Вечность спустя Сергей оторвался от ее губ, и Катя тихонько засмеялась, пробуя их кончиком языка. Губы онемели.

— Ты даже не представляешь, сколько я об этом мечтал.

— Ты же меня уже целовал! У отеля, а потом в спортзале…

— Но ты не отвечала по-настоящему.

— В любом случае, ты мечтал об этом не больше трех дней. До этого ты понятия не имел о моем существовании.

— Как бы там ни было, сейчас я счастлив и отпускаю тебя…

— Куприянов, лучше тебе сразу признать, что это неудачная шутка.

— Это не шутка. Я должен тебя отпустить, потому что иначе я изнасилую тебя прямо здесь, на полу, а ты заслуживаешь куда большего.

— Чего же, например?

— Кать, сегодня ночью я хочу показать тебе…

Он замолчал и уставился на что-то у нее за плечом. Очень неприятным взглядом. Типично вице-президентским. Катерина занервничала и оглянулась. В дверях стояла Марина, и теперь в ее глазах льда не было и в помине. Только ярость и адское пламя ревности.

— Я пришла помочь тебе искать Анютин телефон, но у тебя уже есть помощница, как я погляжу. Нашли?

— Нашли. Ты же вниз уехала?

— Здесь не так много этажей. Поднялась обратно. Все уже ждут. Кстати, действительно очень приятное место, совсем рядом. Эта Наталья — НА УДИВЛЕНИЕ приятная женщина.

Катерина вздохнула про себя. Никогда, никогда не обрести ей такого убийственного обаяния, каким обладает Наташка Зотова. Даже ревнивые выдры становятся чистыми ангелами.

Они втроем спустились вниз и дошли до ресторана, где уже заседала вся честная компания.

Между прочим, всегда чувствуется, будет у истории продолжение или нет. Там, в ложе, Катерина была уверена, что сегодня у них с Куприяновым будет ночь любви. Хоть на газоне, хоть в лифте — но больше они не вытерпят. А вот в ресторане сразу стало ясно, что сегодня все еще не судьба. И дело даже не в том, что Марина уселась по другую руку от Куприянова, и что Анюта с Викторией постоянно дергали Катерину за рукав и шептали ей на ухо секретики, и даже не в том, что Паша Колобков легко заглушал музыку, рассказывая бесконечные анекдоты. Просто что-то изменилось в мире, и Катерине вдруг захотелось домой.

Шурка улучила момент и склонилась к подруге.

— Завтра идем есть суши. Все расскажешь, поняла? Наташка уже заказала столик.

Катерина скорчила гримаску и повернулась к Куприянову. Он выглядел озабоченным и грустным. Катерина осторожно погладила его по руке.

— Что с тобой? Жалеешь, что связался с пьющей компанией?

— Нет, вспомнил кое-что. Кать, а можно я тебя попрошу об одолжении?

— Наверное. Если это не непристойное предложение и не просьба продать Родину…

— Покорми кошек, а?

— Чего?!

— Понимаешь, у меня сосед уехал, оставил мне ключи и еду, а у него три кошки. Только вот я поздно сообразил, что мне на этой неделе лететь с Пашей в Новосибирск.

— Ну, я в принципе не против, только… я же не знаю, где ты живешь?

— А в соседнем доме со спортзалом.

Катерина чуть не подавилась соком. От ее дома до дома Куприянова добираться было два часа на оленях, но упустить такой шанс она не могла.

— Ладно, согласна.

— Спасибо! Завтра я заскочу на работу, отдам тебе ключи.

Катерина отвернулась и преувеличенно громко стала смеяться над Пашиным анекдотом. Любовь к кошкам соседа — это очень хорошее качество, но лучше бы Куприянов потерял голову от любви и забыл про все на свете. Это как-то больше тонизирует.


Разъезжались за полночь. Анюта с Викторией заснули, и потому Куприянову нужно было уехать с ними: Паша Колобков вызвался проводить до дома «очаровательную Шурочку», а Фрэнк молча распахнул двери своего «шевроле» перед Наташкой, Катерина помахала им всем рукой и отправилась к своему «гольфу». Пока мотор урчал, она сидела и размышляла.

Кошек можно кормить один раз в день, это не страшно. Ездить до работы — встать придется… сейчас… в половине… в четыре утра! Исключается. Значит, поедет вечером. Туда попадет часов в девять, посидит там полчасика, кофе попьет… в одиннадцать-двенадцать будет дома. Так гораздо лучше.

Успокоенная Катерина заснула, и во сне ей приснился Куприянов, окруженный кошками и чужими детьми. Он протягивал к ней руки и что-то кричал, но во сне она ничего не слышала…


Наташка возмущенно фыркнула.

— Она лифт остановила, представляешь? Я была уверена, что мы доедем до первого, а там сможем уболтать ее, но она нажала на кнопку экстренной остановки и вернулась. Точно тебе говорю, она змея и имеет на него виды.

— А я? Мне уже можно иметь на него виды?

Наташка махнула рукой с бесшабашным видом.

— Ладно, давай. Раз уж вас так судьба сводит — грех супротивничать. Где Либединская, я не пойму?

В этот момент на пороге суши-бара показалась бледная и суровая Шурка. Она молча проследовала к столику подруг, села и по очереди обвела их задумчивым взглядом. Катерина с тревогой спросила:

— Шур, случилось что-то?

— Случилось. И отвечать за это должна вот эта вот… белобрысая змея!

Наташка красиво округлила голубые глаза и изогнула идеальные брови.

— А что, такое, Шурочка?

— А я вам сейчас расскажу, что такое. Вчера я, как вы помните, познакомилась с прекрасным человеком из Сибири. Павлик мне очень даже понравился, и я решила, что если он набьется ко мне на чай-кофе-потанцуем, я возражать не буду. Приезжаем мы ко мне, заходим в подъезд, он без всякого кофе целует меня так, что почтовые ящики звенят, я уже предвкушаю ночь бурного секса с горячим сибирским парнем, поднимаемся мы наверх, сшибая косяки…

Катерина вдруг ахнула и закрыла рот ладошкой. Шурка горько кивнула.

— Точно! Макс. Он встретил нас на пороге. На нем были тренировочные штаны, фартук и сковородка. Он жарил для меня оладушки.

Наташка фыркнула и обмакнула ролл с угрем в соевый соус.

— И чего ты разоряешься? Макс хорошо готовит, свидетельствую.

— Да? Нет, Павлик, конечно, посидел, поел оладушек, потом они обсудили международное положение, потом я открыла селедку, потом они выпили вторую бутылку, а в результате…

Катерина взвыла от восторга.

— Шурка! Сейчас у тебя дома спят уже ДВА пьяных мужика?

— Да! И я лично не вижу в этом ничего смешного. Меня просто игнорировали как женщину. Я спала в кухне на угловом диванчике, а они храпели в комнате. Я не выспалась, я голодная и я совершенно не знаю, что будет дальше.

Катерина усмехнулась.

— Могу просветить. Сегодня вечером Павлик Колобков вместе с Куприяновым летят в Сибирь.

Подруги немедленно повернулись к ней. Наталья потребовала:

— Рассказывай. Что вы делали в ложе, пока мы держали Марину за конечности?

— Ну… мы целовались.

— И все?

— Шурка, это публичное место. Что еще там можно было делать?

— Все! Было бы желание. Вот помню, однажды я занималась этим самым на скамейке в Александровском саду…

— Подумаешь! Самое безопасное место в Москве. Ты попробуй на скамейке в Бутовском парке этим позаниматься!

— Прекратите пошлости говорить!

— Протестую! Секс — это не пошлость.

— В принципе, да, но то, как ты о нем иногда говоришь… Кать, а вы с ним о чем-нибудь договорились?

— Да нет… Мы еще не виделись, но он должен завезти мне ключи от квартиры…

— СВОЕЙ КВАРТИРЫ?!

— Да нет, соседской. Я буду кошек кормить.

— Кого?

— Кошек. У соседа три кошки, Куприянов должен был их кормить, но улетает с Павликом в Сибирь.

— А сосед?

— А сосед уже улетел.

— Тоже в Сибирь?

— Нет, в отпуск,

Наташка нахмурилась.

— Что-то мне это не нравится. И командировка эта некстати.

Шурка отправила в рот большой пучок маринованного имбиря.

— А нормально! В разлуке чувства крепчают. Приедет, созвонятся, туда, сюда… Короче, Зотова, наши с тобою стратегии себя не оправдали. Природа опять взяла свое.

Катерина в ответ только мечтательно вздохнула. Ей хотелось и дальше идти на поводу у природы…

11

Куприянов появился только под конец рабочего дня. Вернее, сначала появился огромный букет роз — он вплыл в офис, где сидела Катерина Голубкова. Вслед за букетом обнаружился вице-президент: он был небрит, на удивление юн и явно расстроен. Куприянов прошагал к столу остолбеневшей Катерины, поставил корзину с розами прямо на конфиденциальные документы, потом наклонился и яростно поцеловал Катерину прямо в губы. Она благоразумно превратилась в соляной столб, а Куприянов решительно выдрал из кармана связку ключей, брякнул перед ней и погрозил пальцем.

— Я улетаю до конца недели. Когда я прилечу, мы поговорим. И только попробуй мне возражать! Убью.

С этими словами вице-президент Куприянов удалился, а Катерина почувствовала в себе стойкое отвращение к работе. Она аккуратно сложила документы в папочку, сдала их в отдел кадров, вышла из офиса и отправилась на стоянку. Почему-то именно сейчас ей казалось очень важным покормить кошек соседа Куприянова — чтобы создать о себе благоприятное впечатление. До сего момента она, скорее всего, производила впечатление расслабленной идиотки.

Если вы хотите попасть в район Марьино из центра вечером, вам лучше всего запастись горячим чаем в термосе, бутербродами… и выехать днем. Катерина выехала в начале шестого — и потому до нужного дома добралась к одиннадцати. Припарковав машину, она вышла и отправилась к единственному подъезду многоэтажной башни, неизвестно почему страшно волнуясь.

Лифт вознес ее на одиннадцатый этаж, и Катерина с некоторым трепетом вышла на лестничную площадку, сжимая связку ключей в потном кулачке.