Увидев ее в коридоре, кто-то из прислуги предложил ей поесть, но при одной мысли о пище желудок взбунтовался, она отрицательно покачала головой. Вернулась к себе в комнату и устало прислонилась к двери. Эмери знала, что уже не найдет отдыха.

Она принялась механически поправлять одеяла и вдруг застыла, резко втянула воздух, не в силах поверить представившемуся зрелищу. На подушке лежал ярко раскрашенный кусок пергамента. Она потянулась к нему дрожащими пальцами, но тут же в ужасе отдернула руку.

Карта восточной игры.

Эмери едва подавила крик. Она таращилась в начертанный на карте рисунок — четыре кривых меча — и уже хотела позвать Гая или сама к нему помчаться, но заметила еще кое-что. На пергаменте виднелась надпись, как на обрывке, что был оставлен на постели в ее доме. Может, Джерард опять оставил для нее послание?

Дрожа, она схватила увесистый листок и сразу поняла: это не почерк брата. И не латынь, на которой он мог бы писать. Она прочла текст и ощутила, как все вокруг закачалось. Листок пергамента выскользнул из ослабевших пальцев.

«Если хотите его вылечить, верните то, чем завладели».

Эмери тупо уставилась на упавшую карту с ее зловещим рисунком и отвратительным посланием. Первым порывом было брезгливо отступить в сторону. Обещание излечения наверняка лишь приманка, отчаянная попытка завладеть статуэткой. Да и кто, кроме сарацина, мог обладать картой? Только Джерард, отстраненно подумала Эмери. Но брат не стал бы предлагать ей подобную сделку, в каком бы состоянии ума и сердца ни находился. Кроме того, карта явно часть набора, с четырьмя-то одинаковыми мечами.

Эмери недоуменно покачала головой. Сарацин ли это или кто-то еще, но как ему удалось проникнуть в ее комнату в темноте? Она содрогнулась при мысли, что прошлой ночью спала здесь в кажущейся безопасности, а на деле открытая любым нападениям. Негодяй хотел забрать булаву и оставить Эмери умирать, как поступил с ее дядей?

Она инстинктивно вскинула руку, закрывая шею, сердце бешено колотилось, даже оглянулась, словно и сейчас кто-то поджидал ее в темном углу.

Однако в спальне прятаться было решительно негде, и она с облегчением выдохнула.

Это воображение и страхи пересилили голос разума. Возможно, кто-то из замка подслушал ее историю и, соблазненный золотом, придумал такую уловку. Эмери снова посмотрела на карту, лежащую на полу, и отказалась от этой мысли. Как бы ни хотелось отказаться или избавиться от послания, она не сомневалась: оно исходит от сарацина.

И он оставил сообщение именно для нее. Не для Гая или лорда де Бурга. Вероятно, каким-то образом догадался, какую награду ей предложить, или, по крайней мере, знал, над какой неразрешимой проблемой она размышляет. Что ж, теперь она могла дать ответ. Она вернет булаву законному хозяину в обмен на средство излечения великого рыцаря.

Если ее при этом не убьют.

Глава 14

Эмери снова облачилась в мужское платье и послала за Гаем и Джеффри, прося прийти в ее покои. Она не хотела разговаривать у постели Николаса. Мужчины, к чести своей, явились, не задавая лишних вопросов, хотя ее наряд им определенно не понравился. Но прежде, чем они успели высказаться на сей счет, Эмери протянула карту.

Гай ахнул и отшатнулся. Джеффри осторожно взял пергамент и осмотрел его со всех сторон:

— Похожа на предыдущие?

— Да, — мрачно кивнула Эмери.

— «Если хотите его вылечить, верните то, чем завладели», — прочел вслух Джеффри. Гай снова ахнул. — Вы этому верите?

Она кивнула.

Джеффри вздохнул и потер глаза ладонями. «Сколько же времени он не спал?» подумала Эмери.

— Откуда этот человек, которого вы называете сарацином, мог узнать о болезни моего брата? — спросил тот.

— Лорд де Бург терял сознание за день до того, как мы к вам отправились. И пока мы сюда ехали, тоже было видно, что он нездоров. — Эмери посмотрела на Гая. — В какой-то момент нам даже пришлось положить его поперек седла, и мы… довольно громко обсуждали ситуацию. Возможно, он был где-то неподалеку и все слышал.

— Это только доказывает, что он знает о болезни милорда. Но не то, что может ему помочь, — запротестовал Гай. — Он скорее свернет шею милорду, чем вылечит!

Джеффри нахмурился:

— Да, возможно, он играет на наших страхах, но нельзя отрицать, что людям с Востока доступны древние книги и целебные средства, которых мы не знаем.

Гай фыркнул:

— Это просто уловка, чтобы украсть статуэтку!

— Которая, возможно, ему и принадлежит, — тихо заметила Эмери.

Гай не обратил внимания на ее слова.

— Ему нельзя доверять, — заявил оруженосец. — Он убийца и ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое.

Мнение Гая не оставляло сомнений. Эмери посмотрела в глаза Джеффри и увидела в них понимание. Нельзя упускать даже малейший шанс спасти Николаса.

— Тогда мы дадим ему то, что он хочет, — заявила она.

Джеффри медленно кивнул:

— Я сойдусь с ним от имени брата.

Но Эмери отрицательно покачала головой:

— Он оставил послание для меня. Именно я владею булавой и должна ее возвратить.

— Он оставил его для вас, потому что предпочитает иметь дело с кем слабее, — возразил Гай со страхом и гневом.

— Значит, надо проследить, чтобы Эмери была под хорошей защитой, — распорядился Джеффри. — У меня есть здесь несколько рыцарей и пара превосходных стрельцов. Если что-то пойдет не так, они собьют его из своих укрытий.

Эмери покачала головой:

— Он слишком умен, чтобы угодить в ловушку. Он ведь уже побывал в вашем поместье, но никто этого не заметил, и наверняка заметит любую угрозу, даже тщательно скрытую.

Джеффри снова устало вздохнул и потер глаза.

— Тогда я не смогу вас отпустить. Это слишком рискованно.

Гай что-то одобрительно буркнул.

Эмери этого ожидала, но ее невозможно было остановить. Она не стала спорить, повернулась лицом к Джеффри и посмотрела прямо ему в глаза, так похожие на глаза его брата.

— Вы должны понимать: я сделаю что угодно, чтобы помочь ему, — твердо произнесла она.

Джеффри явно разрывался между надеждой на излечение брата и тревогой за девушку.

— Этот человек может забрать у вас статуэтку, но не дать ничего взамен. Или даже убить вас.

Эмери не отвела взгляда:

— Я готова рискнуть.

— Лорд де Бург не захотел бы, чтобы вы так рисковали, — возразил Гай и с надеждой посмотрел на Джеффри. — Милорд, вы ведь послали весть вашему достопочтенному отцу. Он наверняка найдет лекарство и поможет милорду. Давайте подождем от него ответа.

Но Джеффри покачал головой, его лицо опечалилось. Эмери по голосу поняла, о чем он думает.

— Ждать слишком опасно.

Эмери задержалась ровно настолько, чтобы захватить потертый кожаный мешок со статуэткой и надеть свой короткий меч. Это оружие едва ли помогло бы ей устоять против сарацина, который уже убил рыцаря-тамплиера и ее дядю. Но она, по крайней мере, встретит его вооруженной. Особенно если сарацин не знает, что она женщина.

Гай громко рассуждал, где же она будет искать этого человека, но Эмери почти не сомневалась — тот сам найдет ее. Вряд ли он мог появиться в стенах поместья, где его могли захватить в плен или подстрелить, как предлагал Джеффри, потому девушка оседлала коня и отправилась прочь от крепостных стен.

Она не успела особенно испугаться, но, покидая безопасные стены поместья, все равно чувствовала колючий озноб страха. Раньше она была слишком сосредоточена на выбранном пути, но сейчас последствия предстали перед ней в полной ясности. Одно дело противостоять угрозам, если рядом лорд де Бург с Гаем, совсем иное — в одиночку ехать навстречу убийце. Она судорожно вздохнула, пытаясь успокоиться, и тут же застыла, услышав свое имя.

— Эмери!

Она обернулась и, к своему удивлению, увидела, что за ней скачет Гай. Она что-то забыла или Джеффри хочет передать ей неотложное сообщение? Она чуть не вскрикнула от ужасной мысли: вдруг ей сейчас сообщат, что Николасу уже не поможет никакое лечение. Но оруженосец явно не был охвачен горем, только испуган, и Эмери с облегчением выдохнула.

Однако облегчение быстро сменилось опасением, что появление Гая насторожит сарацина и все испортит. Вокруг не было ни души, но Эмери знала — он где-то рядом, наблюдает и выжидает. Она поежилась.

Взмыленный Гай приблизился к ней. Эмери дала ему отдышаться. Ясно, он собирался сообщить ей нечто важное. Однако, когда он заговорил, его слова стали для нее полной неожиданностью.

— Я иду с вами.

Эмери удивленно посмотрела на него, но Гай не дал ей ничего сказать.

— Мы втроем прошли через это испытание, и я не могу отпустить вас одну на встречу с… — Он замолк, не в силах закончить предложение. «С погибелью» или «с верной смертью» подходило одинаково.

Он вскинул руку, на манер лорда де Бурга предупреждая ее протесты:

— Однажды вы спасли мне жизнь, и я сделаю все, что смогу, чтобы спасти вашу.

Эмери покачала головой:

— Ты ничего мне не должен. Вы с лордом де Бургом помогли мне снова стать самой собой. Этого больше чем достаточно. — Глаза обожгли внезапно подступившие слезы, словно это было то самое прощание, которого она так надеялась избежать. Она с трудом сглотнула. — Ты сейчас отпугнешь нашу добычу.

Гай фыркнул:

— Да он постоянно видит нас вместе. И если мы разойдемся, наверняка заподозрит, что я где-то неподалеку в засаде.

Эмери осознала, что он, возможно, прав. Оруженосец, видимо, почувствовал, что она дает слабину, и посмотрел с еще большей решимостью:

— Чтобы нас троих разлучить, нужно нечто большее, чем какой-то там сарацин.