Развив вкус к бешеной ярости в школьные годы, к восемнадцати годам Детвейлер был включен в «черные» списки самых опасных людей в округе. Он мог бы стать грозой местной молодежи, но ушел на войну. Когда война во Вьетнаме подошла к своему бесславному концу, он был вне себя от возмущения. Встретив победным маршем оставшихся в живых, страна очень быстро забыла о своих героях. После долгих тяжелых месяцев скитаний ему пришлось взяться за самую опасную и грязную работу. И с тех пор, до того как в один прекрасный день чертов снайпер прострелил ему коленную чашечку, он служил в армии наемников, менявших работодателей, словно перчатки. Несмотря на хромоту, Детвейлер мог до смерти напугать прохожего, случайно взглянувшего на него, — в его глазах светилась холодная злоба и раздражение, заставлявшие людей избегать общения с ним. Теперь, когда он опустился на свой привычный стул за одной из угловых стоек бара, никто не оглянулся в его сторону.

Он только принялся за вторую кружку пива, когда его окликнул бармен.

— Детвейлер, вас к телефону.

Кэрролл тяжело прошел через весь зал и взял трубку.

— Да, — прохрипел он.

— Дет, это Блэкджек Морган.

— Ого! Как ты, черт тебя подери, поживаешь? — спросил Кэрролл, пытаясь улыбнуться.

Сенатор чертовски свой парень, единственный из всего человечества субъект, которого он уважал и, можно даже сказать, по-своему любил. Когда-то им пришлось вместе служить во Вьетнаме. И ведь, черт побери, тогда они не были пай-мальчиками. Благодарение Богу, ни одна из их выходок не всплыла на поверхность и не подпортила репутацию Блэкджеку, когда он принялся за ответственные дела.

— Как никогда хорошо, — ответил сенатор. — А что у тебя? Как новый босс? Как колено?

— Да плевать я хотел на все…

— Рад за тебя. Слушай, я знаю, ты уже отошел от дел, но как насчет того, чтобы тряхнуть стариной? У меня есть непыльная работенка. Плачу наличными.

— Тебе не нужно говорить со мной о деньгах. Просто оплати мои счета. Настоящий мужчина никогда не возьмет денег со своих друзей.

— Великолепно! — голос Блэкджека прямо-таки растворился в душевной теплоте и дружеской благодарности. — Слышал ли ты когда-нибудь о ранчо под названием Пансион Прайдов?

— Конечно. Истории Детвейлеров и Прайдоа пересекалась еще в глубоком прошлом. Мать рассказывала мне, как Прайды разорили моего дедушку. Это большая шайка негодяев.

— Ты уверен, что сможешь сделать все, о чем я тебя попрошу, сдерживая свои собственные эмоции?

— Нет проблем, приятель!

— Кэтлин Прайд, дочь владельца, планирует преобразовать ранчо во что-то типа питомника, некий тип сафари на ранчо для состоятельных людей.

— Дьявол, сенатор, — Кэрролл хмыкнул в телефонную трубку. — Если уж говорить прямо, охота на львов не совсем мое амплуа.

Сенатор засмеялся, оценив шутку.

— Я хочу, чтобы ты просто не спускал глаз с Кэйт Прайд. Давай мне знать, чем она занимается, куда выезжает, с кем видится. Быть может, это даже немного развлечет тебя, а?..


Мимс Полинг достала диетический обед из микроволновой печи. С каждым годом становится все труднее и все бессмысленнее поддерживать себя в форме. У нее так давно не было мужчины, что она уже записала себя в старые девы.

В прошлом Мимс была приманкой для всякого, обладавшего симпатичной мордашкой, широкими плечами и безукоризненным мужским достоинством. Она находила удовольствие в смене партнеров, ей и в голову не приходило, что когда-нибудь эти короткие связи могут прекратиться. Теперь же единственный мужчина, который заглядывал Мимс под юбку, был ее личный гинеколог.

Подобная предосторожность, конечно же, никогда не бывает лишней.

Она поставила блюдо на элегантный длинный поднос, где уже стояла кристально-прозрачная ваза с одной желтой розой, и пошла в гостиную. Здесь было как в настоящем дворце. Из окна во всю стену открывался потрясающий вид: ряды зданий, горящих светом окон, и вспышки реклам.

Поставив поднос, Мимс открыла дверцу бара, налила себе стаканчик мартини, затем вернулась к обеду. К тому времени как зазвонил телефон, она уже окончательно убедилась, что еда не радует ее и что нет ничего лучше хорошего вина.

— Мимс Полинг у телефона, — сказала она.

— Привет, Мимс! Это я, — ответила Кэйт.

Голос ее звучал слишком уж весело для женщины, которой пришлось бросить карьеру и ухаживать за смертельно больным отцом.

— О Кэйт! — Мимс зажала трубку между плечом и щекой и направилась к бару, чтобы вновь наполнить стакан вином. — Как Хэнк?

— Не лучше с тех пор, как мы разговаривали с тобой в последний раз. Но и не хуже, слава Богу. А как ты?

— Я хотела бы ответить, что ты отрываешь меня от интимного разговора с красавцем-мужчиной. Но увы, я, как всегда, одна. Ах, Кэйт, мне так тебя не хватает. Раздобыть симпатичненьких девочек, чтобы заменить тебя на презентациях, было делом не из легких. Но что еще ужаснее, с Кимберли что-то случилось, и мне пришлось отменить все ее приглашения на завтра.

— Вообще-то звучит, как обычная рабочая суета.

— Да, боюсь, что так… А как ты? Ты уже решила что-нибудь с ранчо? Я по-прежнему не могу представить тебя в качестве смотрительницы животноводческой фермы.

Прежде чем ответить, Кэйт замялась:

— Я решила преобразовать ранчо в заповедник. Честно говоря, я сейчас в Хьюстоне, пытаюсь достать деньги.

Мимс слушала со все возрастающим удивлением, пока Кэйт объясняла ей свои планы относительно Аутбэка Прайдов. Кэйт всегда любила животных. Она отказывалась демонстрировать вещи, сшитые из натурального меха, и регулярно вносила деньги в фонды организаций, занимающихся защитой окружающей среды. Однако теперь дело зашло слишком далеко, чтобы это можно было назвать дилетантским жестом.

Слушая уверенный, полный энтузиазма и решительности голос, Мимс не могла не позавидовать подруге. Ей нравилось заведовать своим агентством, но с тех пор как мир узнал о СПИДе, каждое новое знакомство сулило много неприятностей. Халстон, Вилли Смит, Перри Эллис — все они погибли. Она устала от слишком частой и сильной скорби, и конца-краю не было этой череде горестей.

— Что ж, это все звучит заманчиво, — подытожила Мимс рассказ Кэйт. — Как-нибудь в один из летних деньков я обязательно прилечу к тебе на своем аэроплане, чтобы уже наг месте разобраться в твоих делах.

Нежно попрощавшись с Кэйт, Мимс повесила трубку и пошла в ванную комнату, чтобы вылить в раковину

Остатки вина, от которого у нее разболелась голова. Она скучала по Кэйт. Что еще досаднее, она завидовала тому, что Кэйт получила шанс начать новую жизнь.

Смахивая с лица слезы, Мимс вернулась в гостиную, выключила свет и, усевшись в кресло, стала смотреть на вечерний город, чувствуя себя абсолютно изолированной от всего живого и человеческого в своей великолепной, роскошной квартире.

Ей было сорок пять лет, и, по всем стандартам, она достигла невероятного успеха. Но радость и легкость оставили ее, и Мимс не знала, как вернуть себе прежнее состояние.

Глава 9

Кэйт улыбалась всю дорогу, пока шла к «кадиллаку». Она не могла вспомнить, когда последний раз была так счастлива. Даже впервые увидев свой портрет на обложке знаменитого журнала, Кэйт не радовалась так, как сегодня. В Хьюстоне ей повезло куда больше, чем можно было ожидать.

— Не знаю, как тебя благодарить, — сказала она, оборачиваясь к Авери.

— И незачем. Ты же знаешь меня. Я пропускаю мимо ушей всякие штучки подобного рода. К тому же в этот раз это не составило большого труда.

Кэйт была тронута. Как это похоже на Авери! Ведь ее поддержка прочна и надежна, как стена, а ее энтузиазм пьянил окружающих лучше шампанского. Несмотря на то что семья для нее была превыше всего, она была женщиной, которая не могла оставаться в стороне, когда кому-то нужна была помощь. Так и в этот раз Авери устраивала для Кэйт ленчи и званые обеды в таких изысканных местах, как Кантри-клуб Ривер Окс и клуб Тони, и даже в ресторанах «Ла Григлия» и «Сед Кост». А где как ни здесь можно было встретиться и переговорить с людьми, чье покровительство гарантировало бы успех Аутбэка.

— Но все равно я твоя должница. И твоего отца тоже. Я заказала отвезти дюжину роз к нему в офис. До сих пор не могу понять, как быстро он поверил в успех моего дела. Сначала пытается убедить меня продать ранчо, а через минуту уже объявляет, что представит меня одному известному бизнесмену, который любит риск!

— Я как-то пыталась вспомнить хоть одно крупное дело, за которое взялся отец за последние двадцать лет и которое не увенчалось бы успехом. Так вот, могу тебя уверить, я так и не вспомнила!

— Я счастлива, что сенатор на моей стороне. Он даже предложил свою помощь в транспортировке, когда основная часть дел будет улажена… — Кэйт глянула на часы, — лучше всего было бы выехать прямо сейчас.

— Ты уверена, что не хочешь остаться отобедать?

— Мне бы очень хотелось, но я и так немного опаздываю.

— Но ты же была вынуждена задержаться, чтобы подписать деловые бумаги, связанные с договором о займе.

— Хэнк будет волноваться. И потом ты же меня знаешь…

Авери расхохоталась в ответ.

— Естественно, знаю! Когда дело касается времени, ты становишься занудой: «Надо, чтобы все было вовремя…»

— …И никогда не надеяться на то, что часы спешат, — сказала Кэйт, завершая фразу, оставшуюся, как воспоминание о школьных днях.

— Уж теперь-то, когда мы с тобой живем в одном штате, надеюсь, ты не будешь надолго пропадать?

— Нет, конечно. Авери, большое тебе спасибо… за все. — Кэйт смахнула слезы, которые вот-вот были готовы побежать по щекам.

Авери молча подняла руку в знак прощания. Кэйт, смеясь, надавила на газ.

В этот раз, выезжая на шоссе, она уже не обращала никакого внимания на респектабельность Ривер Окс-сквер. Кэйт предвкушала, как обрадуется Хэнк, когда узнает, что благодаря сенатору Моргану ей удалось договориться о мультимиллионном долларовом займе, В ее деловой папке находились документы, вступление в силу которых зависело только от того, когда Хэнк поставит под ними свою подпись.