— А если предоставить часть земли под какое-нибудь мероприятие местным властям?

— Это первое, что приходит в голову.

— Есть еще одна возможность. — Команчо резко отодвинул от себя тарелку, откинулся в кресле и посмотрел на Кэйт с показным равнодушием. — Ты можешь продать ранчо мне.

«Так вот почему он вернулся, — зло подумала Кэйт. — Команчо хотел перекупить ранчо. Только через ее труп! Боже мой, неужели Хэнк не раскусил этого мерзавца?!»

— Если ты будешь откровенна сама с собой, — продолжал Команчо, — то поймешь, что это единственно верное решение. И не обязательно говорить об этом отцу.

Он собирался поговорить с Хэнком о покупке ранчо после ее отъезда, но ее неожиданное решение взяться за возрождение Пансиона Прайдов не оставило ему выбора.

— Если все действительно так плохо и безнадежно, почему же ты сам хочешь купить ранчо? — спросила Кэйт.

— Мой отец и дед работали на этой земле всю жизнь. Я вырос здесь.

— Ну и что? Если у тебя еще не совсем помутился рассудок, ты, верно, вспомнишь, что и я здесь выросла. Так же, как и мои отец, дед и прадед. Эта земля принадлежала Прайдам более ста пятидесяти лет, и я склонна думать, что так оно и есть по сей день.

— Будь благоразумна, Кэйт. Я люблю ранчо, я знаю, как вести хозяйство. Если кто-то и может добиться успеха на этой земле, так это я. Я хочу обзавестись семьей и когда-нибудь свить здесь уютное гнездышко.

Холодок пробежал по спине Кэйт, когда она представила свадебную процессию во главе с молодоженами, шагающими по земле Прайдов и ведущими за собой ораву чужих людей.

— Ну да, конечно. Я подозреваю, что какая-нибудь мисс Райт уже поджидает своего часа, помахивая от счастья крылышками.

В душе Команчо обругал себя дураком. Не надо было нести такую чепуху. Он говорил правду. Ему давно хотелось завести семью. Команчо всегда мечтал об уюте и тепле. Жалость к себе душила его при мысли о том, как много имеет Кэйт просто от рождения. Покинув Хэнка и ранчо десять лет назад, она теперь, видно, из-за каприза, неожиданно возвращается.

— Нет. Никто не дожидается своего часа и не машет крылышками. Но давай поговорим о тебе. Что за прихоть спасать ранчо любой ценой, если не думать о наследниках?

Кэйт нечего было ответить, да и в любом случае отвечать не следовало — незачем выставлять свою душу на всеобщее обозрение, тем более что среди зрителей — Киллиан.

— Я понимаю, что у тебя достаточно причин для того, чтобы купить эту землю, — сказала Кэйт после минутной паузы, — но как ты собираешься получать доход?

— Это будет нелегко. Однако в любом случае у меня должно получиться лучше, чем у Хэнка. Возможно, ты слышала о моих успехах на родео, но, что более важно, я планирую вывести новую породу скота, которая произведет революцию в животноводстве. Многие пытаются производить, мясо с пониженной жирностью. Думаю, у меня это получится гораздо раньше и гораздо лучше, чем у других.

— Скажите, пожалуйста! — Кэйт картинно всплеснула руками.

— Это не пустое хвастовство, — не отступал Команчо. — Выступая на родео, я узнал много нового о животноводстве, в частности о такой мексиканской породе, как креол. Считается, что она берет начало от пород, выведенных испанцами. Креол чувствует себя превосходно в таких условиях, в которых другие породы выращивать невозможно, и к тому же эта порода обладает повышенной сопротивляемостью к болезням. Но самое главное — такое животное копит жир во внутренних органах, а не в мышцах. В нем, между прочим, холестерина меньше, чем в индюшатине.

— Если это так, значит, можно вновь пробудить интерес, как ты говоришь, к отбивным.

— Думаю, да. Я купил в Мехико небольшое стадо еще два года назад. Все что мне когда-то было известно о креоле, оказалось правдой.

Кэйт, пожав плечами, пристально посмотрела на Команчо. Он не только возмужал, ной поумнел. Слова его звучали веско и убедительно. Кэйт подумала, что редкая порода, возможно, тот самый единственный выход из сложившейся ситуации. Но будь она проклята, если согласится быть партнером Команчо! Ему удалось приобрести креолов — то же самое может сделать и она. Ничто не могло доставить Кэйт большего удовольствия, как побить Команчо в его собственной игре.

— Сколько времени потребуется на то, чтобы вырастить стадо и занять выгодную позицию на рынке?

— Пять или шесть лет.

— Черт побери! Судя по тому, что говорил Хэнк, наше хозяйство развалится задолго до иссечения этого срока. Есть ли у тебя еще какая-нибудь идея?

Команчо чуть было не вспылил, но вовремя одумайся. Хотя ему безумно хотелось, чтобы Кэйт следующим рейсом вернулась в Нью-Йорк, он думал и о Хэнке. Хэнк протянул руку помощи ему и Орри в тот самый момент, когда они были начисто разбиты. Команчо не мог предать Хэнка, а, значит, у него нет выбора — он должен помочь Кэйт.

— Есть еще один вариант, — сказал он задумчиво.

— Ну, и какой же?

— Часть нашего текущего дохода составляет охота — продажа городским мальчикам прав на подобную игру на земле Прайдов. Множество владельцев ранчо заняты этим бизнесом. Они выписывают из Африки диковинных животных — муфлонов, газелей, антилоп и прочих. Во многих ресторанах любят подавать экзотические блюда. Вот только некоторый минус — слишком многие увлеклись этим. В народе Хилл Кантри прозвали «Маленькой Африкой».

Заинтригованная, Кэйт придвинулась к нему ближе. Она всегда любила животных и часто жертвовала организациям, занимающимся созданием нормальной окружающей среды для животных, вынужденных жить в неволе.

— Так что же здесь происходит?

— Не установлено никакого лимита на цену, которую должен заплатить состоятельный охотник за трофей. Текущая цена на газелей девятьсот долларов, триста пятьдесят — за антилопу. Спортсмены, увлекающиеся прогулками на свежем воздухе, могут уложить за день немало дичи так, чтобы было чем похвастаться в своем офисе. Если же заняться разведением животных всерьез, то можно неплохо заработать…

— Кажется, ты забыл, как я отношусь к охоте, — перебила Команчо Кэйт.

Один-единственный раз ему удалось втянуть ее в игру и подбить на выстрел. Она попала с первого раза, почти не целясь. И когда он принес ей окровавленное беличье тельце, Кэйт в шоке так его ударила, что Команчо буквально полетел вверх ногами.

— Я не забыл ничего из того, что связано с тобой, Кэйт. Я просто хочу быть тебе полезен, — их глаза встретились.

«Как же, полезен, черт тебя побери, — подумала Кэйт. — Выглядит скорее так, будто он только и пытается поярче нарисовать, насколько ничтожны мои знания и насколько велики амбиции».

— Я не заинтересована в том, чтобы превращать ранчо в продажный дом, — сказала она, резко поднимаясь.

— Не принимай все в штыки, — Команчо тоже встал. — Это было всего лишь предложение. Но о том, чтобы купить ранчо, я говорил совершенно серьезно. Подумай, Кэйт, и не только об этом…

Вдруг одним молниеносным движением оказавшись рядом с нею, он обнял ее и страстно приник к ее губам.

Это случилось так быстро, что в первую секунду Кэйт не поняла, что происходит. Потом, к своему ужасу, вместо того чтобы сопротивляться, она лишь плотнее прижалась к его груди и ответила поцелуем, как какая-нибудь проститутка, вышедшая на дело. Кончики ее пальцев онемели, ноги подкосились, щеки запылали. Кэйт казалось, будто вся ее воля и сила покорились этим объятиям.

С огромным трудом она заставила себя оттолкнуть Команчо и отвесить ему звонкую оплеуху.


Пройдя уже почти двести ярдов по пути к дому управляющего, Команчо все еще чувствовал, как щека горит от пощечины. Но след поцелуя был куда ощутимее. Хотя Кэйт и выбежала из столовой вне себя от ярости, он не чувствовал сожаления о содеянном, он даже улыбнулся при мысли об этом. Кэйт Прайд не настолько изменилась, как ей хотелось бы.

Когда Команчо распахнул калитку, его пес Траубл кинулся навстречу, радостно виляя хвостом. Весь день он наверняка крутил роман с соседской колли.

— Надеюсь, на любовном поприще, старина, тебе повезло больше, чем мне, — крикнул он Траублу, вышагивая по тропинке к крыльцу.

Это была большая собака, возможно, в ее жилах текла кровь сенбернара, но характером она была скорее в дворняжку. Команчо нашел ее восемь лет назад, истощенную и жалкую, подобрал, выкормил и оставил у себя.

Когда он решил завести собаку — или, возможно, собака решила завести хозяина, — его друзья не раз предупреждали, что с животными может быть больше проблем, чем пользы. Но дружеские пророчества не сбылись, а кличка осталась. Траублу удавалось сочетать в себе два таких ценных качества, как преданность и независимость. Пес составлял идеальную компанию Команчо, обладавшему теми же холостяцкими достоинствами.

Траубл вошел за Команчо в дом, все быстрее перебирая лапами по ходу того, как выяснялось, что хозяин движется по направлению к кухне. Команчо открыл пару баночек с собачьими консервами, вывалил их в миску Траублу и, усевшись на табурет, стал смотреть, как пес уплетает свой ужин.

«Да уж, его аппетиту можно позавидовать. Не то, что я», — подумал Команчо, грустно улыбаясь. Из затеи помочь вздорной женщине, которая не хочет иметь с ним ничего общего, вряд ли что получится… Вот идиот! Надо держать себя в руках. Нельзя же в конце концов зависеть от прихотей одного органа, местонахождение которого общеизвестно. Головой надо думать.

Команчо вздохнул, вспоминая сидящую за столом Кэйт, ее золотые локоны, упругую грудь, обтянутую блузкой, устремленные на него глаза.

С тех пор как они расстались, Кэйт превратилась в упрямую непокорную женщину, знающую его слабости и пренебрегающую его желаниями. Но, хотя его Китти и выглядит теперь такой же изнеженной и томной, как какая-нибудь красотка на обложке журнала, она не стала городской светской леди. В ней, как и раньше, живет простая деревенская девчонка, а значит, ему будет о чем поговорить с ней.