часа, решила Люси, как ястреб, выбирающий минуту, чтобы накинуться на беззащитную жертву. Что ж, посмотрим, кто кого. Она уже не прежняя Люси, униженная и забитая дочь нелюбящего отца.

Украдкой бросая взгляды на адмирала, она внимательно изучала его лицо, как бы впервые. Почему она раньше не замечала этих расплывшихся черт, склеротического румянца, паучьей сети морщин вокруг глаз? Бессонные ночи за игорным столом, да еще в его возрасте, так явно сказывались, что не заметить этого мог только ослепленный обожанием, жаждущий отцовской любви жалкий заброшенный ребенок.

Адмирал перевел на Люси пронизывающий взгляд.

– С тобой все в порядке, дочь?

Итак, они снова станут играть прежние роли овеянного славой отца и почтительной дочери. Чего он ожидал от нее после того, как, не скрывая, пытался ее уничтожить? Что она кротко приступит к работе над его мемуарами? Тщеславие старика просто поразительно! Значит, ее задача состоит в том, чтобы обернуть это его качество себе на пользу.

Она горько улыбнулась.

– Вполне, отец. Наш преданный мистер Клермонт оказался достаточно сообразительным. Он понимал, что ему нечего рассчитывать на солидный выкуп, если он вернет… товар поврежденным. Мало того, мне даже показалось, что ему нравилось разыгрывать роль галантного кавалера. Правда, как человек низкого сословия, он довольно неумело справлялся с этой ролью.

– К-х-м!

Громкое неодобрительное фырканье адмирала заставило Люси сравнить его уже не с ястребом, а с разъяренным драчливым лосем, роющим землю копытом перед схваткой. Сравнение показалось ей настолько удачным, что она с трудом скрыла смех притворным кашлем.

Адмирал внимательно посмотрел на Люси.

– И все же лучше показать тебя моему врачу. Ты покашливаешь, а кроме того, возможно, это новое потрясение сказывается на твоем организме пока незаметно для тебя самой.

Люси спокойно встретила его тяжелый взгляд из-под нависших век.

– Я поступлю так, как вы сочтете нужным, отец, – спокойно ответила она.

«Все-таки я неплохая актриса», – подумала Люси, отворачиваясь к окну. На этот раз она не сдаст экзамена отцовскому доктору с его ледяными пальцами. А что стало бы с адмиралом, если бы вдруг выяснилось, что она носит ребенка Мориса!

Видимо, довольный ее покорностью, адмирал тяжело откинулся на спинку сиденья, пружины которого возмущенно скрипнули.

– Полагаю, этот негодяй не упустил возможность и кормил тебя сказками о преступлениях твоего отца.

Он вскинул массивную голову и удивленно воззрился на искренне рассмеявшуюся дочь.

– Вот именно, сказками! Вы не поверите, но мне никогда не приходилось слышать такой нелепой, прямо-таки фантастической истории. Чего только в ней не было! И каперское свидетельство от Адмиралтейства, которое, конечно, бесследно пропало. И похищенные у испанцев и спрятанные в какой-то пещере несметные сокровища! Мелодраматическая история чистого, благородного юноши, невинно оклеветанного и заключенного в тюрьму! Мне казалось, что я слушаю одно из тех вымышленных романтических сочинений, от чтения которых вы всегда меня предостерегали. Еще немного, и я представила бы себе, что вы встретите меня в костюме пирата со зловещей повязкой на глазу и кувшином рома в руке! – Люси промокнула навернувшиеся от смеха слезы. – Только вообразите, отец, оказывается, он искренне считал меня легковерной дурочкой, которая сможет поверить этим абсурдным обвинениям без единого доказательства. Я поняла, что он просто озлобленный неудачник, который выдумал эту историю с начала до конца, чтобы как-то оправдать грехи своей юности.