Полный карман песка

Автор: М. Лейтон

Книга: Полный карман песка

Серия: Вне серии

Переводчик: Аура Лопес

Редактор: Анна Ковальчук

Вычитка: Светлана Павлова

Русификация обложки: Александра Волкова

Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков запрещено.

Аннотация:

Я не знаю, что такое — великая история любви. Это мгновенное влечение, когда мальчик встречает девочку? Страстные поцелуи и сказочный конец? Или это жизнь, полная трагизма, как предоплата за несколько украденных моментов чистого счастья? Боль и страдания, которые, можно сказать, стоят того, чтобы в конце концов обрести недостающий кусочек своей души?

Ответ: я не знаю. Я не знаю, что такое великая история любви. Я только знаю, что такое — моя история любви. Знаю только то, что я нашла Коула в тот момент, когда мы с Эмми бежали от ночного кошмара, — то единственное, что спасло меня. Спасло нас. Он был сломлен еще больше, чем я, но каким-то образом мы собрали осколки друг друга в единое целое. Если это — великая история любви, это — грандиозный роман, — значит моя… наша история — величайшая из всех.

Глава 1

Иден

Октябрь

Лицо Эмми светится, когда она бежит на полной скорости к кромке воды, гонясь за отливом. У меня на сердце теплеет от ее радостных криков, когда вода гонится за ней в ответ. Они двигаются взад и вперед, затянутые в бесконечный танец отливов и приливов.

Всего несколько раз за шесть лет ее жизни я видела ее такой счастливой, такой беззаботной и оживленной. Одно это оправдывает данный переезд. Может, нам и не придется покидать это место. По крайней мере, какое-то время.

Маленькие ножки неустанно несут ее, когда она бежит от пенистых волн, поднимая брызги воды и песка. Я наблюдаю за ее игрой, чувствуя удовлетворение, которого не было уже давно. Может быть, это пойдет ей на пользу.

В конце концов, глотая воздух, она не поворачивается, чтобы бежать за отливом, а направляется ко мне, пока не врезается своим маленьким телом в меня, подобно крошечной пуле. Я хватаю ее, крепко прижимаю к себе и, зарываясь носом в ее шею, вдыхаю запах детского порошка, свежего воздуха и маленькой девочки.

Когда она отодвигается, то улыбается.

— Это было весело, мама. Ты видела, как я быстро бежала? Даже волны не могли схватить меня.

Желтовато-зеленые глаза сияют, а щеки розовеют от холодного воздуха. Ее горячее дыхание смешивается с океанским бризом, проникая в меня, подобно счастью, наконец целиком заполняющему меня.

— Видела! Ты бежала так быстро, что я с трудом удержала тебя.

Она возбужденно хлопает.

— Мы можем прогуляться, прежде чем уйдем?

Я смотрю на часы. Предполагалось, что мы встречаемся с домовладельцем в три часа в его офисе, но мы успеем, если вернемся к машине в течение часа.

— Конечно, но мы не сможем остаться надолго.

Не успеваю я закончить фразу, как она уже на ногах, вне пределов досягаемости, и, сверкая на фоне пляжа, ее длинные волосы развеваются позади нее, как полночное пламя.

Этот ровный участок пляжа практически пуст, поэтому я позволяю ей бежать так быстро, как ей хочется. Скорее всего, обратно мне придется ее нести, но я не возражаю. Я высоко ценю любую возможность быть рядом с ней и притворяться, что ничто в мире не сможет отнять ее у меня. К тому же, все эти упражнения означают, что она, скорее всего, уснет у меня на руках сегодня вечером. Она будет утомлена. Я улыбаюсь при мысли об этом. Отличное завершение дня, который кажется почти идеальным.

Впереди Эмми останавливается в нескольких шагах от того, что мне теперь удается распознать — кто-то строит изящный замок из песка. Я вижу, как она засовывает большой палец в рот, поэтому прибавляю скорость. Для нее это явный признак несчастья. Это и тот факт, что она идет, словно статуя, не двигая ни одним мускулом. Это — единственные внешние признаки ее состояния.

Не глядя назад, будто ощущая мое присутствие, когда я останавливаюсь рядом с ней, она тянется свободной рукой к моим пальцам, сжимая их так крепко, как может.

Я приседаю; это то, о чем я узнала, успокаивая ее. Когда ее что-то тревожит, ей нравится иметь возможность спрятаться. Несмотря на то, что она укрывается за моими ногами, если я стою, она расслабляется намного быстрее, если я опускаюсь вровень с ней, где могу обнять ее.

Она удивляет меня, когда не поворачивается к моей груди, чтобы спрятать лицо, как обычно делает в подобных ситуациях. Вместо этого она стоит совершенно спокойно, глядя на мужчину, который, опираясь на руки и колени, строит замок. Он повернут к нам спиной, и я сомневаюсь, что он догадывается о нашем присутствии; он слишком сосредоточен на том, что делает. Очевидно, он серьезно относится к сооружению замка; это дает мне достаточно времени, чтобы изучить обстановку.

Замок выше, чем Эмми, и имеет, по меньшей мере, дюжину шпилей и башенок разных размеров. Вероятно, его сооружение заняло целый день. Есть даже деревья в «замковых угодьях», что сбегают вниз, к подножию холма, который он в настоящее время копает. Весь целиком замок производит сильное впечатление. Но и близко не так впечатляет, как парень, который его строит. Я признаю это сразу, как только обращаю на него внимание.

Его руки широкие и с длинными пальцами, загорелые и выглядят умелыми, словно бы ими часто пользовались, и вероятно, мозолистые. Я взглядом следую по ним вверх к мускулистым предплечьям, покрытым толстыми венами и лентами сухожилий, бицепсам, которые выступают под темно-синим хлопком его футболки. Материал сильно натянулся на его широких плечах, слишком сильно, что только подчеркивает его узкую талию.

Я оцениваю мужчину таким же бесстрастным образом, что и замок — определяя форму и структуру. Ничего больше.

Так и есть, пока он не поворачивает свою лохматую светлую голову, чтобы посмотреть на меня.

По морщинам, что появляются на его лбу, и теням в ярко-голубых глазах, я могу сказать, что мы застали его врасплох. Обычно я стараюсь быть вежливой и извиняюсь, но в тот момент мои мысли так же разрознены и неуловимы, как и мое дыхание.

Он красивый, да. Хорошо сложен, да. Уверена, в другой жизни, или если бы я была кем-то еще, он бы привлек меня. Только меня не привлекают мужчины. Или женщины. Больше нет. Меня больше никто не привлекает.

Тогда почему я не могу дышать? Почему чувствую себя так, будто только что упала в черную дыру, которая высосала весь воздух из мира, наполнив мой желудок горячими камнями?

Он откидывается назад, садясь на корточки, почти зло отряхивая руки. Внутри у меня все трепещет, когда он смотрит на меня. Это не настоящий страх или смущение. Больше похоже на… осознание. Особенное осознание.

Эмми шевелится, заходит за меня, чтобы выглянуть через мое плечо, и ее движение притягивает его пронизывающий взгляд. После этого, думаю, я перестаю существовать.

Когда он пристально смотрит на нее, краски покидают его красивое, золотое лицо, унося с собой хмурость, что была на нем. Его рот приоткрывается, и я слышу звук вырывающегося из него дыхания. Если бы я не знала, то сказала бы, что он выглядит шокированным. Я только не знаю, почему.

Он изумленно смотрит на Эмми несколько долгих секунд, прежде чем безмолвно отвернуться. Сначала он ничего не делает. Не двигается, не говорит. Даже, кажется, не дышит. Просто стоит на коленях, отвернувшись от нас, и глядит на замок из песка. Но потом, спустя мгновение, он поворачивается к своему холму. Яростно копается в песке, почти зло, и я удивляюсь, что его пальцы не кровоточат.

Я на самом деле не знаю, должна ли сказать что-то или нет, поэтому решаю не говорить. Он уже не кажется слишком взволнованным нашим присутствием. Но еще одно вмешательство может быть воспринято еще хуже.

Как только я поднимаюсь, чтобы подхватить Эмми на руки и отнести ее отсюда, мужчина останавливается и поворачивает голову, бросая беглый взгляд на пучок ромашек, чьи стебли глубоко закопаны в песок перед замком. Его плечи заметно опускаются. Я вижу, как его рука выдается вперед, затем останавливается, а потом начинает двигаться снова. Он тянется за одним цветком, вытягивает его из связки и вертит в пальцах. Я знаю, что должна уйти, оставить его с делами и мыслями, что занимали его до нашего прихода, но не могу. Не сейчас. Не могу, только не знаю, почему.

Наконец он снова смотрит на нас, на Эмми. Его взгляд не слишком прямой, словно он знает, что моя дочь тяготится излишним вниманием. Я смотрю, как он протягивает цветок, и его рука слегка дрожит, когда он держит его перед ней. Я готова взять цветок, но Эмми удивляет меня, хватая подарок самостоятельно: ее тонкая маленькая ручка тянется, чтобы осторожно забрать ромашку из его рук.

Незнакомец слегка улыбается ей и снова отворачивается. Он не видит, как губы Эмми кривятся вокруг большого пальца, все еще засунутого в рот. Он не видит, как она после этого смотрит на него.

— Спасибо, — тихо говорю я ему.

Он останавливается, повернувшись настолько, чтобы я могла увидеть его сильный профиль — прямой нос, резной рот, квадратный подбородок. Он кивает и затем возвращается к своей работе, будто пытаясь вернуть тот момент, когда мы прервали его.

Озадаченная и растерянная, я отворачиваюсь и несу дочь обратно туда, откуда мы пришли. Запах свежесрезанных ромашек терзает мой нос, а тихое мурлыканье ребенка щекочет мое ухо.

Глава 2

Коул

«Кто, черт возьми, это был?» — думаю я, удивляясь, почему чувствую себя так, словно только что получил кулаком в живот. Я сдерживаю желание повернуться, чтобы посмотреть, как она уходит. Или пойти за ней.