– Шалунья, – сказал он и тихо рассмеялся. – Я надеялся, что ты не заметишь.

– Сложно это не заметить, – произнесла девушка, касаясь ее губ. – Очень и очень…

Она подняла голову, чтобы поцеловать его, но он остановил ее вопросом.

– Ты хочешь прикоснуться? – спросил он.

– Я уже трогаю тебя. – Ее руки были на его плечах. Он опустил подбородок и прищурил глаза. – О… ты хочешь, чтобы я дотронулась до него.

– Нет. Я спросил, не хочешь ли коснуться меня. Я не говорил, что ты можешь. Я спросил, хочешь ли ты. Итак… Кловер Грин, хочешь коснуться до меня?

– Да, – ответила она. – Но …

– Ты можешь дотронуться и до моей задницы, да.

Она хихикнула, и этот звук удивил ее. Он звучал так молодо, так нервно.

– Как так, ты только на восемь лет старше меня? – спросила она.

– Ну, ты родилась в 1985, а я в 197…

– Рядом с тобой я чувствую себя ребенком. Вот о чем я говорю. И ты это знаешь.

– Когда у тебя ребенок в двадцать один, ты быстро взрослеешь. Когда ты открыла свою компанию?

– Пять лет назад.

– Я открыл свою шестнадцать лет назад. Почему ты открыла свою?

– Мои бабушка с дедушкой продали старый летний домик и поделили деньги между внуками. Этого было достаточно для теплицы. А ты?

– У меня была годовалая дочь, жена с проблемами с выпивкой, и мы жили в неотапливаемом трейлере. Надо было тащить задницу на работу, либо заставлять ее мерзнуть.

– Я… Я не знала о твоей бывшей. Мне жаль. Рути никогда не говорила.

– Мама Рути давно перестала пить. Рути не знает, насколько все было плохо. Ей не нужно знать.

– Тебе пришлось повзрослеть быстрее, чем мне, – заметила она. – Я думаю, поэтому вы так близки.

– Мне пришлось работать и зарабатывать деньги. У меня не было выбора, – сказал он. – У тебя же выбор был. Сколько тебе дали?

– Тысячу долларов.

Он присвистнул.

– Сколько людей получают такую сумму и начинают с нее бизнес? Может быть, один из сотни? Один из тысячи? Любой мог потратить его на машины или дом, или отложить на пенсию. А ты вместо этого построила бизнес, бизнес, где ты работаешь двенадцать часов в день, семь дней в неделю. Тебе не обязательно было работать так, как ты это делала, но ты это делала. Это впечатляет сильнее, чем вынужденная работа.

– Я не знаю.

– Я знаю, – произнес он, касаясь ее щеки. – Я старше и мудрее, да?

– Я не говорила, что ты мудрый.

– Это подразумевалось.

– Ты заставляешь чувствовать себя моложе, – сказала она. – Это все. В хорошем смысле. В смысле «нервничаю, целуясь с парнем».

– Нервничать хорошо. Но мне бы хотелось, чтобы ты была расслабленной, а не нервной. Я не хочу тебя пугать.

– Ты не пугаешь. – Она покачала головой. – Это не страх. Это… волнение.

– Нет, вот это волнение – Он снова прижался к ней эрекцией.

– Да, – сказала она.

– Да, что?

– Да, я очень хочу прикоснуться к тебе. Можно, пожалуйста?

– Это самый вежливый способ предложить потрогать мой член, который я когда-либо слышал. Ваши манеры безупречны, мисс Грин.

– Мои родители воспитали леди.

– Значит, ты будешь отводить мизинец в сторону, пока гладишь меня?

– Возможно.

– Я должен это видеть.

Эрик перекатился на спину и под одеялом снял белье, бросив его через всю комнату. Он лежал на спине, с руками за головой в ожидании.

– Хо… рошо, – сказала она. – Ты раздет и в моей кровати.

– Я могу снова надеть часы, если хочешь.

– Нет. Все хорошо. Но могу я выключить свет?

– Если тебе так нравится.

– Да.

Она выключила лампу и медленно двинулась к нему. Он обнял ее за спину рукой и придвинулся еще ближе.

Не говоря ни слова, он поцеловал ее. Это был глубокий, длинный, чувственный поцелуй, глубже и сильнее, чем предыдущий. С выключенным светом все казалось более важным. Они больше не играли. И Эрик был полностью обнажен, даже не надев улыбки. Она вздохнула, кладя руку ему на грудь. Ей было приятно чувствовать, как сильно стучит его сердце. Он тоже испытывал волнение.

На ощупь она заскользила ладонями от грудной клетки к животу и там остановилась, пока он целовал ее шею за ушком.

– Не торопись, – прошептал мужчина. – У меня есть вся ночь.

– Спасибо за понимание, – поблагодарила она.

– Я не знаю, почему ты так нервничаешь рядом со мной, но это неважно. Ты устанавливаешь темп. А я просто счастлив быть здесь.

– Правда? Я имею в виду, счастлив?

– Так, как давно не был.

Кловер забралась рукой под простынь и почувствовала его эрекцию. Эрик быстро вздохнул.

– Хорошо, – сказала он. – Теперь я счастлив.

Она улыбнулась, но ничего не сказала. Она хотела сосредоточиться на том, что было у нее в руке. Несколько раз она нежно пробежала по всей длине, чтобы ощутить его. Он был невероятно тверд, от основания до кончика, так тверд, что она чувствовала, как он пульсирует в ее ладони. Он был большим, не огромным, но определенно большого размера. Она представила, как он входит в нее, и поняла, что он наполнит ее и растянет, и она будет любить каждый его миллиметр. Но не сейчас. Она пока не готова. Или нет? Если они займутся сексом, он, наверное, захочет, чтобы она разделась, и это будет странно. Но, может, и нет. Но, может, и да. Она снова об этом думала и решила сосредоточиться на прекрасном теле Эрика и забыть о своем.

Она слегка сдавила его и посмотрела на его лицо. Ему, должно быть, понравилось, потому что он упал головой на подушку и, казалось, судорожно сглотнул. Даже в темноте она могла видеть, как его губы слегка раскрылись, и она слышала, как он вздохнул, пока ласкала его сначала легко, потом сильнее, и тогда она поняла, что ему нравится то, что она делает. Вниз и вверх, вниз и вверх… она скользила рукой снова и снова. Эрик схватился за кровать своей большой рукой. Он двигал бедрами вместе с ее рукой, поднимая их, когда она опускалась вниз, и опуская их, когда она шла вверх. Это было так порочно, наблюдать за этими его движениями, будто он трахал ее руку. И оно так и было, потому что она понимала, что он скоро кончит, если она не остановится. Она не собиралась.

– Наверное, тебе стоит остановиться, – предупредил Эрик, его голос охрип, будто ему было больно говорить.

– Почему? – спросила она, все еще не убирая руки, но уже не двигая ею.

– Когда я близок к оргазму, я говорю неадекватные вещи. И ты уже почти довела меня.

– Какие неадекватные? Мы в постели вдвоем. Если только ты не станешь выкрикивать математические формулы или угрожать убить мировых лидеров, а в остальном я не знаю, что такого неадекватного ты можешь сказать.

– Я очень грязно выражаюсь. Ты даже не представляешь, насколько.

– Ты можешь сказать что-нибудь? Теперь мне стало любопытно.

– Хорошо, но не говори потом, что я тебя не предупреждал.

– Ты меня предупредил, – сказала она. – Можно продолжить?

– Боже, да, пожалуйста, и спасибо. Но сначала оближи свою руку. Влага помогает.

– Облизать руку?

– Видишь? Это уже происходит.

– Я никогда не облизывала свою руку, – призналась она, лизнув ладонь. – Я имею в виду, только если на ней не было шоколада.

– Может быть, в следующий раз.

Она почувствовала себя более уверенной, когда обвила его пальцами. Кловер не сомневалась, что он был доволен собой и, точнее, ею, а она им. Она снова начала медленно двигаться, массируя его и крепко удерживая. Когда она поднялась вверх, то легко потянула его член, из-за чего мужчина издал тихое рычание.

– Блять, как хорошо… Я хочу трахать твою киску так сильно, чтобы завтра ты не смогла ходить.

– Ух, ты, – сказала она, моргая. – Ты не шутил.

– Само по себе вылетает, – сказал он. – Прости.

– Не извиняйся. Это было… сексуально. Напряженно, но сексуально.

– Не принимай буквально, – попросил он, выдыхая. – Я не пытаюсь тебя трахнуть. Это фантазии, не приказы.

– Мне нравятся твои фантазии, – призналась она, удивленная тем, насколько ей это нравилось.

– Хорошо, потому что, если ты продолжишь, я тоже продолжу говорить.

– Продолжай, – попросила девушка. – Пожалуйста, продолжай говорить.

Она ласкала его сильнее, и он опустил бедра. Ему нравилась ее манера двигаться, поэтому скоро она была вознаграждена словами «Черт» и «Боже, я хочу, чтобы ты объездила мой член».

Она обхватила его пальцами и слегка надавила.

– Если ты такая же мокрая, насколько я тверд, ты утонешь, – сказал он.

Она раскрыла пальцы и начала его массировать. Кловер было трудно дышать, и она дрожала, поэтому, если она не будет осторожна, то тоже скажет несколько слов себе.

– Я хочу наполнить все твои отверстия своей спермой.

Каждое сказанное им грязное словечко повышало ее температуру на несколько градусов. Она не могла вспомнить, чтобы такое с ней случалось. Никто никогда не говорил ей ничего подобного. Вместо шока она испытывала возбуждение. Она была влажной, она действительно хотела, чтобы он оказался внутри снова и снова. Ей хотелось рассказать ему об этом, как он рассказал ей о своих чувствах, но слова запутались в голове, поэтому она сказала, что хочет его своим телом.

Его грудная клетка быстро поднималась и опускалась. Его голова упала на подушку. Он был самым эротичным, сексуальным, чувственным, грязно выражающимся мужчиной, которого она знала, и, если бы она могла сказать ему об этом, все было бы лучше.