– Этим я зарабатываю на жизнь.

– Нет, суть не в этом. – Эрин подняла голову с его твердого плеча, совершенно не понимая, как она там оказалась. – Просто это твой образ жизни.

Он вернул ее щеку на прежнее место и сухо заметил:

– Значит, именно это ты ненавидишь больше всего? А совсем не то, что я постоянно занимаюсь родео, чем не многие могут похвастаться, или что я оставил вас с Тимми одних? – Он непринужденно двигался в такт песне под горько-сладкий плач далекой скрипки. – Тебе ненавистно, что я занимаюсь любимым делом, а совсем не мои успехи.

– Денни, я…

– Что ты чувствовала сегодня днем, когда я выступал? Не тогда, когда я свалился после выстрела, а до того, когда все было выполнено совершенно правильно? Ты видела достаточно скачек на быках, разбираешься в них и можешь судить о результатах. Что ты чувствовала, Эрин?

– Мне было страшно, – тихо ответила она, подняла голову и встретилась с ним взглядом.

– Мне, черт побери, всегда страшно.

Эрин всегда считала, что ездить верхом легче, чем наблюдать за другим, но полагала, что Денни с этим не согласился бы.

– Как только я перестану бояться, я начну волноваться. Сегодня ты не просто боялась.

– Не знала, что ты умеешь читать мысли.

– Эрин.

– Все правильно, я гордилась тобой. – Она подняла голову и добавила: – Ради Тимми.

Денни только грустно улыбнулся, придвинулся еще ближе к ней, снова положил ее голову к себе на плечо и продолжал танцевать, слегка прихрамывая.

– Ты можешь рассказать гораздо больше историй, чем этот сегодняшний наездник на быках, – пробормотал он.

Как случилось, что душной летней ночью под зажигательную игру оркестра в ох-как-знакомых-руках-Денни она потеряла представление о времени, о своих планах на жизнь? Пиво в «Прицепной карете», теплый воздух конца июля, запах жареного мяса и чьих-то духов, звезды над головой, на которые она смотрела из-за плеча Денни через откинутые борта палатки, потом еще одно или два пива, снова скольжение под музыку в объятиях Денни… И Эрин неожиданно для себя выпустила из рук тонкую соломинку, за которую она до сих пор держалась, пытаясь строить свою жизнь и жизнь Тимми…

Когда Эрин в следующий раз подняла голову, было уже за полночь, и оркестр, до этого исполнявший то народные песни, то классические кантри-вестерны и веселые кадрили, которые будут повторяться каждую ночь, перешел к более спокойным, более задушевным мелодиям. Чуть поодаль Эрин, к своему удивлению, заметила Люка, танцевавшего с Мег; одна его рука лежала у нее на талии, а другую он запустил ей в волосы, глаза у обоих были за-крыты, словно они пребывали в забытьи…

– Денни, посмотри, – указала она и почувствовала, как он напрягся.

– Боже всемогущий.

– По-моему, они неплохо смотрятся вместе.

– Люк моложе ее, и он… необузданный человек.

– Если кто и может укротить его, так это Мег.

– Никому никогда не удастся стреножить Люка Хастингса, тем более моей матери, – нахмурился Денни. – Пожалуй, я должен сказать ему пару слов.

Денни решительно шагнул в сторону Люка, но Эрин потянула его обратно.

– Оставь их, это безопасно.

– Наверное, ты права. – Он снова просиял. – Завтра утром Люк снова наложит свой белый грим, засунет за щеку еще одну жвачку, из которой можно надувать пузыри, и совершенно позабудет про танцы с моей ли матерью или с кем-либо другим.

Пусть себе думает что хочет, решила Эрин, хотя, глядя на мечтательное выражение на лице Мег, на ее удовлетворенную улыбку, которая так редко появлялась у нее после смерти Хенка, совсем не была уверена в правоте Денни.

Спустя немного времени Денни большим пальцем указал в дальний угол палатки, где Тимми лежал, свернувшись в клубочек, на чьей-то куртке из оленьей кожи.

– Он устал, я должна отвезти его домой, – сказала Эрин.

– Не сейчас.

Останавливаясь время от времени, чтобы переброситься парой слов с друзьями, Денни вместе с Эрин пересек палатку, и они вышли в ночную прохладу, где среди шелестящей травы подмигивали светлячки, а вдалеке ухал одинокий филин. У Эрин вспыхнули щеки, и ей в голову пришла мысль, что неплохо было бы соблюдать дистанцию.

Обняв Эрин за плечи и неуверенно ступая, Денни повел ее к ковбойскому лагерю близ арены, где они с Люком на эту неделю получили место для своего фургончика. Эрин старалась идти в ногу с Денни, который с каждым шагом двигался все медленнее и все сильнее хромал.

– Ты ведь сильно ударился.

– Чувствую себя немного скованно. – Он улыбнулся в темноту и сжал ее плечо. – Нога тоже плохо слушается.

– Но мне нужно идти. – Эрин запнулась. – Тимми…

– Мама присмотрит за ним.

Они подошли к неосвещенному фургону, но Денни не стал открывать дверь и увлекать ее внутрь, а сел на металлическую ступеньку, тяжело вздохнув от этого движения, и притянул Эрин к себе на колени.

– Куда спешить? Возвращаться в комнату какого-то мотеля? – Он указал рукой на звезды. – Спать в такую ночь просто преступление.

И как бы в подтверждение собственной правоты он прижался губами к ее рту, но не резко и не грубо. Его горячие губы нежно и мягко двигались по губам Эрин, пока она не решила, что он, возможно, все-таки имеет на это право. Она приоткрыла рот, и его язык тут же коснулся ее языка. А вслед за этим – она даже не заметила как – его рука скользнула к верхней пуговице ее жакета и пробралась внутрь к теплому телу, потом еще ниже к нежной груди. В то же мгновение в ответ на это ее соски набухли, и она застонала, не отрываясь от его губ.

Завладев инициативой, Денни сжал ее лицо в ладонях и начал осыпать его поцелуями, которые становились все горячее с каждым его прикосновением к ее губам, с каждым новым наклоном его головы, с каждым все более глубоким проникновением его языка, как бы имитирующим акт любви, столь долго отсутствовавший в ее жизни.

Еще две пуговицы, пряжка бюстгальтера – все препятствия устранены, и большие пальцы его рук ласкают ее соски, ставшие твердыми, как нерасстегнутые пуговицы жакета.

– Денни…

Чуть отстранившись, чтобы заглянуть ей в глаза, он, хрипло дыша, продолжал круговыми движениями больших пальцев поглаживать ее грудь.

– Скажи мне, что тебе это неприятно, что этого нельзя делать. Скажи, если сможешь. Скажи, что забыла это, что, черт побери, больше этого не хочешь.

Она сидела у него на коленях, прижавшись к его бедрам, и под собой чувствовала, как наливается его плоть.

– Не могу, – шепнула Эрин, прижавшись лбом к его шее.

– Не можешь – что?

– Сказать.

– Что сказать? – добивался Денни.

– Что я… не хочу тебя.

– Тогда скажи об этом, – пробормотал он между поцелуями.

– Мама? Папа? – Сонный голос Тимми, раздавшийся из темноты, напугал Эрин, и она вскочила на ноги. – Где же вы? Вы в фургоне?

– Здесь, моя радость. – Она протянула дрожащую руку, а другой торопливо запахнула расстегнутый жакет. – Я здесь.

– И я тоже. – Денни с усилием поднялся с металлической лесенки и подхватил сына на руки, чтобы не дать ему заметить растрепанный вид Эрин. – Ты проснулся в одиночестве и удивился, что никого нет?

– Нет, я проснулся, и бабушка с дядей Люком сказали, что нужно вас найти. Танцы окончились. Мы что, все будем ночевать в фургоне?

– Ни в коем случае. – Смех Денни был больше похож на стон.

– Мы с тобой возвращаемся в мотель. – Эрин погладила Тимми по головке, и ее рука встретилась с рукой Денни на затылке сына. – Давай найдем бабушку и поедем, иначе завтра ты будешь не в настроении.

– Я хочу снова смотреть папино выступление.

– Хорошо. – Эрин взглянула на Денни.

Ничто у нее не получается так, как она планирует. Она решила излечиться от Денни и его мечтаний, а теперь чувствовала лихорадочное возбуждение, смятение, тоску, голод.

Из темноты медленно появился Люк.

– Мы чему-то помешали?

– Всему, – ответил Денни поверх головы Тимми.

На шаг позади Люка шла Мег, ее волосы блестели в свете звезд. Когда она взглянула на Эрин, глаза ее широко раскрылись.

– Не пора ли в постель? Я хочу сказать, пора отправляться в мотель.

Эрин могла бы поспорить, что будь здесь побольше света, было бы видно, как пылают щеки Мег. Конечно, между ней и Люком ничего не могло произойти, ведь с ними был Тимми. Она похлопала по карману своей коричневато-желтой юбки и достала ключи от автомобиля, но Денни отобрал их у нее и протянул Мег.

– Вы с Тимом разыщете джип, – сказал он. – Люк проводит вас через парковочную площадку, а Эрин останется здесь.

Мег пристально посмотрела на невестку, и Эрин все еще трясущейся рукой пригладила волосы, растрепанные Денни.

– У нас две комнаты, – напомнила Мег.

– Бабушка, – сидя на руках у отца, Тимми наклонился к ней с видом заговорщика, – ты сказала, что сегодня я могу спать с тобой, сегодня твоя очередь. – Первую ночь он спал в комнате Эрин. – Помнишь? Ты обещала.

– Да, помню.

– Вы раздобыли две комнаты? – улыбнулся Люк.

– Ну да, – ответила Мег.

– Что касается меня, не беспокойтесь, я не лунатик. – Он окинул взглядом Денни с головы до ног, задержавшись пониже ремня, потом посмотрел на Эрин, и она могла поклясться, что сквозь жакет он видел ее расстегнутый бюстгальтер. – Мег с Тимом могут расположиться в ее комнате, а я в комнате Эрин. – Он замолчал и посмотрел на Денни. – Если только ты сам не предпочитаешь поехать.

– Я не могу.

– Простыни на кровати чистые, – усмехнулся Люк.

Эрин собиралась было возразить, но Денни закрыл ей рот поцелуем.

– Ты останешься здесь.

Прежде чем она что-либо предприняла, Денни передал Тима Люку на руки, чтобы он донес мальчика до джипа, и открыл дверь фургона. Эрин и Мег обменялись взглядами, после чего Мег, как предатель, повернулась спиной, взяла Люка под руку и скрылась в темноте.

– Мамам и папам полагается спать вместе, правда, бабушка?