Она вспомнила о причине дуэли. Станет ли Луциан думать о ней хуже? Сара вроде бы никогда не была трусихой, но сейчас она боялась правды.

– Здесь на самом деле жарко, но я в порядке. – Она поднялась на цыпочки и шепнула ему в ухо: – Но я слишком ревнива, чтобы спокойно смотреть, как ты танцуешь с мисс Уортон в ее коронном платье цвета пыльной розы.

– Сделать выбор между вами, конечно, нелегко, – сообщил Луциан с напускной серьезностью. – А значит, придется выбирать между будущими тещами. И я глубоко убежден, что никто не может выдержать сравнение с твоей матерью, от которой я в полном восторге. А значит, тебе нечего опасаться.

– Негодник! – Сара ткнула жениха пальцем в плоский живот. – Потанцуй со мной. Пусть вся женская половина общества мне завидует.

– Они и так завидуют. – Луциан нежно погладил ее по щеке. – Ты здесь самая красивая, изысканная и элегантная леди.

– А вы, милорд, настоящий повеса. – Если она не станет думать о Фрэнсисе до тех пор, пока не окажется дома, и все время будет выглядеть счастливой и довольной, она сумеет обмануть Луциана.


– Могу я войти? – спросил Луциан, провожая ее до двери. – Сегодняшнее утро подарило мне наслаждение, но, к сожалению, только мимолетное. А мне бы хотелось… все делать медленно. Я обойду дом и войду в заднюю дверь, так что меня никто не увидит.

– Луциан… извини, но не сегодня. Надеюсь, ты не обижаешься? Я очень плохо спала и теперь хотела бы отдохнуть. Завтра ты придешь на ужин и сможешь больше не уходить. Надеюсь, ты мне приснишься, – улыбнулась она.

Мод вышла в вестибюль, услышав звук захлопнувшейся двери. Сара жестом призвала ее к молчанию и некоторое время стояла у двери, прислушиваясь к удаляющимся шагам жениха. Наконец они стихли.

– Джентльмен пришел? – спросила она.

– Да, миледи. Я проводила его в гостиную.

– Это мой старый друг по Кембриджу. – Впрочем, это не объясняло, почему она принимает его ночью. Глубоко вздохнув, она добавила: – Мод, это человек, который стрелялся на дуэли с моим мужем.

Глава 22

– Миледи! Я сбегаю за констеблем! – Мод схватила хозяйку за руку и потянула ее к двери.

– Нет, не надо. Он неопасен. – Сара высвободилась. – Это был несчастный случай, Мод. Обычная случайность, хотя и ужасная. Я должна поговорить с ним раньше, чем все общество узнает о его возвращении. Мне бы хотелось, чтобы ты посидела в столовой, пока мы будем разговаривать. Двери останутся открытыми. Уверена, что он вполне адекватен, но мне бы не хотелось давать основание лорду Кэнноку думать, что я беседовала с ним наедине.

– Да, миледи, – сказала Мод с большим сомнением в голосе и сразу направилась в столовую, оставив дверь открытой.

Сара решила не давать себе возможности разнервничаться еще больше – ее уже и так била нервная дрожь. Поэтому она бросила плащ и ридикюль на стул и вошла в гостиную.

Фрэнсис встал. В руке он сжимал стакан с бренди.

– Сара, спасибо, что согласилась принять меня. Я бы не стал тебя винить, если бы ты больше никогда не пожелала меня видеть.

– Я только хочу выслушать тебя.

– Конечно. – Он снова сел. – Ты знаешь, что в тот вечер мы оба были пьяны, – начал он. – Я сначала даже не поверил, что он бросил мне вызов. Майкл всегда уничижительно отзывался о людях, которые дерутся на дуэлях. Впрочем, я не могу его винить. Представляешь, я был слишком горд, чтобы извиниться. Пусть и он оказался слишком гордым, чтобы отказаться от дуэли, но я повел себя стократ хуже. Я знал, что должен стрелять в сторону, каковы бы ни были его намерения. Ведь только я виноват в том, что все так обернулось. Вся беда в том, что я совершенно не умел стрелять. Я был не в состоянии попасть с пяти шагов в амбарную дверь. – Он ожесточенно почесал подбородок. – Я прицелился в сторону, как и собирался. Белый платок упал. Майкл выстрелил в землю. Я вздрогнул – от выстрела или нервов, споткнулся, пистолет выстрелил, и…

– И Майкл был убит прямым попаданием в сердце, – договорила Сара. Странно, но она произнесла эти слова спокойно, ощущая лишь пустоту в том месте, где должно находиться сердце.

– Да. Джордж Харпер, мой секундант, сказал, что должен увезти меня подальше, желательно отправить сразу на континент, поскольку коронер посчитает это убийством, и меня повесят. Джимми Филипс, секундант Майкла, сказал, что, по его мнению, я сделал это не намеренно, но и он согласился, что не стоит рисковать. И я бежал.

Сара легко могла представить его себе в тот момент: белый от страха, оцепеневший от ужаса из-за содеянного, он с головокружительной скоростью скакал в утреннем тумане.

Не дождавшись больше слов от Сары, Фрэнсис снова заговорил:

– Я вернулся домой, рассказал обо всем родителям, собрал вещи и всю наличность, которая была в доме. Родители обещали помогать мне деньгами, когда я найду для себя безопасное убежище. Отец предложил Брюссель, а мать была слишком убита горем, чтобы говорить. Я хотел написать тебе, но что я мог сказать? Что мне очень жаль? После всего, что я сделал?

– Мне хотелось убить тебя. Но одновременно я хотела сказать, что верю: это была ужасная ошибка. Я желала в это верить. Мне хотелось знать, что с тобой все в порядке, но никто со мной о тебе не говорил.

Фрэнсис зажал рукой рот. Он выглядел совершенно убитым. Прошло несколько минут, прежде чем ему удалось снова заговорить:

– Я остановился в Генте. Там было не так много людей, которые могли меня узнать, как в Брюсселе. Я назвался мистером Смитом и снял небольшую квартирку. Я много раз думал о самоубийстве, но понимал, что убью не только себя, но и свою мать.

– Что же все изменило?

Он пожал плечами:

– Повезло. Мой крестный знаком с лордом-канцлером и долго уговаривал его провести дополнительное расследование. Оно было проведено. Теперь были приняты во внимание все свидетельства – обоих секундантов и грума Майкла, который все видел. Решили, что это была смерть по неосторожности, и было зачтено то время, которое я провел в изгнании. И вот я вернулся.

– Чем ты теперь займешься? – Сара чувствовала себя больной, но лучше уж тошнота, чем холодная пустота внутри. Почему секунданты не рассказали ей, как все было? Почему промолчал грум Джед? Наверное, потому, что ее там не было. Родители сразу увезли ее домой, окружив заботой.

– Вернусь домой в Хаддон. Буду держаться вдали от Лондона и учиться управлять поместьем. Постараюсь помочь отцу и хотя бы немного успокоить мать. Женюсь. Мы будем жить тихо, воспитывать детей. Если повезет, меня скоро все забудут, кроме самых близких.

Слова были горькими, но голос – нет. Фрэнсис вернулся домой из ссылки. Его имя было очищено от обвинений, и он мог начать новую жизнь, хотя – и Сара была в этом уверена – он никогда не сможет забыть Майкла и простить себя за его смерть. А она? Сейчас, глядя на этого красивого мужчину, может ли она сказать, что прощает себя за то, что была причиной стольких несчастий?

– Я флиртовала с тобой. – Слова, казалось, родились сами по себе. Ее губы онемели и едва шевелились. – Когда Майкл задерживался на работе и ты приходил, я с тобой флиртовала. Мне нравилось твое общество, льстили твоя дружба и интерес ко мне. Ведь я страдала от одиночества. Хотя это, конечно, не оправдание, – призналась она скорее себе, чем собеседнику. – По моей вине ты сказал все те ужасные вещи, когда был пьян.

– Нет! Ты никогда не переступала границ дозволенного. Ты всегда считала меня только другом Майкла, своим другом. – Он вскочил и опустился перед ней на колени, немного несуразный в своей настойчивости. – Да, ты немного подразнивала меня, но только глупец мог решить, что за твоими шуточками есть нечто большее. К несчастью, я стал этим самым глупцом. – Он взял ее руки в свои и поднял глаза. – Я был глупцом и полюбил тебя.

– Фрэнсис, нет! – Сара понятия не имела, что он испытывает к ней какие-то чувства, кроме дружеских. Неужели она была слепа? Или не желала замечать то, что было у нее под носом?

– Я бы никогда не признался тебе, ни за что не позволил бы себе предать своего лучшего друга. Я все держал в себе. А в ту ночь он сказал, что ему чертовски повезло с женой. И я не выдержал. Известно же, что у трезвого на уме, у пьяного на языке.

В его глазах стояли слезы и такая сильная боль, что на него невозможно было смотреть. Сара зажмурилась. А Фрэнсис уткнулся лицом ей в колени и зарыдал. Прошло какое-то время, и рыдания стихли. Саре казалось, что ее засасывает в омут чувств – боль, сожаление, потеря и бесконечная грусть.

– Я люблю тебя. – Он поднял голову. – И всегда буду любить.

– Ох, Фрэнсис. – Сара наклонила голову, и их лбы соприкоснулись.

– Я люблю тебя, Сара.

– Очень трогательно, – проговорил мужской голос, проникнутый сарказмом. – Моя дорогая Сара, если ты собираешься иметь двух любовников одновременно, я бы посоветовал тебе держать закрытой заднюю дверь.

Сара резко обернулась. Фрэнсис отпрянул и сел на ковер. Луциан взирал на них сверху вниз, и глаза его горели жаждой убийства.

– Как ты вошел? – спросила Сара.

– Ты забыла в коляске веер. Я вернулся, заметил в окне мужской силуэт и поспешил на помощь. Задняя дверь оказалась незапертой, что крайне легкомысленно с твоей стороны. Я хотел защитить тебя, дорогая, от человека, ставшего причиной твоих ночных кошмаров. Но, вероятно, ты не спала по другой причине.

– Я могу объяснить, – заговорил Фрэнсис. – Я не хотел леди Саре ничего плохого. Мне нужно было объяснить ей, как погиб ее муж, но я не справился со своими чувствами. А она хотела только меня утешить.

– Сиди и помалкивай, – буркнул Луциан.

Следует отдать Фрэнсису должное, он все же встал.

– Кэннок, если я не ошибаюсь? Какое ваше дело, чем занимается миссис Харкур, и какое вы имеете право разговаривать с ней в подобном тоне?

– А ты, насколько я понял, Уолтон. Друг семьи. – Губы Луциана презрительно скривились. – Миссис Харкур помолвлена со мной. – Он бросил косой взгляд на Сару, которая, похоже, превратилась в соляной столб, как жена Лота.