- Ну, ты и Генри, ну... Знаешь.


- Что?


- Ну, знаешь, вы вместе?


- Конечно, нет. Мы лучшие друзья уже десять лет.


- О... Понял. Просто порой вы кажитесь нечто большим.


- Было бы плохо, если бы мы с Генри были нечто большим?


Он снова отбрасывает свои волосы, потом трет шею. Жестом показывая мне идти за ним в спортивный зал, он идет налево, к мужской раздевалке, и я иду направо, к женской. Он говорит:


- Да, это было бы очень плохо.

•••

После того, как я надеваю все свои колодки, тренировочную форму и кроссовки, я хватаю свой шлем и иду на поле в поисках Генри и нашего игрушечного ребенка, Джерри Райса.


Я нахожу его у трибун, разговаривающего с мамой. Он передает ей игрушечного ребенка. Она начинает смеяться, берет куклу из его рук и держит ее за руки. Я вижу, как Генри машет на нее руками, будто он психует из-за того, как она держит игрушечного ребенка. Он забирает ребенка, а потом показывает ей, что нужно сделать руки в виде колыбели. Она снова смеется, потом делает, как сказано, и Генри укладывает куклу ей на руки. Она качает головой.


Каким бы идиотским это задание не было, я не могу сдержаться и улыбаюсь, глядя на них. Генри самый забавный парень среди всех, кого я знаю, забавнейший человек из всех, с кем я встречалась. Только он мог притвориться и принять это задание так серьезно. Я иду к металлическим трибунам широкими шагами, пока не подхожу к маме и Генри.


- Джордан, почему ты не сказала мне, что я стану бабушкой? - говорит мама, улыбаясь Генри.


- Я тоже не знала, - говорю я. - Генри скрыл беременность от меня. Ты не против присмотреть за этой жуткой штуковиной во время тренировки, мам?


Генри хватается за грудь.


- Эта жуткая штуковина - наш сын, Вудс.


- Я не против, - говорит мама. Она кивает на кого-то за моим плечом. - Кажется, тренер Миллер хочет, чтобы вы присоединились.


- Спасибо, мам! - говорит Генри. Кажется, Джерри Райс вернул Генри его хорошее настроение. Он снова обнимает меня, когда мы идем к полю.


- Итак, чего хотел Тай?


- Поблагодарить меня, что взяла его на вчерашнюю игру.


- Это все? - шепчет он.


- Нет...


- Я твоя жена, ты можешь рассказать мне все, что угодно, Вудс.


- Вчера, когда я подвезла его до дома, он как бы хотел поцеловать меня?


- И?


- И я сказала ему, что мне нужно идти.


- Ты не поцеловала его?


- Неа.


Генри хватает меня за локоть, останавливая.


- Почему ты так сделала? Разве он тебе не нравится?


- Да... Я испугалась, наверное. Не знаю, - я смотрю на жвачку, растаявшую на металлической трибуне.


- Отвергнут, - говорит Генри. - Господи, я не могу даже представить: попытаться поцеловать, и быть отвергнутым. Должно быть, Тай чувствует себя паршиво.


Пожимая плечами, я ворчу.


- И? Он пытался снова поцеловать тебя прямо сейчас? Или вы говорили о том не поцелуе?


- Нет... Он хотел узнать, вместе ли мы, - говорю я, громко смеясь, большим пальцем сначала показывая на Генри, а потом на себя.


- Ты и я?


- Ага, он хотел узнать, встречаемся ли мы. Я сказала, что мы лучшие друзья.


- Да, он определенно хочет тебя.


Я смотрю на Генри краем глаза. Его лицо не выражает никаких эмоций: он не улыбается, ничего.


- Думаешь? - шепчу я.


- Я знаю.


Генри переводит взгляд от меня к полю, и его глаза расширяются в ужасе. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, почему он разинул рот. Джей Джей и Картер болтаются, пытаясь засунуть тощего уайд ресивера в коляску Джерри Райса.


- Джей Джей, - кричит Генри, - ты не сможешь засунуть девятиклассника в эту коляску.

•••

Этим вечером после пары часов игры в бейсбол с Картером и Джей Джеем, мы с Генри устраивает сумасшедший настольный футбольный турнир. Это лучшие три игры из пяти. Я побеждаю дважды, он выигрывает лишь раз. В этой, четвертой, игре я надираю ему задницу. Джерри Райс спит с широко раскрытыми жуткими глазами


в своей коляске. Monday Night Football маячит на большом экране телевизора. Мы смотрим игру Джетс против Долфинс и, конечно же, болеем за Долфинс.


- Я могу остаться сегодня? - спрашивает Генри. Свет от телевизора заливает его кудри, заставляя их сиять.


- Конечно.


- Я подумал, так будет легче ухаживать за Джерри Райсом, - говорит он. - Мы можем по очереди кормить его ночью, - он вращает стержень, забивая мне гол маленьким белым мячиком.


- Почему ты относишься к этому так серьезно? Мы могли бы оставить Джерри Райса в моем грузовике на ночь, чтобы не слышать, как он плачет.


- Я хочу хорошую оценку.


- Ты совершенно наплевательски отнесся к тому заданию насчет кукурузного хлеба, - я пытаюсь забить Генри мяч в ворота, но его маленький деревянный вратарь блокирует мою попытку. - Не могу поверить, что ты получил двойку за кукурузный хлеб.


- Многие могут прожить без того, чтобы хорошо печь кукурузный хлеб. Быть родителем - это другое.


- Да, - говорю я, зная, как сильно мой отец может лажать порой. Нам с Генри очень повезло с такими замечательными мамами. По крайней мере, отец Генри не засранец... Его просто никогда нет дома. Как и мой отец, мистер Генри не был на наших играх уже вечность.


Я забиваю Генри, выигрывая игру. Я поднимаю руки над головой и обхожу комнату с напыщенным видом победителя. Складывая руки рупором у рта, я изображаю звуки толпы:


- И Вудс выигрывает!


- Тише! Ты разбудишь ребенка, - говорит Генри, смеясь. Он падает на один из кожаных диванов и берет стакан лимонада. Я наливаю себе еще один стакан, потом беру несколько шоколадных печений, сажусь и облокачиваюсь на него. Он обнимает меня, склоняется и выхватывает печеньку из моей руки зубами.


- Воришка!


- Нахалка!

•••

Посреди ночи Джей Райс кричит. Генри толкает меня ногами по лицу, поэтому я скидываю их, вставая.


Спрыгивая с кровати, я хватаю глупую куклу из коляски и засовываю металлический стержень в его рот. Потом я снова падаю на кровать. Оказывается, ты не можешь оставить этот ключ в его рту. Ты должен в это время держать игрушечного ребенка, иначе он продолжит плакать.


Я облокачиваюсь на изголовье и держу куклу в руках. Если бы я не держала сейчас игрушечного ребенка, я бы совершенно точно написала в свой дневник о Генри.


Он спит, свернувшись на другой половине кровати и выглядя умиротворенным. По выражению его лица можно сказать, что он не совсем расстроен, и он не приумножает свою грусть, ведя себя глупо или по-сумасшедшему, он просто... довольный. И я рада, потому что больше всего на свете я хочу, чтобы он был счастлив. Часть меня даже не хочет будить его, потому что я знаю, что в итоге он снова расстроиться из-за Кэрри или из-за того, из-за чего он, черт возьми, расстроен. Если бы он только поговорил со мной... Возможно, я бы смогла помочь.


Моя голова падает, и я нечаянно роняю металлический стержень, и Джерри Райс снова начинает плакать. Генри вздрагивает. Из-за того, что он садится, одеяло падает и обнажает его скульптурное футбольное очарование и шесть кубиков.


Тело Тая такое же идеальное? Я задумываюсь, как много раз Кристен уже видела его пресс.


- Что такое, Вудс? - говорит Генри, тря глаза кулаками.


- Я уронила металлический стержень, вот и все, - я снова качаю эту глупую куклу.


Генри подползает и обнимает меня, притягивая к себе. Закрывая глаза, я прислоняюсь к его плечу, и меня осеняет, что Генри однажды станет замечательным отцом. Не таким как мой отец – не поддерживающим, и не таким как его отец – несуществующим.


А по-настоящему замечательным отцом.


Глава 11

Возможность

Количество дней до моей поездки в Алабаму - 12.


Это среда, и по традиции мы с Джей Джеем сидим в Лачуге Джо Съешь-Все-Что-Сможешь. Я играю в игру с солью и перцем, а Джей Джей царапает в своем кроссворде.


- Не могу поверить, что ты уже снимаешься в фотосессии для Алабамы, - говорит Джей Джей. - Это сумасшествие.


- Не говори.


- Я горжусь тобой, Вудс.


- Спасибо, дружище.


Джей Джей записывает что-то в кроссворд и спрашивает:


- Готова к игре?


Я пожимаю плечами.


- Я устала, присматривая за этим глупым Джерри Райсом всю неделю.


- Где твой ребенок? - спрашивает Джей Джей, заглядывая под стол, как будто я и правда засунула туда ребенка.


- Он со своей матерью, которая наверняка спит с Мари Бэрд прямо сейчас.