Мотнув головой, прогнала не очень приличный «адрес» конечной точки короткого путешествия Мерка. Почему, когда начинаешь меньше думать о человеке и его образ, то и дело мелькающий перед глазами, не так сильно тревожит душу и сердце, он снова дает о себе знать. И не важно, сколько прошло времени. Месяц, год, два года, три. Рано или поздно он о тебе вспомнит. И ты не понимаешь, что ему нужно. Доверять не собираешься, выворачивать душу наизнанку, как тогда, в первый раз, тоже не будешь. Наученный горьким опытом, будешь осторожничать. Увы, тот, кто снова решает ворваться в твою жизнь и как следует там наследить, не заботится о твоих чувствах. Вот и Макс навряд ли подозревает, каково мне от его короткого послания. Стерла сообщение и не стала сохранять номер. Он в Москве, я в Питере. Наши пути больше не пересекутся.

Родители пришли домой примерно через час, после того как я засела за учебники. Выйдя к ним в прихожую, расспросила о прогулке, справилась о здоровье отца и пошла обратно. Еда стояла на плите — если захотят поесть, мама разогреет. Мне же лучше оставить их наедине. После того, как отец попал в аварию, мама словно изменилась. Раньше они могли поссориться по любой причине. Несколько дней не разговаривать, после очередной склоки. Ввиду случившегося, она перестала придираться к нему по любому поводу. Все свободное время проводила с ним. Наверное, осознав, что может его потерять, посмотрела на себя прошлую со стороны и поняла, что больше не хочет такой быть. И лучше тратить время на приятные моменты, чем на ругань и глупые обиды. Ведь можно рассориться и так и не успеть попросить прощение…

Следующее послание от Светки я получила через неделю. Она огорошила меня новостью, что через день приезжает в Питер. Дескать, у нее тут появились неотложные дела. На мой вопрос, что это за дела такие, она написала, что мне о них знать не положено. Но я была бы не я, если бы не стала ее пытать на эту тему. С трудом удалось вызнать, что дела эти сугубо личного характера. Моя подруга познакомилась через интернет с «классным, просто обалденным красавчиком» (это с ее слов) и теперь у них любовь на расстоянии. До завтрашнего дня. Как только моя непутевая подруга приедет в родной город, сразу отправится на свидание с любовью всей своей жизни. Когда попросила Светку показать мне фотографию ее нового кавалера, получила от ворот поворот. Девушка предположила, что если я его увижу, то у меня появится желание его отбить. Тягаться с лучшей подругой Света не хотела, поэтому и показала мне виртуальный кукиш. Причем в прямом смысле этого слова. Отправила картинку.

Спустя еще пять сообщений меня уговорили на встречу. Почему-то моей бывшей однокласснице хотелось, чтобы я вместе с родителями встретила ее на вокзале. И все мои заверения, что вообще-то завтра понедельник и у меня дел выше крыши, девушку не волновали.

Через три коротких письма-возмущения, Света не выдержала и позвонила. Игнорировать звонок было бы некрасиво. Если учесть, что еще с полминуты назад я отвечала на ее электронные письма.

— Чего упрямишься? — с ходу начала возмущаться моя собеседница. — Мы когда в последний раз виделись? Столько времени прошло. Имей совесть!

— Ты приезжаешь к какому-то неизвестному мне парню. Не хочу мешать твоим планам. — Подошла к окну, за которым вовсю лил дождь. Погода не летная, как говорится. Вот и я не рискнула высунуть свой нос из теплого дома. По стеклу быстро бежали дорожки из капель воды. Иногда шальной ветер поднимал с земли пожухлые листья и играл ими, бросая в окна. Один такой прилип к левому нижнему углу, рядом с рамой.

— Не ищи причин, чтобы не встречаться, — насупилась подруга. — С часок потерпишь. Неужели совсем по мне не соскучилась?

— Соскучилась, — проведя пальцем по слегка запотевшему стеклу, пробормотала. Всегда любила рисовать таким образом на окнах. Мама все ругалась. Особенно если я пыталась проделать это в папиной машине. Сейчас, понятное дело, она меня не одергивает. При ней я старалась не поддаваться искушению. А раньше, еще каких-то лет семь назад. — Но мы можем встретиться потом. Не хочу лишний раз мелькать перед твоей матерью.

— Она не будет против, — продолжила уговоры Светлана. — Сама понимаешь, у нее характер такой сложный. Зато отец в тебе души не чаял еще со школы.

— Потому что мечтал свести меня с Максом. — Дыхнула и опять начала водить пальцем, вырисовывая завитушку. — Его планам не суждено сбыться.

— А ты расстроена? — встрепенулась девушка. — Хотела бы. — тут она замялась на секунду, потом продолжила: — Хотела бы с ним встречаться?

— Нет, — поспешно ответила.

Мы были подругами уже столько лет, но, к сожалению, я не могла рассказать ей о чувствах к Меркулову. Не видела смысла. Если еще учесть, что Светка легко могла проболтаться… Я молчала как партизан. Даже когда она грозилась бросить все и приехать в Питер, чтобы как следует меня попытать. Защекотать, затискать, заломить. руки за спину и как следует приложить лицом об стену. Последнюю угрозу она обещала реализовать, если я продолжу артачиться. Слава богу, ограничилась она лишь словесными обещаниями скорой расправы. И тут такое: завтра приезжает. И что делать? Опять начнет угрожать? Не то чтобы я боялась, просто и говорить особо было не о чем. А мой короткий ответ ее не устраивал. Не нравилось ей, что я каждый раз бросала скупое «Нормально пожили» и пряталась в невидимый панцирь.

— А чего так резко ответила? Словно готовила ответ заранее.

Чего у нее не занимать, так это упрямства. И дотошности. И вредности. Еще проницательности. В общем, Света была настоящим сокровищем. Ящиком Пандоры я бы даже сказала.

— Потому что ты уже не раз об этом спрашивала, — нашлась с ответом. Рядом с завитком появился небольшой цветок. Рисовала розу, но она больше смахивала на пион.

— Если бы ты нормально ответила, я бы и не расспрашивала.

— Мне нечего ответить. Мы прожили бок о бок несколько дней.

— Так много для тех, кто любит друг друга, — пропела эта невыносимая особа.

— Еще одно слово, и я завтра встречать тебя не приду, — стерев ладонью свою «наскальную» живопись, проворчала.

— Ладно-ладно, — пошла на мировую Света. — До завтра тогда?

— До завтра, — выдохнула и отключилась. Положила аппарат на подоконник и. уперлась лбом в прохладное стекло. Прикрыла глаза и снова постаралась прогнать из головы образ Макса.

Макс

Этот год я провел, будто в аду. Дедовщина, построения, сборы, учения — все смешалось в одну большую кашу, из которой я смог выбраться только сейчас. Как же мне осточертели постоянные наряды, дежурства и требования к служащим. Одежда и обувь неудобные, голова лысая — отражение в зеркале дико бесило. А еще было постоянное желание надавать по морде Мишке Аносову, который постоянно стебал меня насчет моего увлечения.

Да, за время службы я нисколько не охладел к гонкам. Все так же мечтал о том, чтобы выйти на уровень чемпионата России по автоспорту. И плевать хотел на временные неудобства. Жизнь закалила меня и приспособила к многим лишением. Сначала было туго без социальных сетей и чатов, тусы, бухла и секса. Потом привык. Тем более, что последние две позиции отпали сами собой, когда понял, что не хочу быть ни с кем, кроме Машки. Я мечтал лишь о ней, и все другие мне были попросту неинтересны. О, да, меня тогда сильно штырило. И команда «упал — отжался» как нельзя лучше действовала на мой воспаленный мозг. Бесился, лез на стенку, скрипел зубами, отдраивая полы или выполняя физические нагрузки. Хорошо, никто ничего не видел. У всех было похожее состояние, так как соблюдать режим было все сложнее и сложнее. Воздержание и постоянные издевательства над собственным эго плохо действовали не только на меня. Деды торжествовали. Ну а командир закрывал глаза, пад*а.

Обязан я всем этим был Бессоновой. Эта стерва после того фееричного кидалова нажаловалась своему папочке, а тот, в свою очередь, принял меры. Моя мать рассказала, когда они со Светкой пару раз меня навещали. Но ничего, наши тоже оказались не из робких, и в скором времени одна из фирм Бессоновых обанкротилась. Подло решать за человека его судьбу. Не я это начал. Тем более, что Юлька слишком заигралась и подзабыла, что у нее у самой рыльце в пушку.

Я нарочно просил родных приезжать ко мне как можно реже. И так парни окрестили не самым лестным прозвищем «сынок». По общему мнению, в детстве мать меня сильно баловала, чуть ли не сдувая пылинки с темечка. «Золотой мальчик хочет титю» — было не самое обидное из того, что летело в мой адрес, пока я был духом. Терпеть такие высказывания, не терпел. За что и получал в нечестном поединке пятеро на одного. Кроме того, до поры до времени не хотел вспоминать о прежней жизни, за пределами части. Всякий раз, когда перед мысленным взором вставали лица из прошлого, на душе становилось гадко и тошно. Это же какие связи надо иметь в нашей «доблестной» армии (ну и деньги), что меня мигом отчислили из универа и заинтересовались в военкомате? И ведь что самое паршивое, тот хвост, что я готовился закрыть на следующей после побега Хомячка неделе, никак не влиял на мое положение. Маленькое недоразумение. Препод поймал меня на списывании.

Еще Светка рассказала мне о несчастье, постигшем семью Хомяковых. В тот день, когда я ее выловил у метро, она насовсем вернулась в Питер. Перевелась в филиал своего института, уволилась с работы и с головой ушла в свою семью. Я был рад, что все обошлось, и мой будущий тесть пришел в себя (Хомячок пока не в курсе о моих далеко идущих планах). Машка бы этого не пережила. Она и так намучилась за тот большой промежуток времени, что жила в Москве. И со мной. Я так и не понял, почему она от меня убежала, не поговорив, не открывшись, не надавав люлей за мою беспечность. Да я сволочь, чего уж теперь скрывать? Как все тогда было просто… Увидел «полюбил» и отпустил. А сейчас что?

Света с чего-то взяла, что Маша ко мне до сих пор не равнодушна. По ее словам, она много раз пыталась выпытать у подруги, как ей со мной жилось, но та так и не раскололась. Вот вообще не понимаю женской логики. Как так выходит, что Хомяк убегает, врет и при этом любит? Как вообще можно полюбить такого, как я? Теперь я это ясно понимаю. Прослужив год в армии, осознал всю свою низость по сравнению с этой светлой, доброй девчонкой. Не моей, к сожалению. Пока не моей.