– Может быть. – Она открыла было рот, но Денни перебил ее: – Послушай, Эрин, всю зиму я лез из кожи вон, чтобы все наладить, старался заработать побольше, чтобы рассчитаться с Кеном, старался быть хорошим отцом для Тимми и неплохим мужем для тебя. – Он шагнул к Эрин. – Зачем мне от всего этого отказываться?

Она покачала головой.

– Ты мне веришь или нет?

Она хотела ответить, но у нее сжалось горло, и слово «да» застряло в нем, как куриная кость. Ей нужно было верить, нужно было сказать ему…

– Знаешь, что я думаю, Эрин? Ты стараешься что-то скрыть от себя самой. В отношении меня ты, быть может, права; всю свою жизнь я взбирался на быков, удерживался на них… а на чем держалась твоя жизнь здесь, в Парадиз-Вэлли? – Взгляд его светло-карих глаз словно сверлил ее насквозь. – По-моему, ты просто ждала, когда твой отец наконец найдет для тебя время и приласкает тебя, а я всего лишь занял его место. – Он схватил кепку и направился к двери.

– Денни…

– Чтобы не разочаровывать тебя, я уезжаю, – сказал он, обернувшись на пороге, и нахлобучил свою бейсболку с эмблемой «Бронкс». – На завтра это первое дело.

– Денни!

Он уходил, и она не успела дойти и до порога комнаты, а за ним уже захлопнулась входная дверь. Во дворе еще лежал снег, и Эрин не пошла за ним в конюшню в одних чулках, а вернулась на софу в телевизионную комнату и взяла на руки обезьянку Тимми.

Она так и не сказала Денни, что беременна.


Мег и Люк, сидя рядом – слишком близко друг к другу, подумала Мег – на диване с зеленой клетчатой обивкой, смотрели – или делали вид, что смотрят, – по телевизору какую-то бесхитростную комедию, и когда Денни без стука распахнул дверь в фургон, Люк опустил руку, неторопливо ласкавшую шею и затылок Мег, и, взяв с ее колен блюдце с картофельными чипсами, поставил его на обрезок толстого ствола, служившего кофейным столиком.

– Что случилось? – немедленно спросила Мег, увидев лицо Денни.

– Ничего не случилось. Все прекрасно. Ты готов выехать на рассвете? – обратился он к Люку.

– Конечно, я полагаю, что…

– Отлично. – Не сказав больше ни слова, он мельком взглянул сперва на Люка, потом на Мег, и, выйдя на морозный воздух без куртки, в одной только шерстяной клетчатой рубашке, джинсах и кроссовках, захлопнул за собой дверь.

– Что его терзает? – удивился Люк.

– Подозреваю, что-то между ним и Эрин.

В последние недели зимы Мег казалось, что жизнь стала совершенно спокойной, ее разросшаяся семья теперь включала и Люка, и она стала забывать, что долго так продолжаться не могло, но неожиданный визит Денни послужил напоминанием об этом.

– Я понимаю, – сказала она, – эта поездка входит в ваши планы.

– Мы с Денни собирались отправиться в Бозмен, как только улучшится погода. – Люк посмотрел в окно, как будто ожидая увидеть цветущие деревья. – Видимо, он решил, что погода изменилась.

– У нас может быть еще пара снегопадов, – заметила Мег.

На телевизионном экране двое обменивались шутливыми ударами, сопровождаемыми взрывами хохота невидимой публики, но Люк выключил телевизор.

– Вы расстроены, что я ничего не говорил об отъезде? Денни хочет посмотреть быка и пару мустангов, которых продают на ранчо по дороге в Бозмен. – Он помолчал немного и пояснил: – Это не специально выведенный скот. Говорят, что они не чистокровные, и он думает, что сможет купить их дешево.

Значит, можно не беспокоиться: Денни решил начать свой бизнес по разведению животных и не собирался в этом сезоне на родео, чего так боялась всю зиму Эрин. Тогда из-за чего же они поссорились?

– И это все? – спросила Мег.

– Мы все знаем, – пожав плечами, ответил Люк, – что разведение животных нравится Эрин не больше, чем скачки на быках. Возможно, она сняла стружку с Денни просто по привычке.

– Не один брак заканчивался в пыли арены, – покачала головой Мег, услышав в его тоне вновь возникшее осуждение, – но мне кажется…

– Что есть в браке, черт возьми, кроме кучи обидных слов, сказанных друг другу людьми, которым было бы лучше утром обменяться рукопожатием и снова каждому отправиться своей дорогой? – У Люка опустились уголки рта. – Быть может, Денни устал чувствовать себя хромой лошадью, которую выпустили на пастбище, чтобы катать детей.

– Вы так себя чувствуете? – с интересом взглянула на него Мег.

– Я?

– Когда сидите и смотрите телевизор с бабушкой Тимми. – Ей были понятны сомнения Эрин, потому что у нее были и свои собственные: перед ней тут же возникло симпатичное личико молодой девушки из комитета родео. – Люк, как вы сами сказали, такая жизнь не в вашем стиле. – Она отодвинула на несколько дюймов блюдце с картофельными чипсами, положила салфетку на пенек-стол и встала. – Пожалуй, мне лучше вернуться в дом.

– Почему бы вам не дать Эрин время обдумать все самой без ваших советов? – Люк смотрел на нее снизу вверх с дивана, и его тон заставил ее остановиться, не сделав и шага.

– Вы считаете, что я вмешиваюсь.

– Я этого не сказал. Но вы стараетесь облегчить все для Эрин, и для Денни тоже, когда можете… – Он не закончил фразу.

– Договаривайте.

– Денни врывается сюда без всяких извинений, потом выскакивает обратно, – он снова повел плечами, – и вы уже на ногах и готовы бежать все улаживать. Оставьте их.

– Я и не представляла, какого вы обо мне мнения. – Мег направилась к двери, едва не наткнувшись на плетеную корзину с журналами, стоявшую возле кресла, но Люк схватил ее за локоть и повернул к себе.

– Сядьте, – сказал он. – Полагаю, Денни собирается провести ночь здесь, но сейчас он не придет. Давайте досмотрим это дурацкое представление, и пусть все идет своим чередом. Немного погодя я выключу свет, и мы сделаем вид, что сейчас снова новогодняя ночь. – Он чуть улыбнулся. – А что может быть лучше?

Это было бы чудесно, просто великолепно и абсурдно, учитывая то, что он недавно говорил.

– Тот поцелуй, Люк…

– А другие после него?

Большинство вечеров они провели вместе здесь в фургоне, если не ехали куда-нибудь поужинать, и почти все вечера заканчивались все более горячими поцелуями.

– Я не хочу, чтобы вы напоминали мне об этом.

– Но я получал от них удовольствие, а вы – нет?

Она не стала отвечать на его вопрос, так как не могла не согласиться с ним.

– Люк, очень жаль, что мы не познакомились гораздо раньше, когда Хенк был еще жив, тогда отношения между нами могли бы оставаться дружескими.

– А какие они сейчас?

– Дружеские и, – она беспомощно подняла плечи, – не знаю, какие еще. Какие-то запутанные, которых я не могу себе позволить. – Она отвернулась. – Летом мне будет пятьдесят семь.

– А мне осенью будет сорок девять. Ну и что? – Он приподнял ей подбородок мозолистым пальцем. – Мег, мы еще живы, а Хенка нет. До каких пор вы собираетесь хоронить себя вместе с этим человеком? Возможно, он был хорошим мужем, хотя у меня есть подозрение, что он был не слишком хорошим отцом, особенно для Денни, но теперь его больше нет.

– А жизнь продолжается?

– И временами становится лучше, чем прежде. – Он приподнял бровь. – Уж я-то знаю. Мой единственный эксперимент, если не считать коротких связей на одну ночь, не удался. Признаюсь, моя женитьба и развод за-ставляют меня шарахаться от всего на свете. Я должен извиниться перед вами за то, что говорил о мужчинах и женщинах. – Он слабо улыбнулся. – Разве вы не замечаете, что я становлюсь другим?

Мег не могла устоять против теплоты в его карих глазах, искренней теплоты, и призналась себе, что ей нравится его откровенность.

Он снова подвел ее к дивану, совсем позабыв о телевизионной программе, и убавил освещение. Когда он что-то пробормотал про музыку и повернулся спиной к Мег, чтобы выбрать пластинку, она сперва похолодела, а потом ее обдало жаром. Люку нужна женщина помоложе, она всегда это понимала, нужно сказать ему «спокойной ночи» с порога.

– Куда это вы собрались? – Вопрос Люка застал ее на середине комнаты.

– Домой, спать.

– Проклятие, Мег.

– Люк, я слишком стара для вас! Вам нужен кто-нибудь, кто родит вам детей, кто-нибудь вроде той девушки в Шайенне.

– Я знал, – застонал он, – что когда-нибудь мы придем к этому. Она для меня ничего не значит. Никогда ничем не была и никогда не будет. Время от времени мы встречались с ней на разных родео. Здравствуй и прощай – вот и все наши отношения.

– Сомневаюсь.

– Хорошо, – разозлившись, Люк достал пластинку жвачки и сунул ее в рот, – пару ночей мы провели вместе в постели. Но это было давно и ничего не значило ни для нее, ни для меня. Что еще вы хотите, чтобы я сказал?

То, что она хотела услышать, пугало ее.

– Не припоминаю, чтобы я просил кого-нибудь из вас выйти за меня замуж, – добавил Люк, чем помог ей снова обрести здравый смысл. – Вы полагаете, в моем возрасте я хочу иметь детей, как вы сказали?

– Вам не о чем беспокоиться, – ответила Мег, – когда-то я вышла замуж за человека, которого любила, и меньшее меня не устраивает.

Он плотно сжал губы, а затем весьма нелюбезно произнес:

– Тогда я рад, что утром мы с Денни уезжаем. У меня будет свежий воздух и свободное пространство – без всех этих упрямых женщин.

При этих его словах Мег уже закрыла дверь, но услышала, как он буркнул, жуя резинку:

– Просто какое-то стадо кобыл.

* * *

Было уже два часа ночи, но Денни до сих пор не пришел в спальню, и Эрин не могла уснуть, все время мысленно возвращаясь к их ссоре. Немного погодя она пошла и негромко постучала в дверь фургона. Ей пришлось постучать еще раз, прежде чем Люк со взъерошенными волосами и в наспех натянутых джинсах открыл дверь, зевая и почесывая голую грудь. Увидев ее, он отступил назад, словно она ударила его.

– Эрин? Что ты здесь делаешь?

– Ищу Денни.

Придерживая свое серое твидовое пальто, она заглянула ему за спину, но на диван-кровати с клетчатой обивкой Денни не было; диван не был даже разложен, и Эрин охватила тревога.