Барбара Смит - Покоренное сердце

— Он правильно поступил, — сухо бросил Саймон. — Холлибрук действительно охотился за приданым и к тому же рассчитывал на связи будущей жены.

Клара нахмурилась:

— Цинично думать, что он женился на ней из-за денег.

— Я всего лишь процитировал официальную версию, напечатанную в прессе. — Саймон тщательно следил за собой, упоминая только те факты, которые были опубликованы в газетах. — Холлибрук хотел присвоить только то, что считал принадлежащим себе по праву.

— Но тогда почему он не украл драгоценности из этого дома?! — воскликнула Клара. — Зачем он украл бриллиантовый браслет вашей матери? Разве она была знакома с Холлибруком? Или она тоже была его ученицей?

— Что за нелепость! Леди Эмили убежала с Холлибруком двадцать шесть лет назад. К тому времени моя мать была уже восемь лет как замужем.

— Ну вот, видите? В ваших рассуждениях нет логики.

— Все очень логично. Все эти годы он вынашивал планы мести отвергнувшему его обществу. Он просто мстил всей аристократии в целом.

— Очень слабый аргумент. У меня большие сомнения в том, что следствие было проведено по всем правилам.

Оскорбленный таким пренебрежительным отзывом о его работе, Саймон стиснул зубы, чтобы не вступить с ней в спор. Сегодня Кларой овладел дух противоречия. Она была готова спорить с ним, даже если бы он сказал, что солнце встает на востоке.

— А мне кажется, Брауни права. Мы совсем не знаем дядю Гилберта, чтобы судить о нем. — Розабел бросила на графа лукавый взгляд из-под ресниц. — Знаете что? Я ведь никогда не виделась с ним. Я подумываю навестить его в тюрьме.

У Клары округлились глаза. Она шагнула вперед, сцепив у груди руки.

— Нет! Миледи, вы не должны делать этого!

— Почему нет? Ему там, наверное, очень одиноко. Я принесла бы ему чай и пирожные. Мы должны быть милосердны к нашим ближним.

Саймон подумал, что леди Розабел слишком наивна, чтобы понимать, что такое жизнь в тюрьме.

— Ньюгейт неподходящее место для леди. Там грязно, холодно, сыро, а в камерах сидят разбойники и убийцы.

Она взметнула ресницы и уставилась на Саймона сияющими голубыми глазами.

— Но я буду в полной безопасности, если меня будет сопровождать такой сильный мужчина, как вы.

— Я решительно возражаю. Выбросьте это из головы. Я больше не хочу слышать об этом ни слова.

Розабел поджала губы.

— Ну ладно, я полагаю, вы правы. Пожалуй, не стоит давать волю любопытству.

Розабел протянула хрупкую руку, и Саймон помог ей подняться. Они прошлись по галерее, поддерживая светскую беседу. Он был доволен, что Розабел отказалась от затеи навестить дядю. Она молода и импульсивна, но он сумеет исправить все недостатки ее характера, если будет тверд и терпелив.

Его беспокоила только одна проблема. Он видел, что леди Розабел красива, но восхищался ее красотой как-то отстраненно, не испытывая волнения в крови и страстного желания затащить ее в постель.

Совсем иные чувства он испытывал к Кларе Браунли.

Клара медленно переходила от картины к картине, внимательно изучая медные таблички под золочеными рамами. Плотно облегающее ее фигуру фиалковое платье мягко обрисовывало безупречные формы. Он ощутил, как его плоть напряглась, и пожалел, что она не надела свой старый серый балахон. Интересно, зачем она так пристально рассматривает эти портреты? Хочет держаться подальше от него? Или отошла в тень из вежливости, чтобы предоставить ему возможность пообщаться с Розабел наедине?

«Вы уже доказали, что не имеете представления о чести».

«Мне нет до нее никакого дела, — угрюмо напомнил себе Саймон. — Единственное, что я к ней испытываю, это страсть. Чистое всепоглощающее желание».

По непонятной причине его притягивало в ней необычное сочетание дерзости и красоты. Она была самой незаурядной женщиной из всех, кого он когда-либо встречал, и самой неприступной. Колючая, как дикобраз. Вероятно, это его и привлекает. Ему хочется, чтобы она спрятала свои шипы и мурлыкала, как котенок.

К счастью, у него хватило силы воли взять себя в руки. Даже под страхом смерти он больше не прикоснется к этой женщине.

— Я сама делаю полировочную пасту из патентованного масла, — сказала Клер миссис Флеминг, когда они шли по коридору второго этажа. — Я никогда не пользуюсь той дрянью, что продают в лавках. Рецепт этой пасты достался мне от матери, а она служила в Виндзорском дворце. Я ухаживаю за мебелью маркиза так, как если бы это была королевская мебель.

— Это просто восхитительно, — пробормотала Клер. Экономка принялась расписывать достоинства других чистящих средств собственного приготовления, но Клер слушала ее вполуха. Она едва верила собственной удаче. Было раннее утро. Зная, что Розабел не проснется раньше полудня, Клер предложила свою помощь миссис Флеминг.

Два раза в неделю эта суровая женщина устраивала генеральную уборку в личных апартаментах лорда Уоррингтона. Она всегда выполняла эту работу одна, так как считала это дело слишком важным, чтобы его можно было доверить горничным. Клер с помощью лести и уговоров удалось убедить миссис Флеминг принять ее помощь.

Клер несла корзину с принадлежностями для уборки. Ей не терпелось поскорее оказаться в комнатах деда. Наконец-то у нее появилась возможность найти доказательство его вины.

— Ну, вот мы и пришли, — сказала миссис Флеминг, останавливаясь возле позолоченной двери. У нее было узкое морщинистое лицо и пронзительные серые глаза, которые могли заметить пылинку с тридцати шагов.

Она впилась взглядом в лицо Клер и спросила:

— А вы не боитесь замарать свои ручки, миссис Браунли? Вы говорите и держитесь как истинная леди, и я не обижусь, если вы передумали.

— Я привычна к тяжелой работе. Я уже закончила писать приглашения на бал-маскарад и лучше уж буду что-нибудь делать, чем слоняться без дела.

Миссис Флеминг одобрительно кивнула:

— Ну, тогда идемте.

Клер проследовала за экономкой в темную прихожую и затем в большую мрачную спальню. Массивная кровать под темным бархатным балдахином занимала полкомнаты. Незнакомый приятный аромат витал в воздухе… сандал? Миссис Флеминг бодрым шагом подошла к окну и раздвинула портьеры, чтобы впустить в комнату свет.

Клер неподвижно стояла на середине турецкого ковра. Она полагала, что комната лорда Уоррингтона должна быть такой же строгой, как он сам. Но то, что она увидела… не укладывалось у нее в голове.

Она, широко раскрыв глаза, осматривалась вокруг, пытаясь разом охватить все. В комнате было множество удивительных экзотических предметов. Нефритовая фигурка очень полного мужчины. Затейливо украшенная медная ваза. Золотая маска индийского божества. Здесь были статуэтки, чаши, урны, щиты и даже громадное опахало из ярких павлиньих перьев.

— Впечатляющее зрелище, не правда ли? — горделиво сказала миссис Флеминг. — Теперь вы понимаете, почему я не допускаю сюда горничных? Если они что-нибудь разобьют, отвечать буду я.

— Я и представить себе не могла, что маркиз коллекционирует редкости. Откуда у него все эти вещи?

— Лорд Уоррингтон много лет прослужил во флоте ее королевского величества. Эти сувениры он собирал по всему свету.

Клер попыталась представить себе, как маркиз ходит по восточному базару, но этот образ никак не вязался с образом деда. Человек, который приобрел эти вещи, обладал несомненным вкусом и чувством прекрасного.

Тем не менее, это не значит, что в лорде Уоррингтоне есть что-то человеческое, сказала себе Клер. Вероятно, эти неодушевленные предметы ему дороже собственной дочери.

И все же эта выставка диковин очаровала Клер. Ей хотелось побродить по комнате и рассмотреть каждую вещицу, но миссис Флеминг вручила ей две мягкие тряпочки и подвела к старинной кровати красного дерева.

На постели лежало бледно-зеленое покрывало с вышитыми на нем драконами. Подушки были тщательно взбиты. Когда Клер подумала, что в этой постели лорд Уоррингтон спит, ей стало не по себе. Она не хотела бы увидеть его таким беззащитным.

— Начните отсюда, — сказала миссис Флеминг. — Наносите пасту только на тряпочку, ни в коем случае не на мебель! — Экономка показала ей, как это делается. Взболтав бутылочку из коричневого стекла, она нанесла немного пасты на фланелевую тряпку, и трите до тех пор, пока паста не впитается, затем полируйте чистой тканью. И смотрите, на мебели не должно остаться излишков пасты, чтобы маркиз случайно не испачкал свою одежду.

Клер принялась за работу. Полировочная паста имела приятный ореховый аромат и придавала блеск старинному дереву. Сегодня она надела старое платье и фартук и не боялась запачкаться.

Уголком глаза она наблюдала за миссис Флеминг, которая летала по комнате, вытирая пыль с самых ценных экспонатов. Она без умолку болтала, продолжая свой монолог о том, как лучше всего выводить чернильные пятна с одежды, и вознося дифирамбы чистящей пасте для серебра, в состав которой входили дождевая вода и нюхательная соль.

Эта худая энергичная женщина очень ценила дисциплину. Слуги подчинялись ей беспрекословно! Слушая ее болтовню, Клер подумала, что ей, должно быть, очень одиноко: положение миссис Флеминг не позволяло ей опускаться до болтовни со слугами, и только с Клер она почувствовала себя более или менее на равных.

Вчера в картинной галерее Розабел упомянула, что эта женщина знала ее мать.

У Клер перехватило горло, когда она вспомнила детский портрет матери. Ей хотелось постоять возле него как можно дольше, чтобы запомнить ее улыбку и знакомое милое лицо. Папа очень расстраивался, что у них не осталось ее портрета.