Оливия Уэдсли - Похищенные часы счастья

Он откинулся в кресле и взглянул на Гаррона. Несмотря на глубокую печаль, глаза его выражали восторг: он любил и знал ценность любви.

Гаррон подошел к дверям, затем оглянулся и посмотрел на Гюга. Лицо его было сейчас прекрасно: оно светилось силой, светилось глубокой верой в могущество любви. И бремя лет как будто свалилось с плеч Гаррона, он забыл на мгновение о политической борьбе — атмосфера романтизма, царившая, казалось, в этой комнате, коснулась и его…

Уже взявшись за ручку двери, Гаррон на секунду задержался и мягко сказал:

— Желаю вам счастья, Гюг!

Когда он ушел, в доме воцарилась страшная тишина. Гюг смотрел на комнату, с ее коврами, с ее старинным полированным столом, с широким диваном, где он еще так недавно сидел с Дианой. Эта тишина подчеркивала горькую истину, о которой он забыл во время своего горячего выступления в защиту любви. Но Диана ведь не могла его слышать, и он не знал, где ему искать ее.

Ради любви он отказался от требований внешнего мира, но… не было возлюбленной, ради которой он сделал это.

Гюг быстро вышел в переднюю и позвал миссис Банти. Ее рассказ не принес никаких особых подробностей.

— Приходила какая-то дама, после этого миссис Картон ушла и больше уже не возвращалась.

— Дама? — переспросил Гюг. Он тотчас же подошел к телефону и вызвал Виолетту.

— Когда ты в последний раз видела Диану? — спросил он ее.

Голос Виолетты, только что радостно приветствовавший его, сразу упал.

— Я сейчас приеду к тебе, — сказал Гюг.

Он застал ее в будуаре.

— Мне кажется, это сильно упростит дело, — начал он резко, — если я прежде всего сообщу тебе, что покончил со своей политической карьерой, когда узнал, что Диана оставила меня. Если ты приложила к этому руку, лучше всего откровенно скажи мне. Я полагаю, ты сделала это из страха перед общественным мнением. Но теперь этот страх отнюдь не уменьшится, потому что если мне не удастся немедленно найти Диану, я прибегну к помощи полиции.

— Ты — безумец, если решил отказаться от выпавшего на твою долю успеха!

— Я сейчас не хочу думать ни о чем, кроме того, чтобы найти Диану. И если ты собираешься мне помочь, то немедленно рассказывай все, в противном случае я ухожу. Знай это!

На глазах Виолетты показались слезы ярости и обиды.

— Я не знаю, где сейчас Диана, — начала она глухим голосом, — а если бы и знала, то ради нее самой не открыла бы тебе этого. Да, я скажу тебе всю правду. Всю свою жизнь ты думал только о себе. Когда ты захотел Диану, ты взял ее, несмотря на то, что она была настоящим ребенком. О, конечно, она любила тебя. Я вполне отдаю должное твоему обаянию. У меня было много случаев видеть его результаты, я лишний раз убедилась в этом, когда была у Дианы. Она достаточно сильно любила тебя для того, чтобы желать тебе успеха и победы. Ты не любил ее и шел своей дорогой, ты знал, что не можешь жениться на ней…

— Ошибаешься! — перебил Гюг. — Гермиона дает мне развод, и как только я буду свободен, я тотчас женюсь на Диане. Должен признать, что во многом ты совершенно права, — продолжал он медленно, — но ты упустила из виду главное: я люблю Диану не меньше, чем она любит меня.

Он подошел к Виолетте:

— Помоги мне! Обещай, если мне удастся найти Диану, смотреть за ней, пока я смогу назвать ее своей женой.

Что-то в напряженном лице Гюга, страдальческое выражение его глаз, в которых Виолетта привыкла видеть веселую насмешку и презрение ко всем превратностям жизни, тронуло ее сердце.

— Я помогу тебе, Гюг, — проговорила она.

В течение последней недели Гюг использовал все средства для того, чтобы найти Диану. Но к концу недели он был так же далек от цели, как и в первый день своего приезда.

Он прочел без всякого энтузиазма, что его партия одержала победу в Вест-Бертоне, и он был выбран в парламент.

Гюг отбросил газету и в ту же минуту забыл об этом. Он ждал в клубе телефонного звонка из Скотланд-Ярда, где ему незадолго до того сказали, что они, кажется, напали на след. Однако в течение всей недели ему неоднократно говорили то же самое, и сейчас у него уже оставалось мало надежды.

Он вышел из клуба и велел шоферу ехать домой, но потом передумал и поехал на Эдуардс-сквер.

Маленькие комнаты были полны свежих цветов: он распорядился ежедневно присылать их; дом имел совсем жилой вид.

Гюг сел на широкий диван и вспомнил, как уже сотни раз вспоминал в течение этой недели, о последнем вечере, проведенном с Ди. Она сидела, крепко прижавшись к нему, и они, смеясь, курили одну папиросу.

Сейчас, сидя в одиночестве в полутемной комнате, Гюг спрашивал себя: почему так устроена человеческая натура, почему не может мужчина любить и не испытывать при этом других, противоречащих любви желаний или пресыщенности? И внезапно осознал это: потому, что он любил Диану только для себя, а не для нее самой. Любовь для него означала собственное удовольствие, а не исполнение ее желаний. Он понял, что любовь его, несмотря на всю ее силу, была крайне эгоистична. Диана знала это, она показала ему, что значит настоящая любовь. А он оставил ее ради открывшейся перед ним возможности приобрести положение и власть…

— Когда же мы повенчаемся? — спросил Филь.

Он сидел у ног Дианы, положив голову к ней на колени. Они поехали на прогулку в лес за город. Была суббота — день отдыха Филя.

— Когда хотите, — ответила она.

— Через неделю? — мягко спросил Филь, не спуская с нее полных обожания глаз.

— Через неделю, — согласилась Ди.

Филь стал описывать их будущий дом, их будущую обстановку. Затем остановился и звонко, по-мальчишески, воскликнул:

— Представьте себе только, вы — моя жена!

Краска залила лицо и шею Ди, на глаза навернулись слезы. Как мало времени прошло с тех пор, как Гюг называл ее «моя жена» и поцелуями запечатлевал на ее губах эти слова…

Она вдруг поняла, что не может выйти замуж за Филя, что даже мысль об этом ей нестерпима.

— Филь, — начала она.

Он быстро повернулся к ней.

— Вы устали? Я надоел вам своей болтовней? Вы хотите вернуться домой? Мы сейчас поедем. Подождите, я подниму вас, мне это доставляет такое удовольствие!

И слова, которые Ди собиралась сказать, замерли у нее на устах. Как могла она сказать ему, что ей страшна самая мысль выйти за него замуж, когда все его помыслы были заняты ею одной?

«Мне кажется, я самый неблагородный человек на свете», — в отчаянии думала она, вернувшись вечером домой. Даже нежный поцелуй, с которым Филь пожелал ей спокойной ночи, заставил ее всю содрогнуться, хотя она сознавала всю скромность его поведения, всю непритязательность его любви. Он просил только об одном: позволить ему любить ее и служить ей. Он простил ей то, что редко прощает мужчина, и никогда даже не упоминал об ее прошлой жизни.

Ди с трудом подняла руки и откинула со лба волосы. Лицо ее горело, несмотря на то, что она вся дрожала от холода. «Ах, если бы я могла заболеть и хоть на время забыть обо всем», — пронеслось у нее в голове.

Тянулись часы, и Ди почувствовала, что желание ее исполнилось. Острая боль прогнала из головы все мысли. Она с трудом добралась до квартиры хозяйки и позвала ее.

— Я надеюсь, у вас нет ничего инфекционного, — сказала испуганно миссис Джерри, прикладывая к ее ногам горячую грелку.

Врач, приглашенный Филем, объявил:

— Грипп и притом очень тяжелый!

— Итак, вашу свадьбу придется отложить на некоторое время, — сказала Филиппу миссис Джерри.

— Да, — печально подтвердил Филь.

Он машинально исполнял свои обязанности по службе, а во время перерыва на завтрак спешил домой, чтобы принести Ди фрукты или какое-нибудь лакомство, которое, он надеялся, она съест.

В одну из ночей Филь сидел у постели больной. Ди лежала очень тихо. Выло еще не поздно.

Филь сидел, не спуская с нее глаз, держал ее руку, лежавшую на голубом стеганом одеяле.

Вдруг раздался резкий звонок в передней.

Филь нахмурился, затем на цыпочках вышел из комнаты. На пороге стоял незнакомый мужчина.

— Здесь живет мисс Лестер, мисс Диана Лестер? — спросил он вежливо.

— Она вам нужна? Мисс Лестер серьезно больна и не может никого видеть, — ответил тихо Филь.

— Больна? — протянул мужчина. — Вот в чем дело, — сказал он с таинственным видом, — мне поручено разыскать молодую леди.

Он взглянул на Филя и подмигнул ему.

— Любовное дело. Мистер Гюг Картон, большая величина в политическом мире, собирается развестись с женой, и нам поручено разыскать мисс Лестер. Она не имеет никакого отношения к разводу, вы понимаете, ничего подобного — он хочет жениться на молодой леди. Мои товарищи рассказывали, что она была с мистером Картоном в Ницце…

Филь стоял в тени, при этих словах он отодвинулся еще дальше. Теперь он все знал, и острая злоба, словно пламя, вспыхнула в нем. В голове молниеносно пронесся целый вихрь мыслей. «Этот человек — его зовут Картон — будет свободен, и Ди…»

— Мне жаль разочаровывать вас, — сказал он, делая шаг вперед, — но мисс Лестер… уже вышла за меня замуж.

Филь увидел, как молодой человек раскрыл рот от изумления, затем присвистнул и поспешно вышел. Филь закрыл дверь и поднялся наверх. Раздался голос Ди; он вошел в ее комнату.

Глаза Ди, блестевшие, как звезды, были устремлены на него.

— Гюг, — позвала она, и ее слабый, охрипший голос был полон нежности. — Гюг!

Она простерла руки навстречу Филю, он колебался мгновение, нахмурившись, кусая губы, потом быстро подошел к ней. Руки Ди обвились вокруг его шеи.

— Я знала, что ты вернешься, — проговорила она, прижавшись к нему лицом.