– Туфли – и ты готова, – толкает ко мне коробку и отходит, ожидая, когда я надену серебристые лодочки на высоком каблуке. Я не понимаю, что он хочет получить. Это всё очень странно, до жути странно, как будто ведёт на эшафот. Возможно, так всё и есть. Это лишь декорации для последней роли. Моей.

Глава 31

Санта

– Теперь ты, как невеста. Пойдём, любимая моя, пришло время начинать бал, – хватает мою руку, кладёт её насильно себе на сгиб локтя и ведёт за собой. Не дёргаюсь даже, демонстративно поднимаю подбородок, и мы выходим из спальни. С удивлением оглядываю лестницу, где по бокам на каждой ступеньке стоят свечи.

– Это для тебя, Санта. Столько лет, и мы остались вдвоём. Муж и жена – одна сатана, слышала о таком? – Шепчет Филипп, а мы спускаемся.

– Слышала, но ты и один отлично справляешься с этой ролью, – отвечаю ему, взглядом ища подвох. А он должен быть. Всё не просто так, это не красивая и элегантная сказка, где существует хороший конец. Нет, всё слишком изгажено кровью невинных, чтобы спектакль закончился идеально.

– Что ты, Санта, один я бы никогда не додумался свести тебя с ума. Никогда бы не нашёл выхода и не забрал бы своё. Но есть кто-то ещё, умнее меня, признаю, раз догадался о чипе в твоём затылке, о варианте похищения и умении скрываться. И ты ему не нужна, а вот мне очень, – доходим до первого этажа. Филипп тянет за собой дальше, а по полу разбросаны алые лепестки роз, свечи продолжают указывать путь.

Как только мы доходим до столовой, усмехаюсь, встречаясь с уже знакомыми персонажами.

– Позволь мне представить тебе моего горячо уважаемого друга, – Филипп отпускает меня и подходит к тучному мужчине, во фраке практически таком же, как и на муже. Он улыбается мне, и я с радостью отмечаю, что царапины на его уродливом лице оставила. Но мало. Мне мало.

– Я уже знакома с этим ублюдком, и с его отростком, который даже членом назвать нельзя, – едко отвечаю с улыбкой.

– Она сегодня не в духе, – завуалировано извиняется за меня Филипп перед покрывшимся алой краской ярости от уязвлённого самолюбия Милтоном.

– Ничего, такое бывает с женщинами, которые не в своём уме, – льстиво произносит он.

– А это – моя прекрасная и любимая Санта. Правда, она невероятна? – Филипп протягивает руку Стюарту, облачённому в алое вечернее платье, и он театрально вкладывает свою ладонь в его.

– Это было жестоко, милая моя, обмануть мою возлюбленную и использовать её, чтобы сбежать и совершить непоправимое. Но как хорошо, что мы успели остановить это, неизвестно, что ты могла сотворить на улицах Лондона, – подносит руку Стюарта к губам и с чувством оставляет поцелуй.

– И долго ты будешь болтать? Что дальше, Филипп? С твоими подонками я знакома. Никакой Стеллы, или как там её, я не вижу, только мужика, переодетого в платье. Ему никогда не стать женщиной, как бы ты не пытался помочь ему. Смех, да и только, – ехидно оглядываю пару.

– Сука, ты же говорила…

– Ах да, и ты поверил, Стюарт. Так кто из нас глуп? Мужчина, ведь именно так ты говорил, правда? А вот женщина всегда будет коварнее, но вы меня утомили, давайте, перейдём к делу. Что ты хочешь, Филипп? Каков план дальше? – Имитирую усталость и даже зеваю, прикрывая рукой рот.

– Она хочет пропустить праздничный ужин. Но слово безумной – это закон. Мы же не имеем понятия, что она задумала, и должны спастись. А ещё как было ужасно с твоей стороны убить такого невероятного и виртуозного адвоката, – Филипп кивает Милтону, и тот проходит мимо меня, исчезая в доме.

– Его убил ты, а не я, Филипп. Да, со старостью память может подводить, – удерживаю улыбку на губах, но делаю шаг назад.

– Видишь, любимая, я же говорил, что она задумала что-то неладное, а я подготовил такой романтический вечер для неё, – обращается к Стюарту, а я продолжаю медленно отходить назад. Дверь близко, но меня вряд ли пустят за неё, хотя никто и не останавливает.

Выхожу практически в центр холла, когда Филипп идёт следом со Стюартом.

– Она хочет убежать, любимый, – замечает полуженщина.

– Нет, она обманывает, чтобы мы потеряли бдительность и испугались за её состояние, а затем она вытащит вот это, – Филипп останавливается и отпускает своего любовника, чтобы в следующий момент достать из-за спины пистолет.

– Она украла его у меня из сейфа, как и все деньги спустила на транквилизаторы и алкоголь. Боже, Санта, зачем? Опусти оружие, мы не собираемся делать тебе ничего плохого. Мы же хотим добра для тебя, – хмуро наблюдаю, как Филипп смеётся и крутит в руках пистолет. Я такие только по телевизору видела, а сейчас в его руках то, что может прикончить меня на месте.

Улавливаю странный шум и замечаю, как в свет свечей ввозят коляску, где сидит связанный Джайлс. На его виске кровь, а рот заклеен скотчем. Всё леденеет от страха, когда сердце сжимается от сочувствия.

– Не стыдно, ублюдок, так обращаться со стариком? Хотя, о чём я говорю, ты убил своих родителей…

– А, нет, это сделал я, – перебивает меня Милтон, да ещё и гордо.

– Да, это был он. Мы исполняем мечты друг друга, но, как оказалось, чтобы это делать нужны деньги, а мой маразматик отец решил привязать меня к тебе пожизненно. Обидно, не находишь? Кто ты такая, чтобы обладать тем, для чего был рождён я? Кто ты, чёрт возьми, такая, чтобы я спрашивал у тебя разрешения на моё же наследство? Никто. Потаскуха, которая изменяла мне, а я, как дурак, ждал тебя дома и верил в болезнь сестры. Да ещё и убийца, лишившая жизни Джоршуа Эйнсли, а теперь хочешь сотворить то же самое с этим стариком. Так кто из нас чудовище, Санта? Ты или я? – Филипп целится пистолетом в Джайлса. Он в сознании, я вижу блеск в глазах, когда его оставляют недалеко от меня в инвалидной коляске.

– Ты, но такой жалкий, что у меня вызываешь отвращение, – с ненавистью отвечаю ему.

– И это после стольких лет доброты и понимания, попыток вылечить тебя и помочь? Это обидно, любимая, так обидно, что я уязвлён, – усмехаясь, Филипп обходит меня, а я слежу за ним боковым зрением.

– Кто из нас болен, так это ты. Не я убиваю людей, а ты. Не я насилую их и избиваю до смерти. Не я сжигаю людей, а ты, подонок, – шиплю я.

– Да вы посмотрите, а Джо-то был, действительно, влюблён в сумасшедшую. Какая драма, это так мило и глупо, что мне смешно. И он же умер от твоей руки, – подбрасывает в руке пистолет и останавливается рядом. Наводит его прямо на Джайлса.

– Санта, что ты делаешь, нет, не нужно убивать старика. А как же его внук, неужели, тебе мало его гибели? Остановись, – наигранно вскрикивает Филипп.

– Прекрати, ты, убогий. Для чего этот спектакль? Чтобы показать этому несостоявшемуся парню, свою значимость? Да успокойся, Филипп, ты выглядишь полным идиотом, и никогда не превратишься в человека. Никогда. Так для чего это всё? Напугать решил меня или Джайлса? Так мы боимся. Да, дрожим от страха, ты добился своего. Пистолет вряд ли заряжен, и ты только говоришь. Убьёшь старика, затем меня, и что дальше? Думаешь, никто не заподозрит ничего? Никто не поймёт, что ты сделал это из-за наследства? Никто не проговорится из твоих друзей? – Встречаюсь с ним взглядом. И нечто жуткое появляется в глубине его глаз.

– А ты права, на удивление, в твоих безумных словах есть капля правды. Слишком много свидетелей, – на секунду замолкает и резко перемещает руку. Продолжая смотреть на меня, улыбается, и по всему пространству раздаются грохочущие и смертоносные выстрелы. Кричу от ужаса и падаю на колени. В этот же момент замечаю, что не я одна склонилась к полу, но и Стюарт, истекая кровью, лежит недалеко от меня. Меня начинает трясти от жестокости и понимания, что это всё не игра. Он убил его. Он просто взял и застрелил того, с кем проводил лучшее время. По щекам катятся слёзы, и меня мотает из стороны в сторону. Я задыхаюсь, сжимая руками волосы.

– Санта! Что ты делаешь? Как ты могла? Милтон, скорее помоги ей, скорее, – шокировано поднимаю взгляд на Филиппа, размахивающего пистолетом, и мой слух наполняет жуткий смех. Он болен. Он неадекватен.

– За что? За что ты убил его? Ты же любил, – проплакиваю эти слова, а его друг не двигается, не подходит к молчаливому Стюарту, а кровь растекается вокруг него.

– Любил? Нет. Я никого не люблю так, как себя, Санта. Ты что, не поняла этого до сих пор? Я куплю новую игрушку, когда подохнешь ты. Сделаю из неё что-то лучше, а это лишь необходимое мясо, которое мы решили использовать для твоей последней ночи. Все увидят, что я не смог ничего сделать, чтобы остановить тебя. Ты убила всех, кто был мне дорог, а затем застрелилась. Меня будут жалеть, оплакивать потерю адвоката, знаменитой четы и профессора, а тебя возненавидят, твоя семья будет запятнана и никогда не сможет жить так, как раньше. А я лишь хотел поужинать с тобой, даже платье купил, – от жестокости его слов и страха, который появляется в разуме, как защитная реакция, не замечаю ничего. Только смотрю на этого ублюдка и плачу.

– А теперь ты хочешь убить Джайлса? Санта, не нужно этого делать, – Филипп хватает меня за локоть, пытаясь поднять, но я сопротивляюсь. Ударяю его по руке и визжу, желая отползти в угол и спрятаться. Если бы моей силы хватило. Нет, человек, с которым я провела бок о бок столько лет, убивает легко и просто, не испытывая угрызений совести. Ничего. И сейчас он без труда обхватывает меня за талию и приставляет к виску пистолет.

– Поднимайся, иначе не увидишь финала. А ты же хочешь узнать, как умрёт Джайлс, – шипит Филипп. Смотрю на старика, замечая отблеск слезы, скатившейся из глаз. Он может умереть раньше, чем Филипп убьёт его. Я вижу муку и сочувствие, от этого глотаю рыдания и встаю.

– Это не так сложно, любимая, как кажется. И ты сделаешь это теперь сама, – сладко тянет слова Филипп, выпрямляя руку с пистолетом. Берёт мою и вкладывает туда оружие.

– Нет… я отдам тебе всё, хоть сейчас, Филипп. Не делай этого. Я подпишу любую бумагу, только не убивай его, – молю я, а мужчина продолжает свою игру. Накрывает мою руку своей и поднимает пистолет.