— Меня зовут Ричард Тейлор, я подполковник службы безопасности Соединенных Штатов Америки. Как вы себя чувствовает?

— Лучше, — произнес Зданович, потому что понимал: так положено отвечать на подобные вопросы. На самом деле лучше ему не стало: кружилась голова, и белый плафон на потолке выписывал восьмерки, пока он не закрывал глаза, какая-то жгущая боль заполняла желудок, стоило ему поесть, он уже давно не мог дышать полной грудью, как будто его легкие высохли и съежились, руки дрожали, как у алкоголика. Несколько раз он пытался садиться, подперев спину подушкой, и листать журналы, принесенные улыбчивой медсестрой, но через пять минут голова клонилась, наливаясь тяжестью, и он сползал вниз. Три раза его осматривал доктор, говорил что-то медсестре на своем раскатистом американском и та кивала; понять что-либо по их лицам было невозможно, а переводчика не было.

Подполковник продолжал говорить.

— Хочу задать вам несколько вопросы, — бойко переводил его спутник, чуть-чуть путая падежи. — Чистая формальность. Прежде всего, мне хотелось бы знать ваше имя, год рождения, национальность.

— Николай Зданович, тысяча девятьсот шестидесятый, белорус.

На лбу офицера сбежались морщинки, демонстрируя процесс припоминания.

— А, Беларус, Чернобль… — он усмехнулся и записал что-то на листе бумаги.

— Насколько я понимает, вас были захвачены в плен афганскими моджахед. Где вы работали в Афганистане, была ли у вас разрешение на пребывание в стране и все необходимые формальности?

— Я не был захвачен в плен афганскими моджахедами, — возразил Зданович. — Я был захвачен в плен пакистанскими террористами. И я не работал в Афганистане. Я работал в Пакистане и был похищен там.

Переводчик перевел, и офицер удивленно и недоверчиво уставился на Николая.

— Как же вы оказались на территория Афганистана?

— Вероятно, меня переправили.

Переводчик чуть запнулся и переспросил, раздельно повторив незнакомое ему слово:

— Пере-пра-вили — это как?

— Ну, перевезли.

— А как же граница?

Зданович вспомнил слова Махмуда.

— Граница здесь — понятие относительное.

Молодой человек перевел, и Тейлор поинтересовался:

— Почему вы сказали — «вероятно»?

— Потому что я был без сознания.

— Хорошо. Где вы работали в Пакистане?

— В Лахоре. Там находится офис компании, которая занимается проектированием плотины «Калабах». Компания называется «Хайдро-пауэр инжиниринг».

Подполковник аккуратным почерком записал название компании.

— Один?

— Что — один? — не понял Зданович.

— Работали один?

— Нас было трое. Двое из России, и я один — из Беларуси.

— Можете назвать фамилии ваших коллег?

— Зимин и Волошко.

Тейлор записал фамилии.

— При каких обстоятельствах вас были похищены?

— Наш автомобиль перехватили по дороге на работу. Водителя застрелили, нас продержали до ночи в каком-то доме, а потом вывезли, по-видимому, в Вазиристан. Посадили в погреб деревенского дома. Названия деревни я, естественно, не знаю. Вместе с нами сидел и один голландец.

Полковник поднял голову и с интересом взглянул на собеседника.

— Как его звали?

— Саймон.

— А фамилия?

— Не помню. Что-то там вроде ван ден Лангена или ван ден Лингена… честное слово, не помню. Мы звали его просто Саймон.

— Какой требования двигал террорист?

— Если я правильно помню, один миллион долларов за наше освобождение.

Тейлор задал очередной вопрос. Переводчик, некоторое время копался в памяти, видимо, нечасто встречаясь с подобной лексикой, потом немного неуверенно выдал:

— Ваша э… религия исповедания? Испо… ведывания?

Уже потом, анализируя разговор с офицером, Зданович понял, что вопрос был задан не случайно. Среди моджахедов Талибана, взятых американцами в плен во время боевых действий в Афганистане, оказались и воевавшие на стороне врага европейцы, принявшие ислам, и даже американец. «Уж не считают ли они меня одним из таких?» — подумал он.

— Я атеист. Ну, неверующий, — добавил он, не будучи уверенным, что переводчик понял.

Подполковник сделал последнюю пометку в своей папке.

— Ну что ж, я думаю, для начала достаточно, господин э… Зданович. Мы постараемся проверить вашу информацию по своим каналам. Наверное, нам придется прийти еще раз. Чистая формальность. Не возражаете, господин Зданович? — Тейлор дружески улыбнулся и встал.

— Не возражаю, — ответил Николай, подумав, что даже если бы он и возражал, вряд ли это имело бы для подполковника какое-то значение.

27

— Разрешите, господин генерал?

— Входите, подполковник, входите.

Бригадный генерал Моррис Леви поднял голову от бумаг и взглянул на Тейлора. Воротник рубашки Леви был расстегнут, и в открывавшемся треугольнике виднелась шея и часть груди, заросшей густыми черными волосами. По этим дремучим «зарослям» бежала массивная золотая цепочка, на которой был укреплен маленький зазубренный кусочек металла. Леви был ранен во время первой войны в Персидском заливе, и осколок иракской гранаты, извлеченный хирургами из его тела после тяжелой операции, остался у него как амулет.

— Садитесь, Ричард, и рассказывайте. Что там насчет этого загадочного заложника?

Тейлор сел и, раскрыв папку, начал докладывать:

— Мы связались с компанией «Хайдро-пауэр инжиниринг», находящейся в Лахоре. Они подтверждают, что трое их сотрудников из России, работавших по контракту, действительно были похищены в конце февраля террористической группой. Ответственность взял на себя некий «Фронт освобождения Пакистана»…

— «Фронт освобождения Палестины», «Фронт освобождения Пакистана»… У этих психов никакой фантазии, — хмыкнул Леви. — Ни в методах, ни в названиях.

— Три недели местонахождение русских было неизвестно, — продолжал Тейлор. — Затем в компанию сообщили о том, что при попытке освобождения заложников они были убиты. Все трое. Останки были отправлены в Россию.

Леви взял из стоявшей на столе коробки большую сигару, аккуратно обрезал конец. Потянулся за зажигалкой, и осколок на цепочке глухо звякнул о столешницу.

— Что же получается, Ричард? Один из погибших воскрес?

— Выходит, что так, господин генерал.

— Как он сам объясняет это?

— Говорит, что за минуту до атаки пакистанского спецназа его, этого Здановича, якобы вывели в туалет. Спецназовцы бросили во двор дымовые шашки, и ему и его, так сказать, конвоиру удалось скрыться. Так что он, якобы, остался жив, а за его труп приняли останки еще одного пленника, некоего голландца по имени Саймон, который тоже сидел с ними. Якобы сидел.

— Может, так и было? — Леви, разгоняя сигарный дым рукой, пристально взглянул на подполковника. — Фамилию этого Саймона он назвал?

— В том-то и дело, что нет, господин генерал. Говорит, забыл. Кстати, пакистанские власти проводили тщательное расследование этого инцидента. Никакого четвертого не было. Останки, как они уверяют, были идентифицированы. Более того, в бумагах, найденных у террористов, оказались и ксерокопии паспортов этих троих. Троих, а не четверых.

Тейлор достал из папки вырезку из какой-то газеты на английском языке и протянул Леви.

— Это из «Нейшн» за 24 марта, господин генерал.

Материал был почти на половину полосы. Заголовок кричал: «Успешный рейд спецназа: террористы уничтожены!». Здесь же было несколько снимков: некий старший офицерский чин, вероятно, ответственный за проведение операции, выложенное на траве оружие, трупы террористов.

— Ну, а в плен кого-то из террористов взяли? Может, они что показали?

— Никак нет, господин генерал. Их тоже было трое, двоих убили, третий покончил с собой. Была еще женщина, которая, видимо, готовила им пищу. Она тоже погибла в перестрелке.

Тейлор замолк.

— Что-нибудь еще? — поинтересовался Леви, наблюдая за тем, как медленно растворяется над столом кольцо ароматного дыма.

— Мы выяснили также, какая российская организация направляла этих троих в Пакистан. Она называется «Гидромонтаж», находится в Москве. Мы запросили их по электронной почте. Они подтвердили, что консультанты Зимин, Волошко и Зданович, работавшие в Лахоре, были убиты.

— Но зачем этому человеку выдавать себя за Здановича?

— Понятия не имею, господин генерал. Главное: если он — это не он, то есть не Зданович, откуда он может знать его биографические данные? Мы запросили МИД Беларуси, те в свою очередь — свое МВД, и нам ответили, что Николай Зданович, 1960 года рождения, действительно проживал в Республике Беларусь, в Минске. Его вдова… гм… или все-таки жена? в настоящее время продолжает жить по тому же адресу. Сын в Канаде.

— Может, этот лже-Зданович и настоящий Зданович были когда-то знакомы? Вместе работали, например? Или он видел газету с сообщением о гибели заложников и зачем-то решил присвоить себе фамилию одного из них? Наверняка же пресса немало писала об этом!

— А знаете что, господин генерал? Мы можем гадать до бесконечности. Мы можем провести самое тщательное расследование и выяснить, действительно ли он бывший заложник или на самом деле пособник этого Абдулхамида, но вопрос в другом: стоит ли? Уже с первой встречи этот Зданович произвел на меня впечатление больного человека. Я бы сказал, очень больного. Это не ранение, именно болезнь. Я беседовал с нашим врачом. Доктор Гарри-сон говорит, что анализы только подтверждают… впрочем, взгляните сами на его диагноз.

Полковник достал несколько листов бумаги, рентгеновские снимки и положил на стол.

Генерал Леви бегло просмотрел написанное, потом отодвинул в сторону.