Дубль 6. Слава


— Я всегда любил тебя.

— Всегда и никогда.


«Город грехов»


Я действительно обезумела, превратилась в истеричку. Не удается спокойно сомкнуть глаза, забыться. Постоянно вижу его.

Льдистые глаза, ухмыляющиеся губы.

Гребаный урод.

Он продолжает резать меня. Каждую ночь, каждое утро.

Я думаю о нем. Сутки напролет, без сраного перерыва.

Вот дерьмо.

Я должна быть счастлива. Я же встречаюсь с мужчиной моей мечты. Я отправила преступника за решетку. Я справилась. Я преодолела.

Я?

Твою мать.

Меня больше нет. Разрываюсь на части, бьюсь о стальные прутья. Ощущение, будто в клетке заперт не он.

Почему я ему верю? Почему так цепляют его слова?

Ну откуда Ника могла получить компромат? Она ведь не шпионка, не специальный агент секретной службы.

Даже после смерти он держит меня за горло.

Как?!

Вот и теперь сорвалась, пристала к дурацкой игрушке.

Интересно, когда я пойму, что там ничего не спрятано, я успокоюсь? Или тронусь окончательно?

Блин.

Что за параноидальный бред?

Хотя не важно, волнуюсь о другом. О том, что больше ничего не чувствую к Градскому.

Моя любовь испарилась. По каплям. Растворилась будто марево, осталась только детская, безотчетная привязанность.

Чем больше времени мы проводим вместе, тем сильнее я от него отдаляюсь.

Я точно ненормальная. Испортилась, сломалась. Морально покалечена, обречена на одиночество.

Господи, хочу вернуться назад, в счастливое время.

— Прости, я понимаю, что выгляжу немного долбанутой, — бросаю, услышав знакомые шаги за спиной.

— Ничего, все в порядке.

Боже.

Да он же идеальный. Терпит мои дурацкие эмоциональные всплески, всерьез оценивает дебильные теории заговоров.

— Мы можем поехать завтра, — судорожно выдыхаю.

Теплые пальцы касаются моего плеча, легонько поглаживают.

— Мы никуда не поедем, — мягко сообщает он.

Ставит передо мной бумажный пакет.

— Ох, ты его нашел, — бормочу пораженно. — Значит, не успел отдать игрушку?

— Смотри сама.

Отстраняется и обходит, садится напротив.

Я нервно усмехаюсь, беру подарок Ники, открываю, извлекаю содержимое.

И замираю.

— Что это?

— Я все сохранил, — ровно произносит Градский. — Почти все. Флешку пришлось уничтожить.

— Какую флешку?

Шумно сглатываю.

Выпотрошенный медвежонок выпадает из моих рук на пол.

Впечатление, точно меня поливают кислотой. Тонкие струйки скользят от макушки до пят, вдоль позвоночника, по ребрам.

— Флешку с компроматом.

— Я не… не…

Задыхаюсь.

Грудь сдавливает тисками.

— Хара-старший собрал много разной информации, записал все на флешку, которую Ника случайно нашла в машине Артура.

— Нет, не… как же это?

— Я задействован в схемах, о которых не всем следует знать. Поэтому у меня не оставалось другого выбора.

— Что? — отпрянув, вжимаюсь в стену. — Выбора?

— Я убил ее, — заявляет абсолютно спокойно.

— Кого? — спрашиваю тупо.

— Веронику.

Медленно качаю головой:

— Плохая, очень плохая шутка.

— Нет, — он улыбается.

— Издеваешься?

— Я люблю тебя.

— Ты сошел с ума.

Вскакиваю.

— Не двигайся.

Щелчок предохранителя вынуждает подпрыгнуть на месте.

— Ты… — закашливаюсь. — Розыгрыш затянулся.

Дуло пистолета направлено прямо на меня.

Опять.

Чертово дежавю.

— Это не розыгрыш, — говорит Градский. — И я не шучу.

— Хочешь сказать, что убил собственную племянницу? Из-за компромата?

— Верно.

— Зачем, — осекаюсь. — Почему сейчас?

— Я люблю тебя, поэтому устал лгать.

Смеюсь.

Резко, отрывисто.

— Охренеть.

Медленно опускаюсь обратно на стул.

— Оригинально.

Дрожу.

Зуб на зуб не попадает.

— Я психопат, не испытываю никаких эмоций.

— Ты вроде как гордишься этим? — сдавленно выдыхаю.

— Я отношусь безразлично практически ко всему.

— Я не хочу… нет… я…

— В обществе маньяка ты держалась гораздо лучше.

— Четко подмечено.

Истерически хохочу.

— Видимо, это как-то связано с тем, что я не спала с ним. И не считала его героем. И не пускала по нему слюни.

— Думаю, ты не примешь мою темную сторону.

— Думаю… ты свихнулся! — восклицаю с ужасом. — Ты не всерьез, да?

— Мне жаль.

— Жаль?

Внутри бушует настоящий ураган, а снаружи покрываюсь непробиваемым слоем льда.

Я не верю.

Я не желаю.

Я отказываюсь.

Я протестую.

Я.

Господи, пожалуйста.

— Ты правда… ты убил Нику? Из-за какой-то говенной флешки? Ты просто взял и зарезал свою племянницу. Ты?

— Да, — подтверждает без особых эмоций.

— Ну ты и сволочь.

— Прости.

— Прости?

— Я не хочу устранять тебя, но другого пути не существует.

— Нет, — шепчу одними губами. — Тебе не жаль. Ты моральный урод. Тебе насрать.

— Все произойдет быстро.

— Нет, не смей.

— Пойдем.

— Я никуда не пойду.

Он улыбается шире.

— Тогда придется нажать на курок.

— Ты этого не… ты…

Я смотрю в его глаза.

Ни ярости, ни раздражения.

Никакого огня, ни тени человеческих чувств.

Сплошная пустота.

Что с ним? Что он такое?

— Оборотень, — срывается помимо воли.

— Любопытное определение.

— Ты и его убил?

— Не успел. Иногда люди умирают без моего вмешательства. Иногда мне просто везет.

— Ты понимаешь, что такой же, как он? Такой же больной ублюдок?

— Нет, я не отнимаю жизнь ради наслаждения.

— Впечатляющее оправдание.

— Я не он.

— Ты хуже!

— Хватит.

Градский поднимается.

— Иди в ванную.

— Ни за что.

— Я не изменю решение.

— И какой у тебя план? — интересуюсь с вызовом. — Пристрелишь в собственной квартире?

— Как вариант.

— Хрень полная. Ты не отмажешься.

— Хочешь поспорить?

— Я хочу, чтобы ты кровью захлебнулся!

— Я бы порадовал тебя напоследок, но боюсь, это будет чересчур.

Он перемещает палец на курок.

— Отправляйся в ванную.

Нужно слушаться.

Нужно подчиниться.

Очередной псих, очередная игра.

Сцепи зубы и терпи.

Не подкачай.

— Ладно, — исполняю приказ.

Я не смогу выбить пистолет у него из рук.

Не смогу.

У этого гада отличная реакция.

Нельзя рисковать.

Но я же не имею права сдаться.

Я должна выжить.

Должна.

— Раздевайся.

— Гонишь, — хихикаю. — Решил поглазеть? Теперь?

Тяни время.

Тяни.

— Раздевайся и усаживайся в ванную.

— Будем плавать?

— Раздевайся и усаживайся в ванную.

— Я бы не отказалась от…

— Давай.

Дуло упирается в мою спину.

Гребаный робот.

Его не пронять.

— Слушаюсь и повинуюсь.

Сбрасываю одежду максимально медленно.

Стягиваю шорты. Потом футболку. Тонкие кружевные трусики тоже отправляются на равнодушный кафель.

Мозг объят паникой.

Я с ужасом осознаю — спасения нет. И не будет. Теперь я совсем одна. Нет никакой поддержки. Нет ничего.

Только холод.

Холод его дыхания. Холод стального дула.

Вечный холод внутри меня.

— Усаживайся в ванную.

— Вымоешь, а потом пристрелишь?

Покорно выполняю очередное распоряжение.

— Я позволю тебе все сделать самостоятельно.

— В смысле?

Он кладет лезвие на тонкий ободок ванны.

— Режь вены.

— Что? — дергаюсь. — Нет, я не стану.

— Тогда придется пойти на крайние меры.

Градский отступает, прислоняется к стене. Достает глушитель.

Проклятье.

Никто не услышит выстрел. Никто не придет на помощь.

Никто, никто.

Но это не может закончиться здесь.

Только не сейчас, только не так.

Боже, все повторяется.

Боже мой, пожалуйста.

Нет, нет.

— Не поверят, — бормочу чуть слышно. — Мои родители на это не купятся.

— Посмотрим, — отвечает коротко.

— Слушай, это же бред. Ну правда. Я не похожа на человека, склонного к суициду.

— На тебя очень многое навалилось. Смерть Вероники. Предательство Риты. Встреча с маньяком. Он убил Артура на твоих глазах.

— И что? — истерично посмеиваюсь. — Я в порядке. Я не сбрендила. Мои нервы прочнее стальных канатов.

— Ты провела допрос преступника.