Команчо взял с ночного столика томик Шекспира. Он полюбил его много лет назад. Теперь знакомая, до дыр зачитанная книга раскрылась на «Ромео и Джульетте». «Ромео, Ромео, к чему вспоминать старую вражду? Откажись от дел отца своего и забудь свое имя…» Он поспешно захлопнул книгу и выронил ее, как горячую картофелину. «Черт побери, — подумал Команчо, — даже Шекспир сегодня против меня. Будь прокляты эти безумные влюбленные! Мне не нужны никакие романтические бредни».

Не важно, сколько мужчин было у Кэйт после него, он все равно был для нее единственным: женщина никогда не забывает свою первую любовь. Но в эту ночь Команчо нужно нечто большее, чем просто воспоминания…

Глава 7

Бобби Рэй Силей, шагнув из ванны, потянулась за полотенцем. Затем вытерла запотевшее зеркало, висевшее над раковиной, и окинула критическим взглядом свое обнаженное тело.

Возможно, грудь ее уже не так хороша, как раньше, но ей по-прежнему есть, чем гордиться. Благодаря тем восьми часам в день, которые она проводит на ногах, обслуживая, завсегдатаев кафе Хилл Кантри, у нее по-прежнему нет живота, по-прежнему узкие бедра.

Окинув себя взглядом, Бобби поднялась на цыпочки и повернулась боком. «Великолепная попка», — подумала она с удовольствием. Большинство мужчин просто подскочило бы от радости, выпади им шанс разделить с ней ложе. Но Команчо Киллиан не относился к тому большинству, о котором она думала с некоторым презрением.

Многие годы Бобби пыталась поймать этого гордеца в свои сети. Когда-то они были помолвлены, но пожениться им так и не пришлось. Сегодня судьба предоставила ей возможность наверстать упущенное. Когда прошлой ночью он появился на пороге ее дома, Бобби решила, что у нее есть еще один шанс.

— Боже мой, какой приятный сюрприз, — сказала она, жадно вглядываясь в его глаза. — Ты великолепно выглядишь!

— Ты тоже, малышка, — ответил рассеянно Команчо.

Команчо выглядел даже печальнее своего пса, грустно помахивающего хвостом у ног хозяина. Она пригласила войти обоих, провела Траубла на кухню, налила ему воды и положив перед ним большую кость, достала из холодильника несколько баночек с консервами, после чего вернулась в зал.

— Чувствуй себя как дома, — она протянула Команчо холодный как лед сок.

В то время как он, зевая, сидел на тахте и смотрел прищуриваясь на искусственные язычки пламени в камине, Бобби металась по комнате, зажигая свечи. Если бы только Команчо обратил на нее внимание, она не « упустила бы шанс поговорить о страданиях, разбитом сердце и надеждах, — о себе.

— Что привело тебя ко мне этой ночью? — спросила Бобби, присаживаясь рядом.

— Желание оказаться в твоей компании, — улыбаясь, ответил Команчо.

— Если серьезно, я очень рада.

Пока они сидели на тахте, она подвигалась к нему все ближе и ближе. Но Команчо не шевелился. Тогда Бобби сама обняла его и одарила таким страстным и зовущим поцелуем, от которого оба ее бывших мужа буквально сходили с ума.

Поначалу, казалось, на Команчо это произвело тот же эффект. Он обхватил ее за талию и прижал к себе. «Все идет просто великолепно», — Бобби мечтательно улыбнулась. Но внезапно Команчо оттолкнул ее.

— Извини, — сказал он, вскакивая с тахты, как кот, сразу на обе ноги. — Это же не обязательно.

— Не кипятись, дорогой, — хотя Бобби была, мягко говоря, удивлена поведением своего избранника, она вела себя в высшей степени спокойно. — Ты не единственный мужчина, у которого время от времени бывают проблемы с любовью.

Команчо покраснел. Но Бобби не обращала на это никакого внимания. Решив, что он, вероятно, устал и только к утру будет в форме, она предложила заночевать у нее и вместе с нею.

В ответ на отказ Бобби засуетилась, застилая ему диван и стараясь выглядеть как можно любезнее. Когда постель была готова, Команчо лег не раздеваясь и мгновенно заснул.

Она прошлась на цыпочках до двери своей спальни и обернулась. Команчо спал как младенец. «Боже мой, сделай так, чтобы, выспавшись, он снова стал лапочкой!» — беззвучно помолилась Бобби перед тем, как закрыть за собой дверь. Если она правильно сориентировалась в ситуации, этим утром Команчо будет уже не в силах сопротивляться. Бобби выдвинула ящик ночного столика, достала упаковку презервативов, тех самых, что имеют вкус мяты, и небрежно бросила их на подушку. После чего взяла флакончик своих любимых духев и брызнула на запястья, шею, бедра и грудь.

Затем минут пятнадцать она пудрилась и красила губы. Последним элементом ее макияжа были фальшивые ресницы, про которые ее подруга говорили, что они выглядят прямо-таки как настоящие.

Ловким движением надев тонкий эластичный пояс и черные высокие чулки со швом, Бобби обула шикарные туфли на высоком каблуке. И уверенная, что ни один мужчина не сможет устоять перед нею, она с шумом открыла дверь в зал.

Звук хлопнувшей двери разбудил Команчо. Приоткрыв глаза, он долго не мог узнать цветастые обои, яркие ситцевые занавески и низкие столики, заставленные безделушками. Как-то раза два после родео, когда победы отмечались особенно долго и буйно, Команчо приходилось просыпаться в чужой кровати, плохо соображая, как он в нее — в кровать — попал. Этим утром, увидев Бобби Рэй Силей, представшую перед его взором, одетой как танцовщица из ночного клуба, Команчо растерялся, как никогда. Это зрелище разбудило его окончательно.

— Что, черт побери, происходит? — спросил он хриплым голосом.

Вчера, появившись на пороге ее дома, он надеялся на сочувствие и теплую постель. Теперь, судя по всему, Бобби Рэй решила провести их встречу по полной программе.

— Дьявольски подходящее снаряжение для того, что ты задумала, — сказал Команчо, сев неестественно прямо, красный до корней волос, — о, честное слово, со мной ты только зря теряешь время.

— Позволь, я все же попробую.

Бобби двинулась к нему соблазнительной походочкой, имевшей успех в кафе в Хилл Кантри. Она подошла к Команчо так близко, что он чуть было не уперся ей в живот носом. «Боже правый! Оказывается, она натуральная блондинка!» — подумал Команчо.

— Я знаю, ты был не в настроении ночью. Но думаю, после хорошего отдыха…

Бобби нагнулась и поцеловала его в макушку, ее обнаженная грудь колыхалась совсем у его губ.

Громко зевнув, он откинулся на софу. Затем, сорвав с себя простыню, протянул ее Бобби.

— Будет лучше, если ты прикроешься.

— Ты уверен? Я могу помочь, если… — она не скрывала своего удивления.

— Уверен, — подавленно ответил Команчо. Он не мог заниматься любовью с Бобби, потому что это было для него все равно, что уложить рядом с собой молодую здоровую кобылку. — Дело не в тебе, Бобби Рэй. Я знаю дюжину мужчин, которые сейчас много дали бы, чтобы оказаться на моем месте.

— Тогда объясни, что происходит? — огорченная неудачей Бобби плюхнулась на тахту.

— О, черт возьми, Бобби, — пробормотал Команчо, отворачиваясь от ее сосков, маняще выставленных из-под простыни. У нее была роскошная грудь, но сейчас эта преувеличенная женственность только раздражала «то. — Я не смогу с тобой говорить, Тюка ты не укроешься получше.

Бобби послушно прикрыла свою грудь простыней,

— Когда прошлой ночью, — продолжал Команчо, — ты поцеловала меня, — даю голову на отсечение, что никто в мире не может поцеловать так горячо, как ты, — я вдруг понял, что не смогу заниматься с тобой v любовью.

— Ничего не понимаю.

— Я же сказал, что ты тут ни при чем, дорогая. Дело во мне. У меня возникли некоторые проблемы.

— С каких пор проблемы становятся на пути у мужчины, который решил поразвлечься? — воскликнула Бобби Рзй.

Команчо пожал плечами. Не мог же он сказать, что все из-за возвращения Кэйт.

— Хэнку хуже? — спросила Бобби, пытаясь выяснить, что же все-таки происходит.

— Нет, насколько мне известно.

— Ну тогда, в чем же дело? Бог мой, Команчо, разве у нас когда-то были секреты друг от друга? Мы же знакомы почти с пеленок!.. Зачем притворяться? Когда я вошла сюда раздетая почти донага, я видела, что та часть тела, которой наградил тебя Господь Бог для сотворения любви, находится в полной боевой готовности.

— Это из-за Кэйт, — наконец-таки выдавил из себя Команчо.

— Кэйт? Что она здесь делает?

— Хэнк попросил ее вернуться и заняться ранчо.

— И только-то?

— Если бы! Она согласилась.

— Ты шутишь!

— Желал бы я, чтобы это была шутка! Ты ведь знаешь, как давно я мечтал купить это ранчо!

— Но в чем беда? В нашей округе полно других земельных участков. Кстати, среди них есть и нечто получше Пансиона Прайдов. К тому же твое любимое ранчо на продажу еще не выставили и вряд ли выставят.

— Знаю. Но в другом месте труднее будет сделать то, что я задумал. Я вырос в Пансионе Прайдов. Мой отец и дед работали здесь. Шестьдесят лет их кровь, пот и слезы уходили в эту землю. Будь все проклято, Бобби, но я так хочу! Я хочу, чтобы каждый в Хилл Кантри знал: Киллиан чего-нибудь, да стоит!

— Дорогой, в тебе говорит гордыня. Респектабельный мужчина, ты давно не тот бедный мальчик, которого бросила» мать. Если в Кервилле когда-либо родился счастливчик, так это именно ты! Ну, кто из мальчишек с Тиви Хай может похвастаться, что был капитаном футбольной команды и заводилой на молодежных студенческих пирушках, кого из них удостоили чести выступить с прощальной речью после выпускных экзаменов в колледже?! Я знаю только одного такого, и он сейчас сидит рядом со мной.

Бобби поднялась с тахты, простыня интригующе приспустилась. Но Команчо только поморщился от досады. Она считала себя чуткой женщиной, и потому ей было достаточно намека:

— Я думаю, теперь мне не мешало бы приодеться, — с этими словами Бобби направилась в спальню.

— Извини, — пробормотал ей вслед Команчо. — Может быть, в один из ближайших дней…

— Конечно, дорогой, — она обернулась. — Я просто хочу, чтобы ты знал: мне совсем не обидно. Никаких скорбных чувств. — Она беззвучно рассмеялась. — Пожалуй, «скорбный» — слишком неподходящее словечко, тем более для того, что происходит сейчас. Ты как хочешь, а я по-прежнему считаю тебя своим очень хорошим другом.