Строгое лицо Энн чуть расслабилось. Она с улыбкой села рядом.

— Мне не хватало твоего красноречия. Не считаешь, что эти англичане — очень скучный народ?

— Ужасно скучный. Мой брат, например…

Он не успел договорить, как Энн кивнула:

— Я слышала. Моя сестра только и делала, что забивала мне голову сплетнями. Твоя семья воюет с другой семьей.

— Да, с Перегринами.

— Я много о них слышала. Моя сестра была на свадьбе старшего сына и леди Лайаны. — Она деликатно передернула плечиками. — Они не так уж плохи.

Он уже хотел рассказать Энн о Заред, но вовремя сдержался. Не стоит никому открывать ее тайну. Если человек, взглянув на нее, не сможет распознать в ней женщину, значит, вообще не заслуживает, чтобы ему выложили правду.

— Второй сын едет на турнир с намерением завоевать тебя.

Энн изумленно уставилась на него.

— Завоевать меня? Перегрин? Даже если оставить в стороне ваши с ними распри, ты просто не знаешь этих людей. Грязные, невежественные олухи. Представляешь, старший брат даже не счел нужным присутствовать на собственном свадебном пире: был слишком занят, считая золото, принесенное невестой в приданое. Когда мачеха леди Лайаны справедливо указала ему на это и пригрозила аннулировать брак, он увел свою девственную невесту наверх, и… и… — Она осеклась и отвела глаза. — Он скорее животное, чем человек.

— Все это сплетни, — отмахнулся Тирл. — Я видел, как дерутся эти мужчины. Тот, кто приедет, вполне возможно, выиграет турнир.

— И даже тебя победит?

Тирл улыбнулся.

— Я не собираюсь проверять. Потому что не буду участвовать в турнире. Но пришел просить у тебя одолжения.

— А, значит, просто приехал посмотреть, как бабочки складывают крылья, а павлины боятся распустить хвосты?

— О да, конечно, это самая важная причина.

Он снова потянулся к ее руке, но Энн отстранилась.

— Я бы приняла твои комплименты всерьез, если бы не слышала их с восьми лет. Ты повторяешься, Тирл. Честное слово, женщины слишком доверчивы и доступны! Тебе необходима женщина, которая не сдастся, выслушав все ту же старую заезженную лесть.

— Женщина вроде тебя? Я был бы счастлив видеть тебя своей женой.

— Ха! Я выйду за человека, который работает мозгами, а не руками! Хочу мужа, с которым могла бы поговорить! Я пыталась беседовать с тобой о чем-то, кроме доспехов и оружия, а ты тут же засыпал. Да еще и храпел!

Он ласково улыбнулся девушке. Она совсем не знает собеседника, если считает, будто его интересы этим и ограничиваются.

— Клянусь, что, будь я женат на тебе, ни за что бы не заснул! И, кроме разговоров, занял бы тебя еще кое чем.

— Твое хвастовство на меня не действует. Лучше скажи, какое одолжение тебе понадобилось.

— Я хотел бы помочь Перегринам, но не стоит, чтобы они знали мое настоящее имя. Я представлюсь Смитом.

Энн ответила холодным взглядом. Эта брюнетка с темными волосами и глазами могла при желании испепелить человека взглядом.

— Просишь меня подвергнуть опасности человека, которому предстоит быть гостем в моем доме?! — прошипела она, поднимаясь. — Я была о тебе лучшего мнения.

Но Тирл успел поймать Энн, прежде чем она сделала второй шаг.

— Я сказал, что собираюсь им помочь, и не солгал тебе! — воскликнул он, молясь про себя, чтобы она ему поверила.

— Почему? Почему ты хочешь помочь грязным животным вроде этих Перегринов? Разве не правда, что они считают ваши земли своими? И ты хочешь, чтобы я поверила в твои благородные намерения? Неужели ты поможешь человеку, мечтающему сделать тебя нищим?

— Понимаю, это трудно осознать, но тем не менее все так. Я даже не знаю этих братьев. Видел их только со стороны. Но не питаю к ним такой ненависти, как Оливер. Я просто хочу…

Он осекся. Если поведать ей все до конца, придется упомянуть о Заред, а это невозможно.

— Тут дело в женщине, — произнесла Энн.

Тирл ошеломленно моргнул. Что за умница! Ее проницательности можно только позавидовать!

— Женщина? Какая женщина? На турнир приедут два брата — средний хочет драться на ристалище, а младший служит его оруженосцем. Неужели я не могу сделать что-то просто из любви к человечеству? Мой брат ненавидит этих Перегринов, а меня тошнит от войны, крови и ненависти. Почему я не могу попытаться покончить с этой враждой и примирить обе семьи?

— Как ее зовут?

Тирл задумчиво прищурился и покачал головой.

— Я беру обратно свое предложение руки и сердца. Я знал тебя с самого твоего рождения. А ты сомневаешься в моих добрых намерениях. Ты бесчестишь меня и мою семью.

Энн понимающе улыбнулась:

— Ты так же сильно влюблен в нее, как тогда в жену молодого графа?

— О, это совершенно разные вещи! Та дама вышла замуж за мальчишку. А тут… сколько мне твердить, что все это не имеет никакого отношения к женщине! — Тирл нагромоздил столько лжи, что поклялся про себя при первой же возможности пойти на исповедь. — Обидно, что ты так обо мне думаешь!

— Ладно, ты выиграл, — вздохнула Энн. — Я сохраню твою тайну. Но клянусь, что выведаю, зачем тебе понадобилось дурачить этих бедняг Перегринов.

Тирл ничего не ответил, потому что ответа не было. Он и сам не знал, почему принимает такое участие в судьбе девушки, рядившейся мальчишкой. Девушки, которая была дочерью рода, много лет воевавшего с его семьей. Ее братья убивали его братьев. По всем канонам он должен был ненавидеть Заред и помочь людям брата, захватившим ее.

Но он сделал все, чтобы отнять у них Заред, а позже, когда она пыталась перевязать его рану, всячески старался подольше удержать ее рядом.

Тирл глянул на Энн и улыбнулся. Может, его просто привлекла новизна ощущений? У него было множество прекрасно одетых женщин. Каково это — переспать с девчонкой, которая утром вполне способна подраться с ним за его же одежду?

— Нечего тут выведывать, — отрезал он с самым невинным видом. — Я всего лишь пытаюсь выручить несчастных, доведенных до отчаяния людей.

Энн фыркнула, что, по его мнению, совершенно не подобало такой утонченной леди.

— Можешь хранить при себе свои секреты, но держи своих Перегринов от меня подальше. Не хочу оказаться такой же дурочкой, как леди Лайана. А теперь уходи, пока кто-нибудь не увидел тебя и не донес отцу.

Тирл нервно взглянул в сторону большого замка Хью Маршалла.

— Спасибо, — пробормотал он, наскоро целуя ее, прежде чем перепрыгнуть через ограду.

После его ухода Энн уселась на скамью и улыбнулась. Как приятно видеть человека, способного смеяться, принимать жизнь такой, какая она есть, человека, похожего на тех людей, которых она знала во Франции.

Мать Энн отвезла дочерей на свою родину, когда Энн было только пять лет, а ее сестре Кэтрин — шесть. Девочки выросли в семье своей матери, в доме, где царили красота, смех и философские беседы. Там они могли говорить что хотят, и никто не находил ничего необычного в том, что женщины тоже могут быть умны и образованны. Поклонники превозносили их красу, умение играть в карты, скакать верхом, читать вслух, называли самим совершенством.

И теперь, оглядываясь назад, Энн знала, что не оценила по достоинству то чудесное время свободы и счастья. Казалось, все это было так давно!

Когда Кэтрин исполнилось семнадцать, а Энн — шестнадцать, Хью Маршалл потребовал, чтобы жена привезла дочерей в Англию, поскольку настала пора найти им мужей. Девушки, совсем не помнившие отца, ничуть не испугались, мало того, предвкушали путешествие в новую страну и возбужденно перешептывались, мечтая о женихах.

Но вот жена Маршалла, прочитав письмо, мгновенно увяла. За одну ночь глаза потухли, волосы потеряли блеск. Сначала девушки слишком волновались в ожидании новой жизни, чтобы заметить состояние своей любимой матери, но к тому времени, когда их корабль бросил якорь в английском порту, они увидели, что бедняжка стала такой бестелесной, что походила на призрак, а в лице не осталось ни кровинки.

Не прошло и двух недель, как они узнали, в чем дело. Хью Маршалл оказался угрюмой неотесанной скотиной и правил своими поместьями грубой силой и террором. Жена и дочери оказались такими же его жертвами, как и окружающие его люди.

Здесь женщины забыли о смехе и комплиментах поклонников. Хью Маршалл не скрывал разочарования, узнав, как воспитывала детей жена.

— Ты не дала мне наследника, — орал он на жену, худевшую с каждым днем, — да еще и наполнила головы этих дурочек всякой ученой чушью! Они пытаются спорить со мной!

Когда Кэтрин заявила, что ей не нравится выбранный отцом жених, тот подбил ей глаз и запер в комнате на две недели. Кэтрин наконец со слезами согласилась выйти за омерзительного старика, которого навязал ей отец. Маршалл, хоть и был богат, хотел стать еще богаче, но больше всего на свете жаждал власти и мечтал о внуках, которые сидели бы по правую руку короля. Поэтому и выдал Кэтрин за графа, дальнего родственника короля. Граф почти все время проводил при дворе, и Маршалл надеялся ввести дочь в высшие круги.

Через полгода после возвращения в Англию мать Энн умерла. Хью ничуть не скорбел о потере, твердя, что она никогда не была ему настоящей женой и к тому же наплодила одних дочерей. Жена, неспособная дать мужу сына, ничего не стоит в глазах мужа! И раз уж она догадалась освободить его, теперь он может жениться во второй раз, и новая жена нарожает ему дюжину сыновей.

Энн стояла у свежей могилы и испытывала только глубокую, всепоглощающую ненависть к отцу. Это он убил мать, так же наверняка, словно вонзил ей в горло нож!

После смерти матери и помолвки сестры Энн объявила отцу войну. Девушке было почти все равно, что с ней станется, поэтому она осмеливалась спорить с ним, и предъявлять собственные требования.