— Кто-то очень старательно вредил Прайдам: разрушил загоны, выпустил из клеток львов.

— Вы подозреваете его? Почему?!

Шумакер нахмурился;

— Я видел его до этого при плачевных обстоятельствах. Несколько месяцев назад в одном из ночных кафе он приставал к мисс Прайд.

— Черт, сенатор, — не выдержал Детвейлер, — да скажи же им наконец, почему я здесь! Скажи, что ты меня нанял!.

Блэкджек опешил. Еще немного и все погибнет: его репутация, его карьера, вся его жизнь.

— Если ты еще в своем уме, то лучше воздержись от ложных обвинений, — шериф строго посмотрел на задержанного. — Для тебя будет лучше говорить правду.

— Но я не вру! — заносчиво выкрикнул Детвейлер. Неважно, нравится сенатору или нет, но не будь тогда этого проклятого телефонного звонка, он бы преспокойно потягивал сейчас пиво в одном из элгинских баров. — Мы с сенатором старые друзья. Ведь правда, Блэкджек? Мы не расстаемся с самого Вьетнама. И он просил меня сделать так, чтобы у Кэйт Прайд ничего не вышло с Аутбэком.

Блэкджек побледнел. Может ли кто-нибудь поверить в его связь с Детвейлером? Черт! Номер телефона в записной книжке и этот проклятый чек могут сильно его подвести, если он тут же не объяснит их возникновения.

— Я знаю этого человека. Он служил во Вьетнаме под моим командованием… — сенатор говорил спокойно, заставляя слушателей поверить, что он действительно разговаривал со своим бывшим сослуживцем по телефону много месяцев назад и делал это исключительно из беспокойства о его умственном здоровье.

Он рассказал о душевной болезни Детвейлера, о его выходках во Вьетнаме, поведал о том, что упрашивал беднягу полечиться и даже дал ему чек на довольно кругленькую сумму, чтобы покрыть больничные издержки.

Детвейлер почти не слушал Блэкджека, заметив лишь, что шериф, слушая сенатора, опустил свою пушку. Это был шанс довести операцию до конца. Забыв о возрасте, хромоте и ноющем теле, он бросился к грузовику, не обращая никакого внимания на предупредительный выстрел. Пуля просвистела у виска. Но Детвейлер, подволакивая больную ногу, успел добежать до грузовика и выпустить кабана.

Кабан, ослепнув от яркого света, мотал головой из стороны в сторону.

— Беги, черт тебя дери, беги! — кричал Детвейлер, хлопая ладонями по ляжкам.

Русский кабан особенное животное. Он силен как бык, умен как обезьяна и зол как сам сатана. Животное возненавидело человека, державшего его без еды и света. Очутившись на свободе, кабан бросился на знакомый голос и запах — на своего мучителя.

С ужасом Кэйт смотрела, как клыки кабана вонзились в грудь Детвейлеру. Человек и зверь вместе упали на землю. Работая клыками, как палач топором, кабан вспорол своей жертве живот.

Команчо выхватил у Кэйт ружье и прицелился в кабана.

— Я не могу стрелять! Я попаду в Детвейлера! — выкрикнул он.

— Ради Бога, сделай же хоть что-нибудь! — выдавила из себя Кэйт.

Она ненавидела и боялась этого человека, но даже своему врагу не пожелаешь такой ужасной смерти! Зажав уши руками, чтобы не слышать, как шериф и Команчо стреляют по кабану, Кэйт не двигалась с места. Звуки выстрелов перемежались с ревом животного и предсмертными хрипами человека. Затем наступила мертвая тишина.

— Все кончено, — шептал Команчо, крепко прижимая к груди Кэйт. — Все кончено…

Глава 24

Впервые за три дня ранчо будто замерло: ни бесконечно подъезжающих автомобилей, ни беспрестанно снующих официантов и праздно прогуливающихся посетителей. Следующий заезд через десять дней, а значит, есть время передохнуть. Кэйт расправила плечи, но перед тем, как подняться к себе, следует заглянуть к отцу.

Хэнк сидел на своем привычном месте, рядом стоял телескоп. Кэйт на цыпочках прошла через комнату и поцеловала его в лоб.

— Здравствуй, папочка! — сказала она весело.

— Ну что? Наконец-то перерыв? — Хэнк улыбнулся, и улыбка преобразила его осунувшееся лицо.

Кэйт быстро закивала Головой и, чтобы скрыть набегающие слезы, схватила отцовскую руку и прижалась к иен щекой. Сердце ее трепетало от предчувствия страшной потери. С каждым днем она все меньше и меньше верила в оптимистичные прогнозы доктора Вильямса.

— Я не знаю, как тебя благодарить… — сказала она.

— За что, родная?

— Благодаря тебе мне удалось доказать, и себе, и всем остальным, что во мне есть гораздо больше, чем смазливая мордашка. Спасибо за веру в меня, спасибо за все!

— А для чего еще нужны отцы? Я счастлив, что все-таки успел сделать свое дело.

— Знаешь, мне не верится, что самое трудное позади, — Кэйт не нравилось настроение отца. Она изо всех сил старалась отвлечь его от грустных мыслей. — Славно, что среди гостей было много газетчиков. Сюзи Куэй и Барбара Варк из «Вояжа», Джон Теш из «Энтертаймент Тунайт» и репортеры из «Пипл». С такими именами мы можем рассчитывать на хорошую рекламу… А что бы случилось, не смотри ты в свой телескоп?

— Не нужно еб этом. Я был рад тебе помочь… Мне грустно оставлять тебя одну, но дни мои сочтены, и ничего не поделаешь.

— Как ты себя чувствуешь?.. — Кэйт чуть было не разрыдалась.

— Хорошо. Если бы ты знала, как я рад, что мы вместе.

— Тебе чего-нибудь хочется?

— Полчаса назад Дельта меня уже спрашивала об этом. — Хэнк помолчал. — Ты лучше расскажи мне, что с этим, как его, Детвейлером. Удалось ли шерифу узнать о нем подробнее?

— Да нет, все то же. Кэрролл Детвейлер служил во Вьетнаме вместе с сенатором Морганом. Авери говорила мне, что ее отец до сих пор в шоке. Он во многом винит себя. — Кэйт запнулась. — Я знаю, ты недолюбливаешь сенатора и подозреваешь, что он причастен к случившемуся. Но это невозможно! Сенатор был так добр ко мне и так много сделал для Аутбэка! Шериф полагает, что Кэрролл Детвейлер — мой сумасшедший поклонник! — Она пожала плечами. — Не знаю, трудно представить такого человека читающим журналы мод. Мимс хотела узнать через своего секретаря, пытался ли Детвейлер связаться со мной раньше.

— Я не хочу тебя пугать, но между Детвейлерами и Прайдами много лет назад была серьезная ссора. Детвейлеры тогда проиграли. Может быть, в этом причина?..

— Сенатор говорил, что Детвейлер был тяжело ранен во Вьетнаме. Я думаю, жилось ему нелегко. Знаешь, мне становится его жалко.

— У тебя доброе сердце. Но Детвейлер не заслуживает жалости.

— Может, лучше отложить разговор до вечера? — видя, что отец устал, предложила Кэйт.

— Не стоит. Лучше ложись-ка пораньше спать.

— Да, наверное, так будет правильнее… Знаешь, у меня новости для тебя.

— Надеюсь, хорошие?

— Суди сам, — Команчо сделал мне предложение!

— Боюсь, у тебя не достало ума согласиться выйти за него замуж.

— Да нет, я согласилась. Я не могла во второй раз упустить своего счастья.

— Во второй раз?..

— В детстве я была без памяти влюблена в Команчо.

— Это хорошая новость. Просто замечательная! — Хэнк заулыбался, — Ты знаешь, как я отношусь к Команчо. Вы уже назначили день?

— Еще нет. Я думала, ты не одобришь моего выбора.

Кэйт попыталась улыбнуться. Ах, если бы Хэнк знал, почему они откладывают свадьбу! Если бы он только смог дождаться внуков!..

— Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала, — прервав размышления Кэйт, заговорил Хэнк.

— Все что угодно!

— Вы с Команчо рождены друг для друга. Такими же были мы с Лиззи. Мне будет легче, если я буду знать наверняка, что вы поженитесь.

— Да, я обещаю тебе. А теперь пора спать. Может, завтра доктор Вильяме разрешит тебе немного прогуляться. Позволь я расстелю постель.

— Иди спать, Китти. Я хочу еще немного посмотреть на звезды.

Кэйт встала и посмотрела на Хэнка.

— Не сиди долго, — выходя из комнаты, сказала она.

— Приятных сновидений, милая.

Кэйт была уже почти в дверях, когда вдруг остановилась, резко повернулась и подбежала к отцу.

— Я люблю тебя, папочка, — прошептала она ему на ухо.


«Как приятно вернуться в свою комнату, — подумал Байрон. — Правда, теперь придется самому менять белье». Стягивая старый пододеяльник, он вспоминал открытие Аутбэка.

Ах! Что за праздник! Все, начиная с горничных и кончая самой Кэйт, были просто великолепны. Даже животные будто сговорились и постоянно выбегали в нужном месте в нужное время: гости визжали от удовольствия. Голова шла кругом от того, что случилось в тот день: торжественные речи, коктейли, экскурсии и вдруг этот сумасшедший. Слава Богу, все обошлось. Кэйт не пережила, если бы отец Авери оказался бы ч сообщником, нет, хуже того, работодателем Детвейлера.

Байрон быстро принял душ, надел фланелевые брюки и бархатный жилет и пошел к Мимс. Мимс сидела на кровати в очаровательной голубой ночной пижамке. Бутылка шампанского и два бокала стояли на ночном столике.

— А я ждала тебя.

— И что же мы празднуем? — Байрон посмотрел на шампанское.

— Успех Аутбэка. Я так рада за Прайдов!

Открытие было трудным испытанием для всех, но его дорогая Мимс, как всегда, принимала все близко к сердцу. Ей с большим трудом удалось отвлечь гостей от инцидента с сенатором. Она даже умудрилась каким-то образом не подпустить газетчиков к телу Детвейлера.

Байрон откупорил бутылку и, разлив шампанское по бокалам, протянул ей один. Она взяла его своими тонкими пальчиками и пристально посмотрела на Байрона.

— Я хотела бы выпить не только за Аутбэк.

Байрон обнял Мимс. Но она отстранилась.

— Надеюсь, ты будешь рад, если я кое-что расскажу тебе. Я хотела поговорить об этом еще до открытия, но все никак не получалось.

— Знаешь, а ведь у меня тоже есть, что сказать.

— Дамам — дорога, дорогой! Если помнишь, я собиралась показать тебе кое-какие документы. Смотри, два месяца назад, я выставила на продажу свой особняк и Дом моделей. Я думала, что пройдет год или два прежде, чем их купят. Но и особняк, и Дом моделей были проданы на прошлой неделе.