Нина Грецких - Посторонние. Книга 3

Зачем я вообще общалась с ней? Трудно сказать! Видимо, считая правильным держать врагов поближе. К тому же, Аня была словоохотлива, и выудить подробности их семейной жизни не составляло труда.

– Знаешь, у меня совсем не осталось подруг. Пока была беременной, выпала из жизни. Я вообще-то не планировала так рано…

Я одарила её, наверное, слишком красноречивым взглядом.

– Нет, правда! – она виновато пожала плечами. – Просто… так вышло.

Бог знает, как трудно мне было удержаться, и не съязвить в ответ. Но я сумела!

– Твой брат… – она запнулась, – знаешь, я его люблю!

Я, как ошпаренная, вскочила с лавки, нащупала резиновые сланцы:

– Я в душ!

…Я стала частой гостей в их доме. Правда, стараясь улизнуть, пока Артём не вернётся с работы. А возвращался он поздно! Их маленькая квартира была уютно обставлена. И, невзирая на ремонт, внутри был порядок. Кухонная плита сияла белизной, на подоконниках цвели орхидеи. На видном месте в гостиной стояла электронная фоторамка, неустанно демонстрируя гостям свадебные фото.

Она постоянно говорила. Ни о чём! И все время что-то делала: протирала, готовила, складывала разбросанные по полу игрушки, наводила порядок в детской, уговаривала Дениску доесть овощное пюре. Наблюдая ее непрерывную возню, я чувствовала странную смесь злости и обиды! Казалось, будто уготованную мне главную роль отдали другой, бездарной актрисе.

Эти визиты причиняли мне боль и только сильнее распаляли мои чувства! Стоило прекратить! Но я, точно мазохист, продолжала навещать их с завидной регулярностью.

Они и в самом деле подружились! Поначалу я бесился – неужели Анька не могла выбрать кого-нибудь другого на роль подруги? Что это? Закон подлости, или злой рок? Но я ж не мог запретить ей дружить с Ниной! На каком основании?

Каждый раз, возвращаясь домой, я боялся встретить там её. Увидеть Нину в стенах своего дома, беззаботно болтающей с моей женой, а то и хуже, держащей на руках моего сына…

Она уходила. Но маленькая гостиная успевала впитать в себя запах её духов. Я слышал его даже сквозь завесу съестных ароматов, доносившихся из кухни. И оттого казалось, что она постоянно рядом! Будто одних мыслей о ней было мало…

Как всегда, облачившись в домашнюю одежду, я принял «трудовую вахту». Дениска уже сидел на миниатюрном троне, в нетерпении суча ножками. Я откупорил баночку с овощным пюре и принялся выдумывать новые способы доставить еду по назначению. Он рос непрерывно! Каждый день, становясь чуточку больше.

– Тём! – Аня отвлеклась от готовки, – я думала, может быть, позвать Нину в крёстные?

Я посмотрел на зелёную кашицу, размазанную по детской физиономии.

– Ну а что? – продолжала она, – Лучше кандидатуры и не придумать!

– Вы с ней прям спелись! – бросил я, Анька улыбнулась.

– Да, она хорошая. И Деню любит. Он к ней на руки идёт, даже не плачет. Такое редко бывает!

Я попытался представить Нину с Дениской на руках. Сын с каждым днём все больше походил на Аньку. «Интересно, а какие дети получились бы у нас с ней? – думал я, но тут же прогонял от себя эту мысль.

Мне просто необходимо было найти кого-нибудь. Кого-то совсем не похожего на Артёма! И такой человек нашелся…

В тот день, спустив зарплату на шмотки, я застыла на пороге торгового центра. Пока я тратила деньги, пейзаж изменился: задул ветер, дождь усилился. Чтобы скоротать время, я решила выпить горячий напиток. Порывшись в карманах, и найдя нужную сумму, подошла к автомату. Тот, заманчиво подмигивал, предлагая «настоящий кофе».

«Ну, ну», – подумала я, и сунула в прорезь банкноту. Фыркнув, автомат выплюнул бумажку обратно. Я выругалась, распрямила деньгу, и вставила повторно. Однако не прошло и секунды, как несговорчивая машина отдала мне пожеванный стольник!

Сдерживая раздражение, я еще более тщательно разгладила края, и предприняла третью попытку. Безуспешно! Проклятый автомат не хотел принимать мои деньги! Как назло в кошельке осталась последняя тысяча, а мелочи не набралось даже на воду.

Отчаявшись разжиться «настоящим кофе», я вздохнула и спрятала деньги в карман.

– Помощь нужна?

Я обернулась. Голос принадлежал мужчине, настолько высокому, что мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть его лицо. Простая одежда, джинсы и ветровка выгодно подчеркивали крепкую фигуру. Руки сложены на груди, на лице выражение ехидного любопытства. В его внешности было что-то скандинавское: в холодных серых глазах, высокомерном профиле; в резко очерченных скулах, замаскированных аккуратной светлой порослью.

– Не знаю, – я пожала плечами, – он сломан!

Я кивнула на автомат, и мужчина подошел ближе.

– Сейчас починим.

Он вытащил из кармана банкноту и привычным жестом вставил в «пасть железному зверю». Тот, не мешкая, проглотил ее.

– Ну, вот, – улыбнулся он краешком рта, – какой кофе предпочитает барышня?

Я задумалась и вытащила из кармана смятую сотню.

– Вот, возьмите, – я протянула ему ладонь, но он покачал головой.

– Не нужно! Я угощаю! К тому же, это моя оплошность!

– В смысле? – уточнила я.

– В смысле, это мой подопечный. Таких еще по городу с десяток. Купюроприемники – слабое место.

Я улыбнулась.

– Ну, так что? – он выжидающе посмотрел на меня, и я смущенно ткнула пальцем в напиток под названием «мокиато».

Мужчина нажал кнопку, не сводя с меня глаз.

В тот день Анька не вышла меня встречать, из кухни лилась болтовня. Я замер на пороге, порываясь развернуться и дать дёру! Нинкин голос я узнал сразу…

– Ну, и что здесь происходит?

– Ой, Тёмочка! – Аня вскочила, едва не опрокинув стул.

На другом конце, спиной ко мне сидела Нина. Она лениво развернулась, окинула меня взглядом и присвистнула.

– Вот это да! А говорил, никто не заставит тебя напялить костюм?

– Жизнь заставила! – отозвался я, ухватил за тонкое горлышко стоявшую на столе бутылку, принюхался, – Кажется, здесь когда-то держали вино?

– Там остался глоточек, – виновато сообщила Анька. Алкоголь окрасил её щеки в алый цвет.

– Откуда? – я перевел взгляд на сестру. Та задумчиво покручивала в руке опустевший бокал. – Спаиваешь мою жену?

– Ой, Тём, не нуди! – Нинка махнула рукой и закинула ногу на ногу, обнажив затянутую в нейлон коленку, – Хоть отвлеклась немного! А то она уже погрязла в детских кашках и какашках.

…Я доел свой ужин. Из детской слышалась колыбельная. Прихватив сигареты и стараясь не шуметь, я вышел на балкон. Кажется, их спонтанная дружба крепла с каждым днем? Пожалуй, стоило радоваться! Но меня отчего-то раздражало её бесцеремонное вторжение в нашу семейную жизнь.

Я не сразу увидел Нину, в своем платье она почти сливалась с окружающей темнотой. Сестра стояла с закрытыми глазами, подставив лицо холодному ветру. Щеки ее горели, каштановые пряди плясали, повинуясь воздушным порывам… Уставший от созерцания вечных Анькиных балахонов, я буквально завис, глядя, как тонкий трикотаж мягко облегает Нинкино тело, повторяет изгибы…

Опомнившись, я снял куртку и набросил ей на плечи. Нина вздрогнула и открыла глаза.

– Простынешь!

Она улыбнулась и сладко зевнула:

– Ну, как жизнь семейная?

– Нормально, – ответил я. – А у тебя как… на работе?

Она хмыкнула:

– А что на работе?

– Нравится?

Нина плотнее запахнулась:

– Не знаю. Обыкновенно! С восьми до пяти. Цифры, отчеты, сводки. Уже привыкла.

Я хотел закинуть удочку, осторожно перевести разговор на тему личной жизни. Но она вновь заговорила:

– Знаешь, мне кажется, я не карьеристка. Вообще! Так и просижу всю жизнь в качестве рядового бухгалтера. Накануне пенсии мне вручат памятные часы с эмблемой предприятия.

– Эй, прекращай! Откуда столько пессимизма? – я шутливо двинул её плечом. – А как же твои фотки? Бросила?

Нина улыбнулась. Но улыбка вышла какой-то грустной.

– Этим денег не заработаешь.

– Почему? – возразил я, – Хорошие фотографы в цене!

– А что снимать-то? Чужие свадьбы? – она рассмеялась и взяла с подоконника пачку сигарет.

– На! – протянул я почти докуренную свою, – И прекращай курить уже!

– Братишка! – улыбнулась Нина, глаза её блестели, отражая лунный свет.

Стараясь избегать прикосновений, я передал ей сигарету. Что-то привлекло моё внимание…

Рукав трикотажного платья задрался, оголив тонкое запястье. Я сощурился, присмотрелся и тревожно сглотнул. Прежде, чем Нина, поняв свою оплошность, одёрнула руку, я схватил её выше локтя.

– Отпусти! – она выронила сигарету и та желтым светлячком устремилась вниз.

Преодолевая сопротивление, я закатал рукав выше и обмер…

Запястье, точно браслеты, украшали красные кровоподтеки! Еще надеясь, что это всего лишь плод воображения, я коснулся воспаленной кожи. Нина вздрогнула!

– Что это? – растерянно бросил я.

Не получив ответа, я силой развернул её к себе:

– Нин! Я к тебе обращаюсь!

– Тише, – шикнула Нинка, озираясь по сторонам.

– Кто это сделал? – всё ещё не веря своим глазам, я оглядывал испещренное следами запястье. Вдруг захотелось стянуть с неё это платье! Наверняка там, под ним, обнаружатся и другие следы.

Пульс стучал в висках, дыхание сбилось… Я почувствовал, как дрожит моя рука, но продолжал держать её! Боясь, что, стоит мне ослабить хватку, как она вырвется и сбежит, так и не рассказав всей правды.

«Какого хрена? Кто посмел?». От одной мысли, что кто-то мог её ударить, я вскипел мгновенно!

– Нин, скажи мне, кто это сделал! – вкрадчиво, из последних сил сдерживая подступающий гнев, спросил я.

– Тём, да все нормально, – манерно протянула сестра. Что взбесило меня ещё сильнее!

– Я спрашиваю тебя, кто?!

В тот момент я был готов убить обидчика. Любого, на кого она укажет! «Если на земле есть человек, который посмел причинить ей боль, то ему не жить!».