Мужчина, могучий парень одного возраста с Дитмаром, расхохотался:

— Они много чего могут говорить. Но здесь живут одни еретики и предатели. Да и к тому же настоятель Арно Амори ясно выразился: убивайте всех — Господь узнает своих.

— Он-то узнает! — вмешался Рюдигер. — Но я сомневаюсь, что он хочет видеть их перед собой до назначенного часа. Откуда вы вообще прибыли? Кто отдает тебе приказы?

Парню явно не понравилось, что рыцарь презрительно обращается к нему на «ты». Он выпрямился в седле и зло посмотрел на незваных гостей.

— Мы крестоносцы и подчиняемся приказам графа Симона де Монфора. Наша святая обязанность — очистить мир от еретиков и язычников. Мы в этом поклялись и исполним свое обещание. Так что прочь с дороги и дайте нам закончить свою работу!

Рюдигер покачал головой:

— А я поклялся защищать слабых. Особенно женщин и детей, а также священников Церкви Пресвятой Девы Марии. На это было благословлено мое оружие. И сегодня я не нарушу присяги, не допущу, чтобы ты и твои дружки позабавились, глядя на мучения людей, а затем разграбили их добро. С этого момента эти люди находятся под защитой рыцарства. К которому принадлежит и Симон де Монфор. Если у него есть возражения на этот счет, пусть заявит об этом лично.

Предводитель самозванцев тут же выхватил меч и бросился на Рюдигера. Пока Рюдигер отбивал атаку, Дитмар и Ханзи пробрались сквозь толпу испуганных крестьян и крестоносцев. Уже через короткое время сражение шло полным ходом, и самые смелые жители деревни пришли на помощь рыцарям, вооружившись цепами и дубинками. Для некоторых из них эта битва стала последней. Воины-всадники сражались яростно, но неумело, поэтому их легко было ранить. Лишь немногие из них были в кольчугах, не говоря уже о подобающих доспехах.

— Постарайтесь задать им жару, но не убивайте! — прокричал Рюдигер своим друзьям, когда Дитмар одним ударом отсек голову одному из варваров. — Нам не нужны неприятности.

— Однако, похоже, вы их уже заработали!

Как только раздался этот властный голос, воины-всадники опустили оружие. Это был высокий худощавый рыцарь на белом коне, на щите которого был изображен лев с двумя остроконечными хвостами, идущий на задних лапах. На белую тунику рыцаря был нашит большой крест — отличительный знак борца за веру.

— Кто вы и почему препятствуете моим людям исполнять данную ими клятву?

— Здесь произошло столкновение разных клятв, господин, — невозмутимо произнес Рюдигер. — Меня зовут Рюдигер из Фалькенберга. А кто вы?

Рыцарь нахмурился. В отличие от Рюдигера, Дитмара и Ханзи, он был в доспехах, однако приподнял забрало. За ним выстроились четыре рыцаря в полном вооружении.

— Меня зовут Симон де Монфор — наряду с другими титулами виконта Каркассона и Безье, графа Тулузы и герцога Нарбонны.

Рюдигер и другие поклонились, хотя и особо не раболепствуя.

— Значит, вы тот человек, который может уладить наш спор, — равнодушно продолжал Дитмар. — Ваши люди хотели казнить всех жителей этой деревни как еретиков, но крестьяне и священник заявляют, что они не имеют отношения к альбигойцам.

— Это правда, сударь! — Маленький, но явно бесстрашный священник протолкался с крестом вперед. — В этой деревне проживало лишь три семьи альбигойцев, но вы уже предали их огню, когда в первый раз напали на нас… когда вы уже проводили очистку этой местности. Мы только-только отстроили заново деревню. Сейчас здесь живут лишь католики, епископ может подтвердить это.

Достаточно было взглянуть на священника, побледневшего от страха, чтобы убедиться, что он говорит правду. Совершенный катар, обязанный следовать строгим правилам поста, никогда не смог бы отрастить живот, который выпирал из-под его рясы. И маленький священник явно не горел желанием приносить себя в жертву. Он держался мужественно, но, несомненно, хотел жить. Симон де Монфор со своим суровым худощавым лицом и ледяными синими глазами скорее сошел бы за аскета и мученика.

Сейчас же он грозно посмотрел сначала на священника, а затем на трех рыцарей.

— И кто вы такие, что осмелились вершить судьбы моих крестьян? — спросил он Дитмара.

— Ваших крестьян? — Дитмар нахмурился. — Разве они не подчиняются его величеству королю Франции? Ведь графы Тулузские являются подданными короля, не так ли?

Рюдигер улыбнулся. Хитрый вопрос! Все еще велись споры, подчиняются ли гордые дворяне Окситании королю. Однако Монфор едва ли осмелится лишить короля части налогов.

— Совсем недавно сын короля поступил ко мне на службу в качестве крестоносца! — гордо заявил Монфор.

Это было правдой. И наверняка монарх сделал это для того, чтобы новый граф Тулузы находился под присмотром.

Дитмар улыбнулся:

— Да, принц Людовик. Мне выпала честь пройти вместе с ним посвящение в рыцари при дворе короля. Принц, несомненно, рыцарь без страха и упрека и очень справедливый человек. Я не думаю, что он одобрил бы убийство верующих крестьян. Наш друг Жан де Бувин был посвящен в рыцари лично королем. Он весьма близок к нему.

Ханзи попытался принять достойный вид человека, который каждую неделю встречается с королем, чтобы сыграть с ним в шахматы. Монфору все это явно не нравилось, и по его лицу было видно, что он сдался.

— Ты можешь доказать, что ты примерный христианин? — обратился он к священнику.

Тот усердно закивал.

— Ну конечно, господин, епископ знает меня, он сам отправил меня сюда. Вот, посмотрите…

Он со стонами побежал к церкви и вернулся с огромной книгой — Библией, которая наверняка являлась единственным сокровищем небольшой общины. Священник открыл ее и начал читать вслух из Книги Бытия. При этом жители деревни упали на колени и попытались все вместе читать Аве Марию.

Похоже, Монфор понимал латынь. И, разумеется, причастность священника к католической церкви подтверждал не только его живот, но и монашеская ряса.

— Ну хорошо… — Губы Монфора сжались в ниточку, а из его глаз сыпались искры, особенно яркие на фоне бледного лица. Ему очень не хотелось извиняться, но пришлось. — Судя по всему, господа, вы не дали моим людям совершить непоправимую ошибку. Господь, разумеется, узнал бы своих — небесного суда не удастся избежать никому, — но вы помогли восторжествовать справедливости здесь, на земле. Прошу вас, окажите мне честь сопроводить нас к полевому лагерю. Мы направляемся к Тулузе, чтобы отбить город. Возможно, вы захотите присоединиться к нам. Войску Папы необходимы бесстрашные и справедливые воины!

— Здесь их явно не хватает, — пробормотал Рюдигер, когда рыцари все же присоединились к свите предводителя войска, как и те, с кем они сражались, причем четверо из них едва держались в седлах. — Но у меня нет никаких честолюбивых желаний! Что за бесчувственный тип этот Монфор! На совести его головорезов четверо крестьян, и кто знает, сколько изнасилованных девушек лежат мертвые за домами. И он даже не предложил выплатить людям компенсацию за убитых и не подумал хотя бы извиниться. Неудивительно, что народ его не поддерживает.

— Да и то, что он приехал вовремя… — Ханзи ухмыльнулся. — Ведь это не могло быть совпадением, что он как раз проезжал мимо с парочкой рыцарей и решил облагоразумить этих невежд. Он просто дал им время убить крестьян, позабавиться с женщинами, а вот трофеи он забрал бы себе! И если впоследствии оказалось бы, что они не были еретиками… Ну, он не был бы виноват.

— Что мы будем делать теперь? — спросил Дитмар. — Мы ведь не станем сопровождать их в Тулузу, не так ли?

Рюдигер покачал головой.

— Тогда это будет выглядеть, словно ты собираешься взять в осаду свою возлюбленную. Думаю, она не очень-то обрадовалась бы этому. Да и Монфор не станет играть на лютне перед воротами Тулузы.

— Но сегодня мы наедимся до отвала за счет этих негодяев, — заявил всегда практично мыслящий Ханзи. — Хотя они наверняка будут жарить меньше быков, чем планировали. Они ведь рассчитывали на скотину бедных крестьян!

— Мне хватит и хлеба с сыром, если при этом я смогу послушать, что говорят рыцари, — сказал Рюдигер. — Но самое главное, мы будем спать, не опасаясь нападения. Мы разозлили Монфора, друзья, и он не станет нам мстить, только если будет надеяться заполучить нас, трех вооруженных рыцарей. Но если мы уедем сразу… Ночь темна.

Еда в лагере крестоносцев оказалась весьма неплохой. Хоть и не было быков, но в рагу, которое готовилось в огромных котлах, было достаточно мяса, к нему подали хлеб и кашу из злаков. Все солдаты были хорошо откормленными и сильными, однако рыцарей среди них было очень мало. Большая часть войска состояла из оруженосцев и пеших солдат.

— Удивительно то, что Монфору удалось выиграть столько битв с ними, — сказал Дитмар.

Он, Рюдигер и Ханзи как следует подкрепились и теперь пили вино с четырьмя мужчинами из свиты Монфора, которые предложили новоприбывшим поставить палатки возле них. Здесь кутила верхушка войска, все эти мужчины уже были посвящены в рыцари. Однако они большей частью также были не наследниками, а младшими сыновьями в больших семьях. Исключением был лишь светловолосый великан по имени Матьё де Меренге. Он был не только наследником поместья возле Безье, но и единственным окситанцем среди мужчин. Трое остальных были родом из северных земель Франции.

Рюдигер вскоре отметил, что Матьё отличается от своих собутыльников не только этим. Он был здесь явно не ради трофеев или отпущения всех грехов, — похоже, он всем сердцем ненавидел альбигойцев и графа Тулузы.

— Вам следует держаться Матьё, когда мы возьмем Тулузу, — сказал один из рыцарей. — Он был оруженосцем у графа, а затем служил у него рыцарем. Если кто и знает, где в замке и чем можно поживиться, так это он!

— Прежде всего нужно заполучить голову графа, этого предателя и друга еретиков, бабника и труса! — пылко воскликнул Матьё.