Джеймс не только не представил их друг другу, но, напротив, запретил Онории покидать свои апартаменты, пока Грейсон и Кристофер находились в их доме. Зачем они собрались здесь, она не знала. Вероятно, для того, чтобы обсудить очередной гнусный план, задуманный Джеймсом. Пол, младший брат Онории, заметив ее волнение, пообещал отвлечь Джеймса, чтобы Онория могла незаметно спуститься вниз и увидеть известного капитана Рейна.

Оказалось, что Кристофер стоял один в оранжерее в дальнем конце дома, где тишину нарушало только журчание фонтана в небольшом бассейне. Онория тихо подошла к нему и робко спросила, не оставит ли он свой автограф на брошюре, которую она сжимала в руке.

Он взял брошюру, слегка коснувшись ее маленьких пальчиков, открыл ее и начал читать. То, что там было напечатано, развеселило его. В одном месте он остановился и прочел вслух наиболее забавные выдержки с легким акцентом, заставив Онорию рассмеяться.

Он согласился подписать брошюру, воспользовавшись пером и чернилами, которые Онория предусмотрительно захватила с собой, после чего тихо попросил взамен поцелуй.

Нет, не так. В этом месте память Онории окрасила в романтические тона то, что произошло на самом деле.

В действительности Кристофер поднял брошюру над головой и, дерзко улыбаясь, сказал, что отдаст ее только после того, как она поцелует его. Такая наглость вызвала у нее раздражение, и она сказала ему об этом, однако его улыбка обезоружила ее. Тогда она, привстав на цыпочки и закрыв глаза, с дрожью подставила губы. Он склонился и поцеловал ее.

В этот момент вся их игривость пропала. Он поцеловал ее еще раз и еще, крепко прижимая к себе. Брошюра упала на пол.

Ее сердце гулко билось в груди. Она обвила руками его шею и страстно поцеловала в ответ.

Затем она позволила ему опустить ее на холодный кафель, зарыться рукой в ее волосы и неистово ласкать.

Она думала, что он намерен лишить ее девственности, но он ни словом не обмолвился об этом.

Потом он вернул ей брошюру, попрощался и пошел прочь, как ни в чем не бывало. Один раз он все-таки оглянулся, и в его серых глазах трудно было что-либо прочесть. Он изучал ее, словно пытаясь что-то понять, затем повернулся и ушел.

После этого она не видела его девять лет.

В 1809 году Кристофер захватил баснословно ценный груз, который перевозили на корабле «Прекрасная роза», его трюмы были до краев наполнены золотом из Мексики, предназначавшимся для Наполеона. Все газеты пестрели статьями об этом сенсационном захвате корабля и огромной утрате для Франции, нуждавшейся в денежных средствах для продолжения войны. Кристофер Рейн стал легендой.

К тому времени Джеймс Ардмор переквалифицировался в охотника за пиратами. Он гонялся повсюду за своим бывшим другом, капитаном Рейном, и, в конце концов, захватил его.

Кристофера судили и приговорили к смерти. Но о местонахождении мексиканского золота он отказался сообщить. Однако Джеймса это не интересовало. Предоставив миру размышлять о грандиозной пропаже, он заботился лишь о преследовании пиратов на морях.

В течение недели, пока Кристофер находился в тюрьме, весь Чарлстон будоражила пиратская тема. Газеты печатали истории о легендарных пиратах прошлого, у причалов устраивали ярмарку с пиратскими товарами, а дамы на балах использовали маски и костюмы с пиратской тематикой. Книги о пиратах раскупались с молниеносной быстротой; дети просили купить им абордажные сабли, чтобы захватывать и топить лодки соседей.

Женщины с сомнительной репутацией постоянно толпились возле крепости, куда поместили Кристофера. Они умоляли дать им возможность взглянуть на него, просили прядь его волос или лоскуток его одежды. Леди в дорогих каретах старались проехать мимо форта и при этом посылали лакеев попросить о возможности встречи со знаменитым пиратом. Лакеи и сами хотели увидеть его.

И только одна леди, скрытая плащом и вуалью, попыталась лично просить встречи с Кристофером. Это была Онория Ардмор. К ее удивлению, надзиратель впустил ее в грязную камеру, предназначенную для посетителей, и запер вместе с приведенным туда Кристофером Рейном. Она разделась и предстала перед ним, ни слова не говоря.

Кристофер уже не был, как прежде, заносчивым юношей. Его челюсти покрывала песочного цвета щетина, в уголках глаз и рта залегли морщины. Он был одет в потрепанную рубашку, поношенные штаны и ботинки, видевшие лучшие времена. Но его волосы по-прежнему имели пшеничный цвет, серые глаза были такими же ясными, а улыбка – греховной.

Они долго молча изучали друг друга, затем он сказал, что рад ее приходу. Она коснулась его щеки и попросила поцеловать ее.

Нет, нет, память снова изменяет ей. На самом деле Онория без слов взяла его за руки, впившись пальцами в кожу, а он привлек ее к себе и поцеловал. Она помнила колкость его усов на своих губах и силу его рук, сомкнувшихся на ее спине.

Они оказались на полу, обменявшись лишь парой слов. И она отдалась ему. Благовоспитанная, нежная Онория Ардмор позволила Кристоферу Рейну уложить ее на пол в камере и заняться с ней любовью. При воспоминании об этом лицо ее вспыхнуло, и по телу разлился огонь. Он попросил у нее разрешения.

Нет, опять предательская память старается придать их встрече романтическую изысканность. Ничего романтического не было; только жар, панический страх, нечто непристойное и боль.

– Я должен умереть, Онория, – произнес он. – И мне хочется вспоминать о чем-то хорошем, когда меня поведут на эшафот.

Она коснулась его лица, такого жесткого и грубого, не похожего на лица благородных джентльменов, ухаживавших за ней. Затем вспомнила о толпе женщин снаружи, каждая из них с радостью была готова отдаться ему.

– Почему? – спросила она хриплым голосом. – Почему ты хочешь меня?

– Потому что ты пришла ко мне, – ответил он. – И я люблю тебя.

Она не верила в его любовь. Так обычно говорят мужчины, чтобы соблазнить женщину. Все женщины мечтают, чтобы их страстно любили, а не просто желали, и мужчины этим пользуются.

Она сказала, что готова отдаться ему, если он того хочет.

Нет, если быть честной перед собой, она попросила его: «Пожалуйста, Кристофер» – и прильнула к нему, как распутная женщина. Он засмеялся, поцеловал ее и, доведя до полной готовности, вошел в нее. Когда они закончили, он нежно поцеловал Онорию и помог ей поправить одежду.

Как потом выяснилось, встреча с ней была его последней просьбой к тюремщикам, и, как ни странно, они удовлетворили ее.

На следующий день Кристофера повели на виселицу. Газеты красочно описали казнь, посмотреть ее пришли толпы горожан. Онория осталась дома, заперлась в своей комнате, сказавшись больной. Она повязала черную ленту вокруг коробки с дневниками и засунула ее в глубину выдвижного ящика.

Тот день был худшим в ее жизни. Сегодняшний мог составить ему конкуренцию.

Капля чернил упала с пера, образовав жирную кляксу на бумаге. За ней последовала прозрачная слеза.

Онория быстро вырвала страницу, смяла ее и отбросила в сторону. Плотно сжав губы, она написала: «Сегодня побывала на представлении «Бесплодные усилия любви». Создается впечатление, что актеры, участвовавшие в спектакле, никогда не были влюблены. В названии пьесы оправданны только «Бесплодные усилия»».

Онория сделала паузу, пытаясь унять дрожь в пальцах. «Актеры мне показались глупыми. А может быть, это я глупа? Мне померещилось, будто я видела… – Она остановилась, не в силах написать его имя даже сейчас. – Видимо, я старею, а по мнению лондонцев, старые девы теряют рассудок. Но, слава Богу, со мной этого не случится, мистер Темплтон сделал мне предложение».

Онория выпустила перо из ноющих пальцев. У нее разболелась голова, но как она ни старалась, не могла придумать ничего веселого, что можно было бы записать в дневник.

На лестнице послышались приглушенные шаги Дианы, когда та спускалась с третьего этажа. Прямо над комнатой Онории располагалась детская, где спали Изабо и маленький сынишка Дианы. Они назвали малыша Полом. Онория считала это несправедливым по отношению к ребенку: тот, кто носил имя Пола Ардмора, должен был во многом соответствовать своему предшественнику.

Она написала в дневнике: «Вся моя жизнь наполнена ложью». И подчеркнула слово «ложь». Сверху донесся мурлыкающий голос Дианы:

– Ну, скажи, чей ты сыночек?

Онория тщательно вытерла перо и положила на специальный поднос. Затем поднялась из-за письменного стола и повернулась к кровати.

Рядом с ней стоял Кристофер Рейн.

Онория резко отступила назад и опрокинула кресло, которое ударилось о стол, дневник сдвинулся с места, поднос упал на пол.

Сердце ее бешено колотилось. В этот момент послышались шаги Дианы на лестнице.

– Онория? У тебя все в порядке?

Онория бросилась к двери и распахнула ее.

– Да, конечно, – отозвалась она, чуть дыша. – Это упали мои перья, вот и все.

Диана, держа на руках маленького Пола, вглядывалась вниз с полутемной лестницы. Затем, после продолжительной паузы, сказала:

– Хорошо. Спокойной ночи. – И удалилась наверх.

Онория плотно закрыла дверь, но не решилась запереть ее на ключ. Если Диана услышит щелканье замка, она захочет узнать, в чем дело, и может снова спуститься вниз.

Онория обернулась. Кристофер Рейн исчез.

– О нет, не может быть, – пробормотала она. – На этот раз я отчетливо видела тебя.

Он вышел из-за кровати, где драпировка скрывала его со стороны двери, и если бы Диана спустилась ниже, она не смогла бы заметить его.

Кристофер подошел к Онории, которая неподвижно стояла возле письменного стола. Тихий звук его шагов и легкое колыхание рукавов рубашки говорили о том, что перед ней живой человек.

Сейчас он выглядел еще более сильным и мускулистым, чем четыре года назад. Рубашка плотно облегала широкие плечи; черные потертые штаны обтягивали крепкие бедра. Старые черные ботинки оставили грязные следы на ковре. В пламени свечи виднелись золотистые щетинистые волосы на небритом подбородке и завитки на груди в открытом вороте рубашки.