Оливия Уэдсли - Похищенные часы счастья

Не глядя на Ди, он тихонько подтолкнул ее к дверям гостиной. Почувствовав его прикосновение, она обернулась и прижалась к нему.

— Я так устала, — прошептала она. — Я не хотела… сделать тебе неприятность. О, Гюги…

— Почему ты не послала мне телеграмму? — спросил Гюг сдавленным голосом.

Слезы показались на глазах Дианы, голос ее прервался рыданиями.

— Я… о, разве ты уже не любишь меня по-прежнему? — в отчаянии вскричала она.

Она порывисто оторвалась от него, бросилась в большое кресло и, закрыв лицо руками, разразилась горькими рыданиями, прерываемыми несвязными, отрывистыми словами.

По мере того как Гюг слушал ее, злоба его утихала. Он был искренне рад снова увидеть Диану. Его любовь к ней была и теперь не менее ярким, поглощающим чувством, чем в тот день, когда они сняли маленькую виллу на Ривьере. Только сейчас Ди не была уже единственным интересом его жизни. Его снова захватили политические страсти. Неудачное появление Ди во время визита Гаррона вызвало у него прилив гнева из-за того, что могло помешать ему, но отчасти и потому, что он слишком сильно любил ее. Он не только не находил ничего предосудительного в существующих между ними отношениях, но именно благодаря им глубоко уважал Диану и в то же время мучительно боялся, что другие мужчины могут отнестись к ней совсем по-иному.

Ди подняла свое заплаканное личико, взглянула на него и вдруг улыбнулась. И в ту же минуту Гюг забыл о своей карьере, о возможных догадках Гаррона, о своем гневе — он опустился перед ней на колени и заключил ее в объятия.

Она обхватила рукой его голову, притянула ее к себе, и губы их встретились.

— Ты любишь меня по-прежнему? — шептала она, нежно прижимаясь к его щеке.

Все еще стоя перед ней на коленях, не выпуская ее из объятий, Гюг рассказал ей о маленьком домике, который он для нее нанял.

Она была для него все тем же обожаемым существом, что и в первые дни их страстной любви, одновременно любовницей и ребенком.

Ореол власти, деловые разговоры с лордом Гарроном отодвинулись на задний план. Он стоял на коленях перед Ди, смотрел в ее сияющие глаза, с восторгом прислушивался к ее смеху, к словам любви. Том заставил их спуститься на землю прозаическим докладом о том, что обед подан. Они обедали, сидя рядом, как часто делали это на своей вилле.

Том с бесстрастным видом прислуживал им. Он уже давно догадался обо всем, знал тайну маленькой виллы в Ницце и, так как горячо любил Гюга, искренне желал, чтобы леди Гермиона или вовремя умерла (что было бы самым удобным), или же каким-нибудь другим путем освободила его хозяина.

Том слышал слова Ди, обращенные к Гюгу:

— О, любимый, поедем туда, — и замечание Гюга о том, что он должен быть в парламенте. А затем, через минуту, он услышал, как Гюг сказал со своей так хорошо известной Тому беспечной манерой:

— Едем, малютка! И пусть идут к черту дела нации и весь прочий вздор!

Когда они садились в такси, Том разобрал адрес, данный шоферу: то был домик на Эдуардс-сквер.

Перед Томом еще раз мелькнуло сияющее личико Ди, затем такси повернуло и помчалось по направлению к Пиккадилли.

— Само небо посылает нам эту чудесную ночь, — сказала Ди, тихонько беря за руку Гюга.

— А вот и все необходимые аксессуары, — воскликнул Гюг весело, — звезды, луна и запах сирени. Небо покровительствует нам, моя любимая! Но вот последняя неожиданность, наша великая тайна — дом, «наш дом».

Он вышел первым и подал руку Диане. Они поднялись на две ступеньки, ведущие к белым дверям домика. Ди вскрикнула от восторга при виде серебряного молоточка.

— Я сказал женщине, которая будет прислуживать нам, что мы переедем не раньше четверга, — промолвил Гюг, — но, думаю, у нее уже все готово. А если что-нибудь не в порядке, мы ей поможем, не правда ли?

Он шел рядом с Ди, весело улыбаясь ей. Он смотрел на нее тем взглядом, которым дарит мужчина только горячо любимую женщину, взглядом, выражающим и нежность, и страсть, и рыцарственное покровительство.

— Здесь ты будешь ждать моего возвращения после работы, любимая. Это тебе подарок от меня, — сказал он тихо.

Осторожно открылась входная дверь, и из нее выглянула старая женщина.

— Здравствуйте, миссис Банти, — обратился к ней Гюг. — Мы хотим переехать на день или два раньше, чем я рассчитывал. Можете вы нас принять?

Он ввел Ди в холл. Миссис Банти рассыпалась в уверениях, что им не нужно беспокоиться, что в доме все готово. Она стояла в дверях миниатюрной столовой, с улыбкой прислушиваясь к восторженным возгласам Ди. В последние дни миссис Банти испытывала немалое беспокойство: у нее явились «подозрения» насчет будущей хозяйки. Но непринужденность Ди, ее радостные восклицания, ее бурный восторг при виде всех деталей обстановки маленького домика успокоили миссис Банти и совершенно прогнали ее опасения.

«Она настоящая леди, — сказала себе старая миссис со вздохом облегчения, — и они составляют вместе красивую пару, несмотря на некоторую разницу в летах».

Сверху раздался смех Ди, донесся ее голос:

— О, любимый мой, здесь все так чудесно; и какие красивые кафельные плитки в ванной комнате! Ты обо всем подумал!

«Они недавно женаты, сказала бы я», — рассуждала сама с собой миссис Банти, наводя порядок в кухне.

Закончив осмотр дома, Гюг и Диана прошли в гостиную. Она была отделана в бледно-зеленых тонах. На полу лежал пушистый зеленый ковер, вышитые покрышки лежали на креслах и на старинном комоде; черным пятном выделялось крошечное пианино; большая японская ваза с ветками цветущей яблони украшала комнату.

Ди облокотилась о комод, положила голову на плечо Гюга, он зажег папиросу, и они, смеясь, курили ее вдвоем.

— Теперь расскажи мне обо всем, — сказала Ди со вздохом полного довольства.

— Только не начни и ты тоже интересоваться политикой, — ответил Гюг поспешно. — Пусть наша совместная жизнь будет свободна от всяких внешних событий и посторонних людей.

При упоминании о «посторонних людях» лицо Ди дрогнуло, счастливое выражение мгновенно сбежало с него. Она вспомнила об отце, о той угрозе, которой он мог стать для карьеры ее возлюбленного, и выпрямилась, взглянув на Гюга.

— Я совсем забыла, — сказала она тихо, — об истинной причине своего внезапного приезда. Мой отец вернулся из Америки и совершенно неожиданно явился на виллу. Очевидно, он бросил жену, они разошлись, и он…

— Он приехал просить у тебя денег? — закончил Гюг мягко.

Ди потупила глаза.

— Да, — прошептала она.

Гюг поднял ее голову и посмотрел в глаза.

— И он запугал тебя или попробовал это сделать, пригрозив, что если не получит денег, то разоблачит нашу тайну?

Она спрятала голову на его груди:

— Откуда ты узнал?

На мгновение циничная усмешка тронула губы Гюга, но он взглянул на Диану, и усмешка исчезла.

— Нетрудно догадаться о многом, когда дело касается близкого тебе человека.

Он крепко прижал к себе Ди.

— Слушай, любимая, — сказал он. — Я не говорил тебе раньше, так как не считал это необходимым, о том, что в самом начале написал твоему отцу и что он ответил мне. Он отнесся к нашим отношениям так, как я и предполагал, и поэтому я знал, как мне следует поступать. Этот вопрос не должен тебя беспокоить. Если он будет угрожать тебе, что приедет ко мне, пусть…

— Он грозил не только тем, что приедет к тебе, — промолвила с трудом Ди, — он говорил, что испортит тебе карьеру, если… если не получит просимого.

— Он сказал это? — спросил Гюг, и глаза его блеснули угрозой. — Ну что ж… посмотрим. Ни о чем не беспокойся, малышка.

В продолжение всей своей последующей жизни Ди помнила это последнее утро, проведенное ею в маленьком белом домике.

Гюг сказал, что вернется к завтраку. После отъезда Виолетты в ее распоряжении оставался всего один час, в течение которого она должна была написать Гюгу и составить хоть какой-нибудь план своей дальнейшей жизни.

Маленькие часы в гостиной отчетливо тикали, их ровный металлический звук заставил ее нахмуриться. Они отсчитывали последние минуты ее жизни с Гюгом, бессознательно она также отсчитывала эти минуты. Ди очень тихо сидела на большом диване, где еще прошлой ночью лежала в объятиях Гюга. Лучи солнца весело врывались в комнату, падали на красивые вазы с цветами, танцевали по маленькой затерянной фигурке, сидящей в трогательно-жалкой позе.

В этой самой комнате, в этих самых стенах всего несколько часов назад Гюг стоял перед ней на коленях и говорил, что обожает ее, что она — единственная женщина, которую он любил в своей жизни, что она ему необходима, что он боготворит ее.

А теперь Ди добровольно покидает его!

Одна фраза Виолетты особенно ярко врезалась в ее память: «Такая любовь, как ваша, когда мужчина не может жениться, подобна сети. Разве вы хотите, чтобы погибла его будущность, разрушилась его карьера?».

«Нет», — повторяла себе Ди шепотом.

Беспощадные слова Виолетты открыли ей правду, она поняла теперь, почему Гюг так рассердился, когда она появилась в его квартире во время визита лорда Гаррона. Она вспомнила, что Гюг остался с нею в тот вечер вместо того, чтобы отправиться на заседание парламента.

Этот факт, несмотря на то, что он был первым шагом на пути, ведущем к разрушению карьеры Гюга, доставил Ди подлинную радость: значит, она для него дороже, чем слава, чем власть, чем высокое положение в обществе.

«Но не всегда так будет», — казалось, произнес возле нее какой-то голос.

Ди вскочила и стала ходить по комнате.

Ведь в Ницце Гюг оставил ее одну. Он уехал, почти не испытывая сожаления; вернулся к своим делам, послушавшись голоса честолюбия. Разве рано или поздно он не может снова уехать от нее, покинуть ее?