Она почувствовала, что к глазам подступили слезы, но была слишком горда, чтобы показать их мужчине. Он мог понять их не так… или так?

– Тебе пора идти, Луциан.

– Конечно, Сара. До свидания. – Он аккуратно закрыл за собой дверь, но щелчок замка, показавшийся очень громким в ночной тиши, стал для Сары знаком конца. Человек, которого она любила, покинул ее навсегда.


Луциан шел вниз по склону к морю, не замечая ничего, кроме густого черного тумана, казалось, вившегося вокруг него. Он остановился, только наткнувшись на перила, ограждающие набережную. Уже давно был отлив, и вода ушла довольно далеко – в темноте ее вообще не было видно, только слышался негромкий рокот.

Красивая, угрюмо подумал он, возможно, романтичная, но откуда ему знать? Он любил ее и теперь потерял. Вероятно, ему никогда не принадлежала та ее часть, которую он сильнее всего хотел получить, – ее сердце. Сара романтична и могла согласиться выйти за него замуж, чтобы больше никогда не испытывать боли от эмоций, о которых говорила. Ее брак окончился трагедией, и она не хотела снова идти на риск. Она согласилась выйти за него, человека, который предложил ей разумный во всех отношениях рациональный брак, лишенный бурных эмоций, но, когда дошло до дела, не смогла себя заставить.

Вода манила его. Холодная, безразличная, бесстрастная. Она примет его, заставит как следует потрудиться, и тогда он, возможно, сможет уснуть. Хотя, похоже, начинался прилив. Да, так и есть. Маркиз Кэннок не был глупцом и не собирался плыть навстречу приливу на незнакомом побережье.

Было уже далеко за полночь. Луциан протиснулся под перилами и пошел к пристани. Там он быстро разделся и сложил вещи на перевернутую лодку, на которой когда-то сидела Сара. Ночной воздух был прохладным, но вода должна быть теплой. Он пошел к воде и, зайдя по пояс, нырнул.


Сара знала, что ни за что не уснет. Мод помогла ей раздеться. Немного потоптавшись в середине комнаты с ночной рубашкой в руке, Сара неожиданно заявила:

– Я пойду поплаваю.

– Сейчас, миледи? В темноте?

– Светит полная луна, так что не потеряюсь. Найди мой купальный костюм.

В отличие от всех местных дам Сара не надевала бесформенный фланелевый комбинезон, закрывавший все тело. Мод подала ей легкие полотняные штаны и простую рубашку. Она надела туфли, накинула плащ и повесила на шею ключ на длинном шнурке.

– Не жди меня, Мод. Иди отдыхать.


Это была прекрасная ночь. Сара остановилась у перил набережной, любуясь лунной дорожкой на воде и недоумевая, почему у нее нет слез даже сейчас, когда она совершенно одна. Возможно, потеря была слишком велика, чтобы плакать.

Она медленно подошла к перевернутой лодке, на которой можно было оставить одежду. На ней уже что-то лежало. Одежда. Сара моментально узнала блестящие черные пуговицы на жилете и серебряные пряжки в виде змей на туфлях. Одежда Луциана.

Паника сжала сердце ледяными щупальцами. В глазах потемнело. Придя в себя, она обнаружила, что сидит на перевернутой лодке, сжимая в руках его рубашку. Крик ужаса замер на губах. Через какое-то время она все же сумела взять себя в руки. Луциан не тот человек, который может утопиться из-за разорванной помолвки. Он не настолько к ней привязан. Кроме того, у него сильно развито чувство ответственности и он ни за что не бросит свои земные дела. Нет, скорее всего, он, как и она, не смог уснуть и решил поплавать.

Следует вернуться домой, подумала Сара, но осталась на месте, все так же держа в руках мужскую рубашку, которая все еще хранила его неповторимый запах, так непохожий на соленый аромат морского бриза. Почему Луциан старался убедить ее выйти за него замуж, несмотря на ужасную сцену, свидетелем которой стал? Теперь, оглядываясь назад, она недоумевала, а раньше была слишком расстроена, чтобы думать.

Что это, собственнический инстинкт, страсть или нежелание, чтобы общество считало его отвергнутым? Нет, едва ли. Луциан не тот человек, который может обречь себя на несчастливый брак только из соображений гордости и нежелания пересудов.

Что он сказал, когда она заявила, что не могла не заметить, если мужчина был в нее влюблен? «Полагаю, ты слишком переоцениваешь свою способность видеть мужчину насквозь». Конечно, это не значит, что он ее любит. Но зачем он интересовался ее пониманием романтики?

Сара отложила в сторону рубашку и встала. Он ее любит? Может быть. Или она принимает желаемое за действительное. Луциан ни разу не произнес ни слова о любви. Правда, она тоже. «Трусиха», – упрекнула она себя. Она боялась быть отвергнутой и потому довольствовалась тем, что безопасно. Тем, что просто. Надо ему признаться! Даже если он ее не любит, даже если уже слишком поздно для выяснения отношений, она должна быть честной.

Сара всмотрелась в спокойное, залитое лунным светом море, но ничего не увидела. Насколько она поняла, Луциан – хороший пловец, а значит, мог направиться куда угодно. Он как-то упоминал, что плавал в соседнюю бухту. Возможно, он и теперь там. Сара сбросила туфли и плащ и побежала к линии прибоя.

Вода показалась ей жидким шелком, прохладным и скользким, приятно ласкающим кожу. Сара опустила голову и, сильно загребая, поплыла к мысу, вокруг которого гуляла с Маргарет. Сам процесс плавания успокаивал ее и помогал думать. Самое первое неожиданное предложение на плоскодонке не было действом человека с рациональным мышлением, да и Луциана никак нельзя было назвать равнодушным или бесчувственным. Нет, просто в тот момент он внезапно что-то осознал. Он ничего не обосновывал и не просчитывал. Он высказал свои мысли вслух раньше, чем успел их как следует обдумать.

А она никак не поддержала его, не помогла открыть свои чувства… Сара немного снизила скорость, подняла голову, огляделась и слегка изменила курс, чтобы попасть на пляж в маленькой бухте. Они занимались любовью, потому что испытывали взаимное физическое притяжение, а вовсе не любовь. А это значит…

– Ох! – Сара столкнулась с чем-то очень твердым, плывшим ей навстречу. В первый момент ее охватила паника, но ее тут же подхватили сильные руки, и она поняла, что произошло. – Луциан!

– Сара?

Их губы встретились, тела прижались друг к другу. Поцелуй был горячим, требовательным, жадным. Сара растворялась в любимом человеке, тонула в нем, у нее кружилась голова, которую покинули все до единой мысли.

– Проклятье, мы едва не утонули. Поплыли к берегу!

– Всему виной твои поцелуи, – сообщила Сара. Луциан засмеялся, а ее сердце запело.

Они подплыли к берегу, вышли из воды и опустились на сухой песок. Луциан обнял Сару, привлек к себе и поцеловал ее мокрые волосы.

– Надо возвращаться. Ты простудишься.

– Посидим несколько минут. Нам надо поговорить, Луциан. Ты еще хочешь жениться на мне? Почему?

Он замешкался с ответом, и Сара добавила:

– Я не думала, что ты можешь чего-нибудь бояться, даже открыть свою душу.

– Наверное, я трус, когда речь идет о том, что я боюсь потерять.

– Свое сердце?

– Твою любовь. Если она когда-то была. Сердце я потерял довольно давно. Я люблю тебя, Сара, но был уверен, что ты меня не любишь. Ты была так откровенна, так открыта… и я решил, что ты бы сказала о своей любви.

– А я думала, что тебя оттолкнут эмоции, требования, которые предъявляет любовь.

– Она чего-то требует?

– Конечно. И я думаю, что теперь ты тоже это понял. Я люблю тебя, Луциан, хотя и не желала этого. Я считала, что ты мне не подходишь, а я тебе – тем более.

– После сегодняшнего вечера ты не боишься, что со мной невозможно жить? – спросил Луциан, и в его голосе прозвучала тревога.

– А ты? Ты сможешь жить со мной? Я вечно попадаю в неприятности, потому что руководствуюсь чувствами, а не правилами.

– Мы сможем найти компромисс, поскольку умеем разговаривать друг с другом. Разговаривать и заниматься любовью.

Луциан лег на песок и потянул ее за собой.

– Послушай, дорогой мой человек, ты когда-нибудь занимался любовью на пляже?

– Нет. Как мне достать тебя из этой рубашки?

– Песок. Он попадает везде. Нам нужен… О!

– Ты хотела сказать, коврик? А, вот теперь я понял. Все просто, она снимается через голову. Теперь штаны. Всего две пуговицы? Отлично.

– Луциан, кажется, я сижу на крабе. О да, это он… как хорошо. Люби меня, Луциан.

– Да, о да! – Он поднял ее, посадил на себя и одним сильным толчком вошел в нее, вызвав моментальный оргазм. – Я не могу… Боже, Сара…

Его оргазм тоже не заставил себя ждать.


– Луциан, – прошептала Сара ему в ухо. – У меня ноги в воде. Прилив.

– Сколько мы здесь? – сонно спросил он. Его лицо оставалось в тени, но широкую улыбку она видела совершенно отчетливо.

– Понятия не имею. Ты не знаешь, что это было?

– Взрыв радости? Счастья? Любви? – предположил он. – Думаю, необходимо проделать все это еще раз, очень медленно, в постели, чтобы окончательно установить истину. – Он поерзал. – И без песка.

– Пока мы будем плыть обратно, вода его смоет, – обещала она и отползла в поисках своей одежды. – Знаешь, увидев твою одежду на берегу, я вдруг подумала, что…

– Что я решил найти в волнах забвение? – Луциан встал. В лунном свете его тело казалось невероятно, просто непозволительно красивым. – Как я мог покинуть мир, в котором есть ты? – Он протянул ей руку, и они вместе вошли в воду.


– Признайся, что чувствуешь себя мягким, сентиментальным и романтичным, – шепнула маркиза Кэннок своему супругу, сидевшему рядом с ней на передней скамье в церкви Сент-Джордж на Ганновер-сквер.

Перед ними у алтаря Грегори Фарнсуорт почтительно целовал Маргарет, свою жену. Отовсюду слышались счастливые вздохи и всхлипывания. Женские, разумеется.

– Сентиментальным и романтичным – да, леди Кэннок, – ответил Луциан супруге. – Но мягким – нет.

– Тише! – Сара весьма чувствительно ткнула мужа локтем в ребра. – Сегодня я пытаюсь быть совершенной маркизой, а ты мне мешаешь. Ах, Маргарет такая красивая, – вздохнула Сара. – А Грегори сияет от счастья. Ты молодец, что помог ему получить должность в министерстве иностранных дел. Он там обязательно сделает карьеру.