Сара Уэстли - Поединок с тенью

– Граф говорил, что вы хорошая наездница. Я подберу для вас подходящую лошадку. А ваша служанка ездит верхом?

Дженевра покачала головой.

– Когда мы путешествуем, она сидит на лошади, которую ведут под уздцы.

– Понятно. А ваша тетушка?

– Да, но…

– Вы бы предпочли обойтись без ее общества? Ладно. Если вы согласны довериться мне…

– А почему бы нет? Всего лишь через несколько дней вся моя жизнь будет в вашем распоряжении.

– А мое счастье – в вашем. Спокойной ночи, мистрис. И до скорой встречи.

Они договорились о времени, и Дженевра удалилась вместе с Мег. Мысли у нее путались не только от вина.

Верховая прогулка с женихом! Славным рыцарем Сен-Обэном! Неужели ей наконец улыбнулось счастье?

– Вид у тебя счастливый, – заметила Мег, направляясь с Дженеврой в ее комнату. Впереди них шел паж с зажженным факелом. – Надеюсь, ты не слишком часто прикладывалась к чаше, – добавила она, с лукавой усмешкой заглянув в сияющие глаза хозяйки.

– Завтра утром мы поедем вместе кататься верхом, – объяснила Дженевра причину своего приподнятого настроения. – Ты же знаешь, как мне нравится носиться галопом. – Девушка не была готова даже с Мег делиться своим восторженно-счастливым состоянием: слишком оно было новым и драгоценным.

Вернувшись в отведенные им покои, Мег принялась болтать о помолвке и о торжественном обеде. Дженевра рассеянно смотрела на свечу, пламя которой металось на сквозняке, отчего статуэтка Девы Марии в нише над аналоем, казалось, подмигивала ей.

– Он был достаточно любезен, – единственное, что сказала Дженевра, втайне радуясь, что многие ее опасения развеялись. – Я думаю, мы с ним поладим. А теперь, Мег, мне надо выспаться. Набраться сил перед завтрашней прогулкой.

Дженевра отпустила Мег, которая улеглась на кушетке в соседней комнате, а сама принялась молиться перед аналоем – благодарить Пресвятую Деву за исполнение ее желаний. А потом она настроилась уснуть. Однако только девушка начала засыпать, как в комнату с шумом вошли еще две молодые дамы, которые делили с ней широченную кровать.

Они потянули за шторы, те с грохотом упали вниз, и в комнату ворвался ветер. Дамы принялись поправлять шторы, без устали болтая при этом, – казалось, они не закрывали рот целую вечность. Дженевра притворилась спящей, дабы избежать расспросов насчет ее помолвки. Но даже когда соседки затихли, сон не пожелал явиться к ней. Тогда Дженевра начала рисовать в своем воображении Мерлинскрэг и грезить о будущем. Она представляла себе, как встанет на утес, рядом с Сен-Обэном, и они будут смотреть на бушующее море, на неведомые земли, лежащие за горизонтом.

Внезапно грозные стены замка придвинулись ближе, окружив ее кольцом тени. Солнце больше не согревало ее, она задрожала. А вдалеке, за тенью, стоял Золотой Орел. Лицо его было скрыто под забралом. Она бросилась бежать к нему, однако ноги ее отяжелели, а ступни увязли в густой грязи. Золотой Орел отвернулся. Дженевра издала сдавленный вопль отчаяния и проснулась. Все тело ее было в поту. Несмотря на испарину, она дрожала от озноба. Тонкая полоска света, пробивавшаяся сквозь шторы, подсказала ей, что настало утро. Радуясь, что от ее крика никто не проснулся, Дженевра встала с кровати и в одной только льняной сорочке проскользнула в соседнюю комнату, чтобы разбудить Мег.

– Что случилось, уточка моя? – спросила служанка, очнувшись от глубокого сна. Она уселась на постели, а потом с трудом поднялась на ноги.

Дженевра кивнула головой в сторону спавших камеристок и приложила ко рту палец.

– Тише, Мег. Мне нужна теплая вода, чтобы помыться.

Бледные полоски света проникали в комнату сквозь роговые ставни, защищающие окно прихожей. Мег, заметив, что Дженевра дрожит, заботливо положила руку ей на лоб.

– Тебе нездоровится, дитя мое?

– Нет. Просто мне приснился дурной сон. Побыстрее, Мег, пока остальные не проснулись!

Мег, как и прочие служанки, спавшая в одежде, настояла на том, чтобы Дженевра вернулась в спальню. Там она закутала свою хозяйку в плащ, а сама отправилась на кухню, где на огне стояли громадные котлы с горячей водой.

Согревшаяся Дженевра, не снимая плаща, уселась на низкий подоконник у одного из окон и распахнула ставни так, чтобы через узкую щель можно было разглядеть хотя бы часть окрестностей.

Во дворе уже суетились грумы и слуги, однако за широкой внешней стеной царил величественный покой – настоящий праздник сверкающих на солнце красок, переливавшихся в извилистой речушке. Подвижные тени падали на холмы и рощи, на поля и цветущие луга. Эта радующая сердце картина развеяла мрачное впечатление, оставленное ночным кошмаром.

С какой стати придавать значение дурному сну? Дженевре вообще редко снились сны, и она понятия не имела, вещий это был сон или нет. Тем не менее, девушка почувствовала тревогу за свое будущее.

Сен-Обэн отправил Алана Хардена за Дженеврой. Юноша выполнил поручение:

– Милорд ожидает вас во дворе, мистрис Дженевра.

– Благодарю вас, Алан. Как видите, я уже готова.

Она надела старую амазонку, которую носила еще в монастыре, а также кожаные рейтузы, скрытые под юбками, чтобы не натереть ноги. Она выпросила эту деталь одежды у одного из мужчин, которые сопровождали ее в Ардингстон, заплатив ему серебром из своих и без того скудных запасов. Зато теперь она могла с большим удобством скакать на сколь угодно дальние расстояния.

Другого платья для верховой езды у нее не было, но она надеялась, что ей удастся скрыть почтенный возраст своей амазонки. «Да и какой смысл кружить ему голову прекрасной одеждой, если скоро он будет созерцать меня в одной лишь батистовой сорочке, предназначенной для постели», – подумала Дженевра.

Взяв перчатки и кнут, девушка последовала за Аланом. Пока они шли по коридорам и лестницам, Дженевра пыталась завязать с ним разговор, отчасти для того, чтобы скрыть свою нервозность. Юный задиристый Алан смотрел на нее с нескрываемым восхищением, и Дженевра решила, что убогий наряд не слишком портил ее внешность.

– Как давно вы служите лорду Сен-Обэну? – спросила она.

– Я пришел в замок пажом, мистрис, и граф с самого начала приставил меня служить лорду Роберту. Лорд Роберт сделал, меня своим сквайром, когда мне исполнилось четырнадцать лет, как раз перед тем, как он стал бароном. Мы вместе уже двенадцать лет, я сопровождал его во всех кампаниях, – с гордостью рассказывал он.

– Значит, вы много путешествовали, – заметила Дженевра с некоторой завистью. Она никогда в своей жизни не бывала дальше Блоксли или монастыря в Дербишире. – А в сражениях вам доводилось участвовать?

– Нет, леди, ни в одном сражении я пока что участия не принимал. В Аквитании я был рядом с ним во время перестрелки, когда мы противостояли мятежникам, которые разворошили герцогство его милости короля.

– И вы скоро станете рыцарем?

– Надеюсь, да. Я старший сквайр Сен-Обэна, но я все равно останусь с лордом, ведь он обещал пожаловать мне поместье. Своей земли у меня не будет, пока не умрет мой отец.

Дженевра насмешливо поглядела на него.

– Ваш хозяин собирается сражаться лишь на турнирах, Чем же займетесь вы?

Алан усмехнулся в ответ.

– Тем же самым. Вызову своего лорда на поединок и одолею, но все равно останусь ему верным слугой. Ему нужны будут рыцари для свиты и гарнизонов.

Тут они пришли на внутренний двор, где возле конюшни стоял Сен-Обэн. Пара громадных волкодавов развалилась у его ног. Эскорт из оруженосцев окружал хозяина. На их лошадях были попоны цветов Сен-Обэна – изумрудно-зеленого и алого.

Алан подошел к своей лошади, убранной затейливее остальных. А Дженевра тем временем обменялась приветствиями с Сен-Обэном.

В ответ он снял украшенную перьями шляпу.

Оружия у него не было. На нем был пурпурный камзол из тонкого сукна с серебряными пуговицами, застегивающимися впереди. Рукава до локтя украшены такими же пуговицами. Вчерашняя пряжка приколота к шляпе. Кроме того, на Сен-Обэне были усыпанный драгоценными камнями пояс и кинжал.

Короткий, цвета одуванчика плащ с подкладкой из темно-зеленого муарового шелка свисал с его широких плеч. Темно-зеленые рейтузы плотно облегали икры и бедра Роберта, ноги были обуты в высокие башмаки из телячьей кожи на шнуровке. Высокий, стройный. Волосы сверкают на солнце. Вид великолепный!

Улыбка его, однако, была небрежной.

– Рад вас приветствовать, демуазель, – произнес он.

На сей раз наряд барона был далеко не мрачным, однако он отнюдь не смягчал его суровых манер, а еще сильнее подчеркивал их.

– Я выбрал верховую лошадь из конюшни лорда Нортемпстона, которая, надеюсь, вам подойдет, – продолжил он без всяких вступлений. – Она молода, но, как мне говорили, у нее кроткий нрав.

– Благодарю вас, милорд.

Дженевра была настолько поглощена разглядыванием жениха, что едва посмотрела на молодую лошадку, предназначенную для нее. Кобылка была просто загляденье: каурая, со звездочкой на лбу и в белых чулочках на трех ногах. На ней была богатая попона ливрейных цветов Нортемпстона – бирюзового и серебряного. Дженевра погладила ее, и лошадка кивнула в ответ изящной головкой. При этом колокольчики, прикрепленные к оголовью ее уздечки, зазвенели, кобылка легонько ткнула носом ладонь Дженевры и заржала от удовольствия.

– Она вам нравится?

– Прелестное создание! – Дженевра еще раз погладила лошадь, взяла резные, отделанные серебряными заклепками поводья и приготовилась сесть в седло. – Мне не терпится пуститься на ней вскачь.

К Дженевре кинулись грумы, но Сен-Обэн движением руки остановил их и сам помог невесте сесть на лошадь.

– Ее зовут Хлоя, – сказал он. Дженевра тем временем устраивалась на дорогом дамском седле и расправляла юбки, а Сен-Обэн разложил на крупе кобылки плащ девушки. «Надеюсь, он не заметил мужские рейтузы», – подумала Дженевра.