Колин помрачнел и нахмурился. Все это выглядело неестественно.

— Тебе нравятся мечи, Эдмунд? — спросил он наконец.

— Я люблю щенков.

Колин еще больше помрачнел. Какая польза будет пареньку от щенков, если однажды у его горла окажется клинок врага? Горец оглядел зал и был удивлен, не обнаружив там других детей. С кем же играл этот мальчик? И какого черта его, Колина, интересуют вопросы, не имеющие отношения к делу? Он посмотрел на свою ложку и молча отправил ее в рот. Он терпеть не мог отвлекаться по пустякам. Но еще больше его раздражала эта неестественная тишина.

Отложив ложку, Колин вытащил из-под камзола кинжал и вонзил его в дощатый стол. Гейтс моментально вскочил на ноги, выхватив меч, но горец тут же поднял вверх другую руку, чтобы успокоить капитана. Тем временем Эдмунд широко раскрытыми глазами уставился на сверкающую рукоятку. Да, это был прекрасный клинок — подарок короля Франции Людовика.

— Ты когда-нибудь играл в «крестики-нолики», паренек? — Колин перевел дружелюбный взгляд на Гейтса и пояснил: — Это всего лишь игра, которую я хочу ему показать, капитан.

Эдмунд отрицательно покачал головой, а затем с интересом наблюдал, как Колин прочертил четыре глубокие царапины на поверхности стола — две горизонтальные и две вертикальные.

— Мои племянники часто в это играют, — сказал горец, убрав в ножны кинжал, и отщипнул пять маленьких кусочков хлеба и столько же крошечных кусочков сыра. Он передал сыр Эдмунду и улыбнулся капитану — тот снова уселся на свое место, но меч положил на колени.

— Ты будешь «нолики», а я — «крестики». — Колин поместил кусочек хлеба в центр начерченной им сетки. — Теперь ты должен положить твой сыр в одну из этих клеточек. Первый, кто уложит свои три кусочка в ряд вот так, так или так — он провел пальцем вертикальную, горизонтальную и диагональную линии, — тот победит. Понял?

Эдмунд кивнул.

— Хорошо. Твой ход.

Эдмунд мгновение подумал, затем наклонился над столом и поместил кусочек сыра в верхний левый угол сетки.

— Капитан, вы упоминали о своей жене, — сказал Колин, положив хлеб справа от первого кусочка. — Она живет здесь?

— Нет. Она предпочла остаться в Эссексе. Я навещаю ее, когда представляется возможность. — Он указал на игровое поле, где Эдмунд положил сыр слева от хлеба в центре. — А что будет, если никто из вас не сумеет составить ряд?

— Тогда будет ничья. — Колин поместил кусочек хлеба в правый верхний угол, позволяя Эдмунду выиграть, если мальчик сделает правильный ход. — Наверняка жена будет беспокоиться за вас, когда принц Вильгельм вернется, наконец, к нашим берегам, чтобы заявить свои права на трон.

— Почему вы так уверены, что он это сделает?

— Я на это надеюсь. — Шотландец пристально взглянул на Гейтса. — Многие из нас надеются.

И Колин не обманывал; он прибыл сюда вовсе не для того, чтобы помешать высадке Вильгельма. Его цель — выведать все, что возможно, о готовившемся вторжении. Король Яков был достаточно мудр, чтобы понимать: только хорошая подготовка к битве будет их единственным шансом на победу. Если бы Колин остановил поток писем, идущих отсюда к Вильгельму — кто бы их ни писал, — голландский принц мог бы составить другой план, и тогда потребовались бы годы, чтобы раскрыть этот новый план.

Гейтс ответил на это неопределенным кивком, затем сказал:

— Жена не беспокоится. Если принц вернется… Не думаю, что он встретит здесь значительное сопротивление.

Горец едва заметно улыбнулся, когда Эдмунд положил сыр в нужную клетку и выиграл. Колин-то знал: принц столкнется с более мощным сопротивлением, чем капитан представлял.

— Отлично! — Колин подмигнул мальчику и, подняв глаза, увидел, что к ним спешит леди Джиллиан в сопровождении лейтенанта д'Атра, шагавшего рядом с ней.

Неужели это та самая леди Джиллиан? Женщина совершенно преобразилась. С лучезарной улыбкой она летела по залу, устремив на сына любящий взгляд. Колин внимательно изучал ее, пока она приближалась. Отметил тонкие черты ее лица и изящные линии стройного тела, практически скрытые грубым шерстяным платьем. Она целеустремленно шагала к ним стремительным шагом, не оставляя сомнений в том, что ничто на свете не сможет ей сейчас помешать. Боже, она так прекрасна!.. Кожа ее была подобна слоновой кости, отполированной рукой искусного ваятеля. И даже ее дерзко вздернутый подбородок в соларе Девона не поразил Колина так, как безмятежная искренняя улыбка, озарявшая ее лицо сейчас. Это преображение заставило его задуматься о том, что же на самом деле творилось в душе леди Джиллиан. Будучи воином, он не мог не восхищаться стойкостью и выдержкой, которую она проявила, когда кузен провоцировал ее, намеренно унижая и насмехаясь над ней. Постоянная напряженность ожесточала ее. Но сейчас, здесь, полностью раскрепостившись, она была просто обворожительна. Осознав, что беззастенчиво пялится на нее, Колин отвел глаза и обнаружил, что Гейтс сердито на него смотрит.

— Ты хорошо спал, моя радость? — Голос ее звучал мягко и нежно — как пение арфы.

Колин не знал, звук ли ее голоса или же слова вновь притянули к ней его взгляд. Она заняла ближайшее к Эдмунду место, прямо напротив горца. Обхватив ладонями личико сына, Джиллиан расцеловала его в обе щечки.

— Скажи-ка мне, ты не доставил снова хлопот капитану Гейтсу?

— Сегодня я неожиданно узнал, — вмешался капитан, — что Эдмунду не нравится, как я его ношу.

Джиллиан с удивлением проговорила:

— Мне кажется, это вполне очевидно, капитан. Ведь вы уже три года таскаете его так, словно от него дурно пахнет.

— Должно быть, я туповат, леди Джиллиан, — пробормотал Гейтс.

Колин не без интереса наблюдал за беседой капитана с его подопечной. Их взгляды светились теплотой, но без тени интимности. Разумеется, это никак не должно было его волновать, однако он, как ни странно, почувствовал облегчение.

— Эдмунд проголодался, — сообщил Гейтс. — А Кэмпбелл развлекал его, пока мы ели.

Джиллиан перевела взгляд на Колина. На губах ее сияла все та же лучезарная улыбка, лишившая бы его дара речи, будь он другим человеком.

— Надеюсь, он не доставил вам особых хлопот?

— Нет, конечно, — ответил горец. — Я научил его играть в «крестики-нолики».

— Я обыграл его, мама! — Эдмунд поднял на Колина глаза — такие же широко раскрытые, как у матери. — Да-да, обыграл!

Леди Джиллиан словно расцвела при виде счастливой улыбки сына.

— Можно мне посмотреть, как ты обыграешь его еще раз?

— Конечно! — воскликнул Эдмунд, хватая свой сыр.

Они сыграли еще раз. Д'Атр тоже подошел посмотреть.

Леди Джиллиан, подпирая голову ладонью, следила за каждым движением сына, радуясь его сообразительности, когда он «блокировал» хлеб Колина. Она слегка занервничала, когда д'Атр уселся на стол вместо стула и принялся, чавкая, уплетать баранье рагу. Бросая на леди время от времени взгляды украдкой, Колин снова позволил мальчику выиграть. Тут Гейтс поднялся из-за стола и объявил, что Эдмунду пришло время приниматься за уроки.

— Д'Атр, проводите Кэмпбелла в его жилище, — распорядился капитан. — Я подойду позже.

— Позвольте мне сыграть разок, — сказал д'Атр, плюхнувшись на стул мальчика, когда тот ушел.

Колин же смотрел вслед Гейтсу и леди Джиллиан с сыном — смотрел, не отрывая глаз от сверкающего каскада ее светлых волос, спускающихся до самых бедер.

Да, она была необычайно красива и обладала сильной волей. Колин знавал многих девушек, похожих на нее, но никогда не позволял ни одной из них отвлекать его отдела. И леди Джиллиан не станет исключением. Он отказывал себе в плотских удовольствиях гораздо чаще, чем большинство мужчин, потому что единственной его радостью была битва. А победа — его возлюбленная. Больше ему ничего не требовалось.

Когда же все трое подошли к дверям, Эдмунд вдруг обернулся и помахал ему рукой на прощание. Колин не смог сдержать улыбку и помахал мальчику в ответ.

— Объясните мне правила, — сказал д'Атр, рассматривая «доску». Затем поднял взгляд на Колина и добавил: — Но сначала позвольте мне растолковать вам правила Дартмута.

Горец откинулся на спинку стула и приготовился слушать, не обращая внимания на враждебный блеск в глазах Д'Атра.

— Капитан Гейтс отрежет вам яйца, если прикоснетесь к ней, ясно?

— Я и не мечтаю об этом.

— Мудро.

— Значит, он ее любит?

— Нет. — Д'Атр покачал головой. — Ему поручили приглядывать за ней. Она очень привлекательна, и лорд Девон хочет быть уверен, что его кузина не принесет еще одного бастарда, пока живет здесь. — Лейтенант положил кусочек сыра в левый нижний угол, и его губы искривились в ухмылке. — Конечно, я и сам бы не прочь ее обрюхатить. Она холодная сучка, но я бы сумел выдавить из нее несколько вскриков, окажись она подо мной. Но учтите: повторите хоть одно мое слово Гейтсу — и вы покойник.

Д'Атр подмигнул Колину, боровшемуся с искушением приложить лейтенанта рожей об стол и воспользоваться его зубами для своего следующего хода.

Но вместо этого шотландец дружески улыбнулся ему:

— Мне кажется, что вы все здесь больше внимания уделяете этой даме, чем армии, с которой нам вскоре предстоит сразиться. К счастью, у нас за спиной флот Вильгельма, если нас застигнут врасплох.

Д'Атр оторвал взгляд от игры, которую только что проиграл, и усмехнулся:

— Я в нем не нуждаюсь. Пойдемте, я вас провожу.

Колин встал со стула и с улыбкой ответил:

— Благодарю вас, лейтенант.

Глава 4

Солнечный свет, пробивавшийся сквозь редкие ветви деревьев, падал на небольшую скамейку во дворе церкви Святого Петрока, где сидела Джиллиан со своим сыном на коленях. Прижавшись губами к пушистой головке Эдмунда, она читала ему отрывок из сочинения Гильдаса[1] «Разорение и завоевание Британии» — об Амвросии Аврелиане, боровшемся против вторжения саксов. Ее голос сливался со стуком деревянных мечей, раздававшимся на другой стороне двора, и с криками чаек, доносившимися от полосы прибоя за утесами. Подняв голову, Джиллиан посмотрела туда, где новый наемник состязался в искусстве владения мечом с лейтенантом д'Атром, в то время как остальные спокойно наблюдали за ними. Легкий холодный ветерок пронесся над древним кладбищем, освежая, отбрасывая волосы с ее лица. Она снова вернулась к книге, тихонько нашептывая сыну похвалы Гильдаса давно почившему герою. Таких мужчин, как Амвросий Аврелиан, больше не существовало, но это не мешало ей верить, что когда-нибудь Эдмунд сможет стать уважаемым человеком, подобным ему. Конечно, этого легче бы было добиться, руководи его воспитанием достойный благородный отец. Но раз уж ей выпал жребий воспитывать сына одной, то она не подведет.