— Но почему ты мне раньше ничего не говорила?

— Не хотелось беспокоить тебя. Но теперь… Даморна не стала продолжать. Она знала, что Квент и так все прекрасно понимает. Больше говорить было не о чем. Однако когда карета остановилась у ворот тюрьмы, Квент поцеловал Даморну в лоб и сказал:

— Ничего не бойся. Из самого трудного положения можно при желании найти выход.

Но как найти этот выход и, главное, что это за выход, Квент умолчал. Как всегда он был верен себе и предпочитал работать в тайне от всего света…

Глава восемнадцатая

Ключ с грохотом повернулся в замке и дверь, зловеще заскрипев, отворилась — для того только, чтобы вновь захлопнуться за спиной узника. Квентин улегся на ворох отсыревшей соломы, раскинув руки и ноги настолько широко, насколько позволяли сделать это цепи. Он слышал звук приближающихся шагов, и вот перед самыми его глазами застыли наконец до блеска начищенные кожаные башмаки.

Квент скользнул взглядом вверх: стройные икры, обтянутые чулками, бархатные бриджи, длинный плащ, батистовое жабо, кружевной платок, пеленавший очень длинный и неисправный нос. А лицо… Нет, этого лица нельзя было забыть…

— Итак, — прогнусавил Реджинальд, — ты все-таки вернулся. Что ж, этого следовало ожидать. — Тут Логхтон сделал широкий жест рукой: — Чудесное местечко, не правда ли?

Сквозь решетку на маленьком оконце дул затхлый ветерок, приносивший с собой запах гари и облачка сажи. На каменные плиты пола откуда-то капала вода, в углу, за ворохом подгнившей соломы, явственно возились крысы.

Реджинальд поежился. Квент посмотрел на него с нескрываемым отвращением и усмехнулся:

— Что, дружище, невесел? Не рад встрече?

Смех Квентина заметался в гулкой камере, отражаемый ее сырыми, серыми стенами. Реджинальд испуганно покосился на стражников, борясь с желанием поскорее удрать из этой дыры.

— Не уходи, дружище, — взмолился проницательный Квент. — Неужели ты побрезгуешь моим гостеприимством? Не волнуйся, долго ты здесь не задержишься! К обеду я буду обретаться уже совсем в других краях!

— А ты не можешь без того, чтобы не скалить зубы? — прошипел Реджинальд и облизал пересохшие губы.

— Нет, никак не могу! Ты слишком сильно трусишь, чтобы заслужить мой гнев! Ты должен либо удовлетвориться моими насмешками, либо проваливать отсюда поскорее!

— Ты же прекрасно знаешь, что я не могу так быстро уйти!

Квент удивленно вскинул брови.

— Разве? Но я что-то не вижу цепей на твоих ногах!

— Цепей нет, но есть невидимые путы. Человек, которого ты прислал за мной, поклялся, что в моих же интересах навестить тюрьму. И как можно скорее. И вот я здесь, хотя это стоило мне многого, так как ты не соизволил спуститься в комнату свиданий.

— Неужели тебе не хотелось лицезреть меня во всей красе!

— Да перестань паясничать! Скажи лучше, что тебе нужно?

— Ровным счетом ничего! Но вот ты очень много добиваешься… Пояснить?

— Будь так любезен.

— Ты очень неблагодарный человек, а ведь стольким мне обязан…

— Нельзя покороче? Но Квентин не спешил.

— С тех пор, как мы виделись в последний раз, я многому научился. Я вел жизнь в высшей степени интересную и насыщенную… Да, неужели тебе неинтересна моя история?

— Честно говоря, не очень. Тебе меня не разжалобить. Я хорошо знаю, что прокормить себя самостоятельно ты мог всегда. Ты и сейчас выглядишь неплохо… А потом — ты сам во всем виноват. Если б я получал от тебя деньги, о которых просил постоянно, то не стал бы грабить тебя на дороге. И кстати, кольца все равно сделались бы моей собственностью через несколько лет.

— Но тогда-то они не были твоими. Еще неизвестно, что подумают судьи, когда услышат мою печальную повесть.

— Они не поверят тебе.

— Если ты в этом уверен, то зачем пришел ко мне? Да, судьи терпимы к богатеньким и знатным. Однако суд — процесс всенародный, прилюдный, по крайней мере, и слишком многие будут на моей стороне. Ты не боишься скандала?

Реджинальд снова поежился и жалобно зашмыгал носом.

— Даже если ты и напакостишь мне, то для себя все равно ничего не выгадаешь! Тебя едва ли помилуют, даже если уверуют в твою печальную, как ты выразился, повесть.

— Как бы там ни было, а страдать я буду не в одиночку. Или ты думаешь, что я буду печься о твоем добром имени?

— Да чего же ты хочешь, в конце концов? — всхлипнул Логхтон.

— Твоего сотрудничества. А также помощи Джейн.

— Я не могу заставлять ее…

— Можешь! И должен! А иначе тебе придется очень худо.

— Что именно от нас требуется?

— Вы должны отказаться от тех обвинений, которые выдвинули против леди Милфилд. Скажите, что погорячились. Скажите, что леди Милфилд не хотела вам зла. Настаивайте на ее немедленном освобождении. Всем своим знакомым скажите, что она ни в чем не повинна.

Я повторю на суде то же самое. Что же касается еще одного дельца…

Реджинальд замер.

— … то я обещаю держать язык за зубами.

— Это все? — выдохнул Логхтон.

— Хватит и этого. Но ничего не говори Даморне о нашей встрече. Ни ты, ни Джейн.

— Хорошо. Надеюсь, что вообще больше не придется разговаривать с этой авантюристкой!

— А теперь иди. И выполни все мои поручения немедленно, а то ведь я могу и передумать!

Реджинальд с такой стремительностью покинул камеру, что Квентин расхохотался. Впрочем, смеялся он скорее от того, что Даморна не разделит его горькой судьбы, нежели от того, что Логхтон был действительно комичен в своей, мягко говоря, трусоватости. Как только Даморну освободят, Эвертон к ней вернется и позаботится о ее судьбе.

Даморна вышла из тюрьмы. Она едва верила в то, что вновь оказалась на свободе. Причин освобождения никто объяснить не пожелал. Все, чего хотелось сейчас бедной девушке, — это оглянуться кругом и увидеть дома, деревья, нарядных прохожих, увидеть все что угодно, только не серые каменные стены и жалких измученных узников.

Даморна понимала, что ей предстоит сделать очень многое. Но прежде всего она нуждалась сейчас в ванне. После купания ей сам черт будет не брат.

Даморна устало плелась по улице, не имея денег на кэб. Однако она знала, что на Довекурт ее по-прежнему ждут преданные Маргарет, Джим и Уизел. Вместе они непременно решат, как вызволить из беды Квентина.

Но вот и дом…

— Миледи, — вскричала Маргарет, когда Даморна бессильно упала ей на руки. — Я увидела, как вы поднимались по лестнице, но приняла вас за нищенку и уже хотела прогнать!

— Я и ощущаю себя нищенкой, но выгонять меня все же не следует. Дай лучше попить чего-нибудь горяченького и сделай ванну.

Маргарет отвела госпожу в гостиную и усадила рядом с камином, где несчастная и обогревалась, пока ванна не была готова.

Купание подняло настроение Даморне. Это приподнятое настроение немедленно было закреплено огромным пирогом с фасолью, который опять-таки принесла хозяйке заботливая Стинчли. Подкрепившись, Даморна отправилась в постель и забылась беспокойным сном.

Проснулась страдалица только на следующее утро.

— Маргарет, — прокричала она тотчас по пробуждении. — Неси мне скорей платье, а кучеру скажи, чтобы закладывал карету. Я еду обратно в Ньюгейт.

Маргарет явилась на зов вся в слезах.

— Неужто вы это всерьез, миледи? — взвыла она. — Зачем так сразу возвращаться в тюрьму. Вы же только вчера вырвались из этого ужасного места!.. Если хотите, миледи, я сама схожу в Ньюгейт и выполню все ваши поручения.

— Тебе незачем туда идти. Я в состоянии справиться сама. Я уже вполне оправилась после всех ужасов заточения. Неси скорей платье, слышишь? Недопустимо, чтобы Квентин видел меня в неряшливом виде!

Маргарет сложила руки на груди и четко проговорила:

— Никакого платья я вам не принесу. И никуда вы не пойдете.

— Почему же это?

— Сегодня утром на рынке я слышала, как говорили о вас две служанки. Да и вообще последнюю неделю все только и галдят о вашем аресте. Вас обвиняют в оказании помощи какому-то гнусному бандиту, который хотел похитить мисс Пулэ. Говорят, что эта Пулэ вырвалась из ваших когтей и напустила на вас констеблей. Все называют вас аферисткою и потаскухой. И вот внезапно распространяется известие о вашей невиновности. Люди теперь не знают, что и думать. Торговки на рынке приставали с расспросами ко мне, но я отзывалась о вас как о женщине безупречной во всех отношениях. Конечно же, я не упоминала о том, что вы и мистер Квент близкие друзья. Я только сказала им, что он являлся всего лишь вашим случайным знакомым, советовавшим, как выгоднее вкладывать деньги в то или иное предприятие.

От столь пространной и сбивчивой речи щеки Маргарет покраснели, но когда попыталась заговорить Даморна, выяснилось, что служанка еще не обо всем доложила госпоже.

— Сейчас, — продолжала Стинчли, — никто толком не знает, где правда, а где ложь. Но если народ увидит, что вы едете в Ньюгейт, то непременно решит, что вы — виновны.

— Но какое мне дело до того, что обо мне думают рыночные торговки? Все они — пустое место для меня.

Даморна подошла к платяному шкафу и принялась подыскивать себе платье. Ничего подходящего не было, и она в сердцах швырнула все одежды на пол. Маргарет подняла их с пола и повесила обратно на место.

— Зря вы горячитесь так, миледи, — сдержанно проговорила служанка. — Я ведь не пыталась уверить вас в неправоте мистера Квента. Он мне, напротив, всегда нравился. Но сейчас он очень нуждается в помощи, причем в помощи людей очень и очень влиятельных. Так что лучше вам, миледи, выехать в свет, чем нестись сломя голову в тюрьму. В свете вы опять повстречаете всяких там герцогов и маркизов. Попросите их выручить мистера Квента из беды. Скажите, что не желаете доводить дело до суда, на котором непременно будете выглядеть круглой дурочкой. Умолите их выпустить бедняжку из заточения. Пусть мистеру Квенту будет дана возможность уехать в Вирджинию, как он того и хотел.