Она наклонилась, не отрывая взгляда от моего лица, и поцеловала Мэгги в макушку.

— Но Мэгги была очень умна. Ты знаешь, что она ни разу не воспользовалась своей кредитной или дебетовой картой с тех пор, как сбежала, как трусишка? Ни разу, Вайят. Я так волновалась за нее. Где же она спит? Достаточно ли она ест? Откуда у нее деньги? Какое-то время я даже беспокоилась, что она, — она понизила голос, — занимается проституцией, как маленькая грязная шлюха. Я сказала Фрэнку, чтобы он продолжал искать, потому что знала, что рано или поздно она облажается. Иначе и быть не могло. — Она снова поцеловала Мэгги в макушку. — И она действительно облажалась. Оплатила штраф за перегоревший задний фонарь в каком-то захолустном, жалком городишке. Фрэнк наткнулся на квитанцию, и я подумала, что это может стоить того, чтобы просто съездить в ваш маленький городок. Никогда не знаешь наверняка, верно? И ты наверно не знаешь... в мой самый первый день я решила зайти перекусить, и кого мой шпионский глаз видит через окно? Милую Мэгги. — Она счастливо улыбнулась. — Я здесь уже неделю, веду себя, как маленькая хитрая мышка, просто держусь в стороне и никогда особо не высовываю носа. Я уже несколько дней наблюдаю, как ты приходишь и уходишь из этого ужасного маленького, — она окинула спальню презрительным взглядом, — дома, Вайят. Только между нами – ты не очень хороший полицейский. Ты даже не заметил меня.

Она внимательно посмотрела на меня, лукавая усмешка появилась на ее лице.

— Ах, офицер Вайят, вы выглядите таким расстроенным. Вы только сейчас поняли, что именно из-за вас я снова нашла свою Мэгги?

— Мэгги, детка, прости меня, — сказал я. — Мне очень жаль.

— Все в порядке, — прошептала она. — Это не твоя вина.

— Вроде того, — весело проговорила Руби. — Теперь, я думаю, что рассказала достаточно, как положено злодею в кино, и выложила все детали своих гнусных планов. Не так ли, Вайят? Я имею в виду, что дала тебе достаточно времени, чтобы придумать план, как остановить меня, а ты так ничего и не придумал. Ведь правда?

— Давай просто уйдем, Руби, — повторила Мэгги. — Пожалуйста. Клянусь тебе, Вайят ничего для меня не значит. Ты не должна причинять ему боль, хорошо?

— О, милая, — мягко сказала Руби, — я не причиню вреда Вайяту. Я просто собираюсь его убить.

— Нет! — воскликнула Мэгги. Она раскачивалась на веревках и клейкой ленте, отчаянно пытаясь освободиться. — Руби, нет! Пожалуйста! Я умоляю тебя, давай просто уйдем. Ладно?

— Для человека, который говорит, что не любит его, ты ужасно беспокоишься о добром старине Вайяте. — Руби усмехнулась.

— Потому что я порядочный человек, который не хочет видеть, как кто-то умирает. Господи Иисусе, Руби! — закричала Мэгги. — В последний раз повторяю: он для меня ничего не значит, а я для него — никто. Давай просто уйдем!

— Успокойся, милая, — попросила Руби. — Никто не любит истеричных женщин. Дело в том, что ты можешь сколько угодно говорить мне, что не любишь его, но ты забыла, как хорошо я тебя знаю. — Она с нежностью посмотрела на Мэгги. — Ты ничего от меня не скроешь, милая. Ты любишь его, а он любит тебя. Это написано у него на лице.

Она подняла на меня глаза.

— Разве не так?

— Да, — сказал я. — Я люблю ее.

— Вайят, нет, — простонала Мэгги.

— Все в порядке, — проговорила Руби. — Я это знала, Мэгги. Всегда знала.

Она снова поцеловала Мэгги в макушку.

— Пора с ним попрощаться.

— Нет, — умоляла Мэгги, ее голос звучал на грани истерики. — Нет, Руби, пожалуйста, не надо.

— Тсс, — сказала Руби. — Так будет лучше для тебя.

— Нет! — закричала Мэгги. — Руби, черт возьми, нет!

Руби вздрогнула и заткнула одно ухо.

— Господи, Мэгги, как пронзительно. Вот что я тебе скажу, я люблю тебя, так что буду милой и позволю тебе поцеловать офицера Вайята в последний раз на прощание. Ладно?

— Пожалуйста, Руби. — Мэгги уже плакала, и Руби нежно вытирала слезы с ее лица.

— Тсс, милая, не плачь. Попрощайся с ним и подари ему самый лучший поцелуй. Это последнее, что он когда-либо получит.

Руби выпрямилась и направила пистолет на меня.

— Брось свой пистолет на середину кровати, пожалуйста, Вайят.

Я заколебался, и она устало посмотрела на меня.

— Или ты бросишь пистолет на кровать, и я позволю тебе попрощаться с Мэгги, или ты умрешь прямо сейчас. Твой выбор.

Бросил пистолет на середину кровати, наблюдая, как Руби пятится назад, пока не оказалась в самом дальнем углу комнаты. Держа пистолет направленный на Мэгги, она произнесла:

— А теперь иди вон в тот дальний угол, прямо за Мэгги, пожалуйста.

Я сделал то, о чем она просила. Расстояние между нами было слишком велико, чтобы я мог хотя бы попытаться отобрать у нее пистолет. Я прошел мимо Мэгги, которая все еще тихо плакала, и встал в углу, когда Руби подошла к моему месту перед дверью.

— Вот, — сказала она. — Разве я не умна, Вайят? Я смотрела много фильмов и знаю, что лучше не подпускать тебя близко к себе. Так и лишаются оружия. — Она засмеялась от удовольствия, прежде чем махнуть пистолетом. — Иди и поцелуй Мэгги на прощание.

Я подошел к Мэгги и присел рядом с ее стулом. Она бросила на меня полный отчаяния взгляд.

— Мне очень жаль, Вайят. Мне очень жаль. Я никогда не хотела, чтобы это случилось.

— Я знаю, детка. Тсс, все в порядке. Все будет хорошо.

— Это не так, — прошептала она. — Я не смогу... не смогу жить без тебя.

— И не будешь, — пообещал я. — Я еще не умер.

Она изучала меня, ее глаза блестели от слез.

— Я люблю тебя, Вайят, — призналась она таким тихим и мягким голосом, что я едва расслышал ее слова.

— Знаю, детка. — Я обхватил ладонями ее лицо. — Я люблю тебя.

Я поцеловал ее, ощущая на губах вкус холодного страха и соленых слез. Мое сердце бешено колотилось в груди, а по спине стекал пот. Отстранился и заставил себя снова улыбнуться Мэгги.

— Я люблю тебя, детка. Никогда не забывай об этом.

Я встал, и Мэгги издала громкий рыдающий крик, который разорвал мое сердце на части.

— Пожалуйста, Руби, — всхлипнула она, — Пожалуйста, не убивай его. Я сделаю все, что ты попросишь, просто оставь его в живых. Пожалуйста.

— Я не могу этого сделать, Мэгги, — сказала Руби, поднимая пистолет и направляя его на меня.

Мой взгляд метнулся к кровати, гадая, успею ли я нырнуть вперед и схватить свой пистолет, прежде чем она выстрелит в меня.

— Извини, Вайят, — проговорила Руби с легкой улыбкой. — На самом деле ничего личного...

Раздался глухой звук. Я недоверчиво наблюдал, как глаза Руби закатились, а шоколадное печенье пролетело мимо ее лица. Она рухнула ничком на пол, пистолет выпал из ее руки и с тяжелым стуком упал на пол.

Я молча, не веря своим глазам, уставился на бабушку, стоявшую перед нами. В одной руке она держала тяжелую керамическую тарелку, и я наблюдал, как печенье, цепляясь за гладкую поверхность, медленно соскользнуло с тарелки и приземлилось на спину Руби.

— Нана?

Она неуверенно улыбнулась мне, прежде чем протянуть тарелку.

— Я даже тарелку не разбила. — Она взглянула на распростертое тело Руби. — О боже, неужели я убила ее? Надеюсь, что нет. Я слишком хороша для тюрьмы.

* * * * *

— Шериф Робертс, вы уверены, что я не могу угостить вас печеньем? — Нана протянула мне пластиковый контейнер и мило улыбнулась моему боссу.

— Ну, может быть, только в этот раз. — Грант взял у нее печенье. — Спасибо, Марта.

— Всегда пожалуйста. — Она помахала рукой соседям, собравшимся на другой стороне улицы и беззастенчиво глазевшим на четыре полицейские машины, припаркованные на подъездной дорожке к дому Наны.

— Привет, Хелен! — закричала Нана.

Когда Алекс выехал на дорогу, я уставился на заднюю дверь. Из-за тонированных стекол я не мог разглядеть Руби, сидящую там со скованными за спиной руками и с чертовой шишкой, размером с гусиное яйцо на затылке, но я мог представить ее лицо. Наверное, пройдет много времени, прежде чем она перестанет мерещиться мне.

— Ты в порядке, Вайят? — спросил Грант.

— Да, — сказал я. — Я вернусь в участок и напишу...

— Не стоит, — покачал головой Грант, — это может подождать до завтра. Возьми отгул на остаток дня.

— Ты уверен?

— Да. Увидимся завтра.

— Ладно, спасибо.

Шериф и остальные мои коллеги ушли, оставив нас с Наной на подъездной дорожке. Соседи разошлись один за другим, и Нана улыбнулась мне.

— Ты должен пойти к ней, дорогой.

— Нана, ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Я в порядке. Почему ты спрашиваешь об этом?

— Гм, потому что ты оглушила женщину тарелкой печенья? Женщину, которая собиралась застрелить твоего внука.

— Пфф, — фыркнула она, махнув рукой, — это ничего не значит. Ты забываешь, что я много лет тренировала школьную баскетбольную команду. Если могу справиться с кучей девочек-подростков, я в состоянии разобраться и с сумасшедшей преследовательницей с пистолетом.

Я затрясся от смеха.

— Да.

Она подошла ближе и взяла меня за плечи, глядя на меня снизу вверх.

— Ты в порядке, дорогой?

— Думаю, что да. Просто очень рад, что ты решила зайти с тарелкой печенья.

Она улыбнулась.

— Я тоже. Знаешь, твой дедушка всегда говорил, что мои печенья смертельно опасны, но на самом деле он понятия не имел насколько.

— Нет, пожалуй, нет.

Она внимательно посмотрела на меня, прежде чем обнять и крепко прижать к себе. Я обнял ее в ответ.

— Я люблю тебя, Нана. Спасибо.

— Я тоже люблю тебя, милый мальчик. Так сильно. А теперь иди к Мэгги. Я знаю, что она расстроена и нуждается в тебе. Вы оба можете прийти ко мне завтра вечером на ужин. Договорились?