Этим ее мыслям несколько недоставало радости, но всякого рода тревоги ей было нетрудно отринуть. Да, она выйдет за него замуж, не испытывая к нему любви. Вероятно, такие чувства придут со временем. Грета улыбнулась, опуская на лицо вуаль.

– Ты великолепно выглядишь для служанки, – сказала она себе.

Сегодня она станет супругой респектабельного торговца, имеющего дом на одной из лучших улиц города. Чего еще ей желать, когда все ее детские мечты вот-вот осуществятся?

Эбен был доволен церемонией бракосочетания. Все было обставлено скромно, присутствовали только родственники и приходской священник. Маргарет была очаровательна в своем элегантном костюме и шляпе, но от юной Китти в роскошном шелковом платье абрикосового цвета он не мог отвести глаз. Эбен сожалел, что женится не на ней, но старался об этом не думать. Она была никудышной служанкой, плохой поварихой и ничего не смыслила в ремонте ювелирных изделий. Она годилась только в качестве украшения, как декорация. Ее время еще придет, а сейчас нужно было сосредоточиться на применении способностей его новоявленной жены.

Их утреннее застолье прошло в отеле «Ройал стейшн», и он вздохнул с облегчением, когда все прошло на должном уровне и Маргарет его не опозорила. Он позаботился о том, чтобы она появилась на публике в новом платье. Эбен испытывал глубокое удовлетворение от того, что все идет так удачно. После праздничного стола он планировал повезти свою жену в Харрогейт, где они остановятся в хорошей гостинице. Они обойдут пассажи в поисках подходящего торгового помещения – он намеревался открыть магазин в этом процветающем городе.

Сев в поезд, он откинулся на спинку своего кресла. Жена сидела напротив. Она действительно выглядела достойно.

– Ну что, дорогая моя, это был незабываемый день, не правда ли?

– Спасибо, все было великолепно. Мама так волновалась, а Китти была такая хорошенькая! Даже не верится, что Том так вымахал! – Она удовлетворенно вздохнула.

– Я считаю, что вы все были очаровательны. И я так рад, что ты согласилась стать моей женой! Я понимаю, что мои ухаживания длились несколько дольше, чем я рассчитывал, но зато за эти месяцы мы смогли подыскать твоим родным приличный дом и лучше узнать друг друга. У меня столько планов!

– Как здорово, что мы наконец-то остались одни! – подхватила она. – Я тебя почти не видела в последние недели, да и из магазина приятно вырваться.

– Боюсь, только на два дня. Я не могу держать магазин закрытым дольше, учитывая конкуренцию на нашей улице. По-моему, эти новые немецкие ювелиры что-то замышляют. Нам нужно постараться, чтобы у нас цены были ниже, чем у них. И нам следует поездить по глубинке, посмотреть, какие камни можно там найти на аукционах.

– Давай не будем сегодня говорить о делах, Эбен. Не в день нашей свадьбы, ладно?

Она вздохнула, понимая, что магазин для него всегда будет на первом месте.

– Мы сможем все это обсудить, когда вернемся, – сказала она.

– Да, ты, конечно, права, Маргарет. Я иногда забываюсь. Прости.

– Не пора ли тебе начать звать меня Гретой?

– Я всегда буду звать тебя Маргарет – моей жемчужиной.

– Как хочешь, но Грета мне больше нравится.

Потом они ужинали в молчании, каждый понимал, что скоро придет время отправиться спать, и Эбен должен будет сделать то, что от него ожидается. Он осушил не один бокал вина, чтобы снять напряжение, а Маргарет попивала свой китайский чай, слегка морщась. «Она вполне сошла бы за леди, – подумал он, если бы ее акцент не выдавал ее происхождения».

Он посмотрел на сверкающее в свете пламени свечей обручальное кольцо и обратил внимание, как на ее шее блестит жемчужина на фоне ее светлой кожи. Это был необычайно крупный экземпляр в оправе розового золота. Она выглядела превосходно, но его сердце холодело при мысли о близости с ней. Эбен никак не мог понять, что же в ней его отталкивает. Он испытывал угрызения совести от того, что предложил ей стать его женой, зная, что она никогда не сможет пробудить в нем желания. Вот если бы в его объятиях оказалась Китти, если бы взбалмошная и яркая Китти с жемчужной кожей отдала свое тело в его распоряжение…

Вечером они, держась за руки, поднялись по величественной лестнице. Он разделся в ванной комнате, пока она переодевалась за шелковой ширмой в длинную белую ночную рубашку, распустив упавшие до пояса черные локоны. На мгновение ему захотелось сбежать от девушки, ожидающей его в постели, но он поборол этот порыв.

– Ты устала, моя дорогая? – спросил он, когда решился наконец улечься рядом с ней.

– Немного, но этот день запомнится надолго, – прошептала она.

– Тогда давай спать, а завтра начнем нашу новую совместную жизнь.

Поцеловав ее в щеку, он с облегчением откинулся на пуховую подушку. В конце концов, впереди у них много времени, он еще успеет выполнить свой супружеский долг.

Грета также испытала облегчение и стала устраиваться поудобнее. Заметил ли Эбен ее страх, ее неприязнь и беспокойство? Достаточно и того, что они лежат рядом, как партнеры и компаньоны, в этой роскошной комнате с бархатными портьерами и великолепной мебелью. Ей хотелось насладиться каждой секундой пребывания в столь роскошной обстановке. Ее смущало то, что с ней обращаются, как с леди, но со временем она к этому привыкнет. Она улыбнулась. Понимают ли все эти люди, что она всего лишь скромная служанка, или, может, они подумали, что они на самом деле не женаты и она его любовница?

У них еще будет предостаточно времени для физической близости. Зачем торопиться связывать себя по рукам и ногам детьми? Со временем, когда будет угодно Богу, они появятся. Супружество не исчерпывается производством потомства, сказал священник, мужчина и женщина соединяются для того, чтобы «быть вместе, помогать друг другу и утешать в радости и в горе, болезни и добром здравии, пока смерть не разлучит их».

Эту священную клятву она произнесла на одном дыхании у алтаря после того, как Эбенезер Альфред Слингер принес клятву верности ей, Маргарет Энни Костелло. Какая благодать исходит от этих слов из молитвенника! Она решила регулярно посещать церковь Святой Елены после возвращения в Йорк. Эбен проявил такт, не став домогаться ее этой ночью, но, когда придет время, у него не будет повода ее упрекнуть.

20

Айова, Маскатин, 1884 год

Джем Бейли наблюдал за тем, как чернокожие женщины моют речные ракушки в бочке. Он подошел ближе, чтобы посмотреть, как они достают чистые раковины, осматривают их, выскребают мясо моллюска, обнажая внутреннюю поверхность створок, покрытых сияющим всеми цветами радуги драгоценным перламутром, а затем ощупывают плоть в поисках жемчужин.

– Нашла, сэр! – воскликнула одна из них и с широкой улыбкой вынула довольно крупный экземпляр из причудливо изогнутой раковины. – Такие «слоновьи ушки» всегда приносят удачу.

Она быстро сунула жемчужину в рот – спрятала ее за щекой.

– Здесь никому нельзя доверять, сэр.

– Попробуйте сами, – предложила ему ясноглазая красавица, глядя на Джема с интересом.

Но Джем уже пятился, желая оказаться подальше от едкой вони протухающего на солнце мяса моллюсков, сваленного в кучи и предназначавшегося на корм свиньям. Он здесь не для ловли моллюсков, как бы его к этому занятию ни влекло. Его задача заключалась в том, чтобы осмотреть реку и прикинуть, когда она станет достаточно полноводной, чтобы можно было сплавить некоторое количество стволов к ближней к Маскатину лесопилке.

Он оглянулся на сосновый лес и, разведя руки в стороны, полной грудью вдохнул знойный, пахнущий дымом воздух. Он улыбнулся сам себе, наблюдая за ловцами ракушек, занятыми разжиганием огня для приготовления ужина в своем палаточном городке. Здесь, прямо как в Шотландии, на берегах было полно ловцов жемчуга, стремящихся всеми правдами и неправдами выудить как можно больше жемчужин из богатых недр реки. Это зрелище заставило Джема вспомнить его родину и походы с отцом на реку много лет назад. Он что же, просто сменил один лес на другой? «Вовсе нет!» – мысленно воскликнул Джем.

Это совсем не те обособленные шотландские лагеря сплавщиков леса, среди которых было немало желающих поиздеваться над ним, тогда еще ребенком. Нет, здесь собрались такие же, как он, эмигранты со всей Европы и еще более дальних стран, представители всех слоев рабочего класса, от негров и солдат до крепких лесорубов из Германии и великанов из Скандинавии. Каждый из них рискнул всем, что имел, чтобы начать жизнь заново в этих глухих местах Айовы. Он был уже не просто лесником, а начальником, командующим бригадой речных лесорубов.

Уже год он здесь, но так и не смог привыкнуть к огромным деревьям, разнообразию птиц и лесных зверей, имен которых он до сих пор не знал. Река, протекающая через бескрайние дебри всевозможной растительности, огибающая острова, устремляющаяся в каменистые протоки с крутыми берегами, была широкой дорогой для колесных пароходов, рыболовных судов и барж, везущих лес вниз по течению, на юг. Крепкие товарищеские отношения сложились между лесорубами, что трудились бок о бок, валя девственный лес и складывая стволы штабелями, чтобы весной спустить их по реке к лесопильным заводам. Эти люди с готовностью приходили на помощь при строительстве амбаров и бревенчатых домов или расчистке территории, делились ужином, и то и дело кто-нибудь из них что-нибудь отмечал, будь то свадьба или религиозный праздник, с выпивкой и плясками.

Здесь Джем впервые в жизни не чувствовал себя ни одиноким, ни чужаком, потому что здесь все были чужаками со своим собственным, не таким, как у других, прошлым, языком и цветом кожи. Тут был плавильный котел народов и религий, где всех объединяло желание расчистить и застолбить участок земли. Благодаря удачному стечению обстоятельств Джем сразу же вырвался вперед. «Я не останусь навсегда бригадиром лесорубов. Дай мне время и укажи мне правильный путь», – молился он. Если ему и дальше будет везти, как везло до сих пор, то в этом незнакомом новом мире перед ним откроются такие возможности, о которых раньше он и помыслить не мог. Наверное, чтобы дело пошло быстрее, ему следовало заняться и поиском жемчуга.