— Об этом они могут сообщить в личных письмах, — заметил Дитмар. Наряду с самым важным письмом рыцаря, бросающего вызов, его союзники также отправляли письма с обоснованием своего участия во вражде. — И письмо передаст господин Конрад из Нойенвальде. Это должно устроить всех — ведь он заслуженный рыцарь, отмеченный кайзером, и наследник соседней крепости.

Когда-то господин Конрад был одним из советников кайзера Оттона, однако теперь был глубоко предан королю Фридриху. Одного возраста с Рюдигером, он, несомненно, был рыцарем без страха и упрека. Вместе со своим отцом Лораном он помогал Герлин после смерти Дитриха. Теперь хозяева Нойенвальде предоставляли свою крепость в качестве опорной базы для небольшого войска Дитмара, пока не будет построена осадная крепость. В их замке Герлин отвели комнаты в женских покоях, мать Конрада Этельберта и его юная жена Клара дружелюбно приняли ее. Клара даже смогла кое-что рассказать о Софии Орнемюнде, и Герлин жадно выслушала ее. Ведь она в первый раз слышала что-то об этой девочке из уст женщины!

— Мужчины все как один твердят, что девушка невероятно красива, что она кроткая и благонравная. Все это не сходится с тем, что я знаю о ее родителях! — заявила она хозяйкам Нойенвальде. — Если бы вы могли рассказать мне подробней…

Клара пожала плечами:

— Ну, настолько близко я с ней не знакома. Я меньше года училась с ней в школе при монастыре Святого Теодора. И тогда она ничем не выделялась. Этакая серая мышка, ужасно стеснительная. Что неудивительно, если учесть, как мы все с ней обходились. Она стала изгоем, как только мы узнали, каким образом ее отец получил Лауэнштайн. Сейчас мне, правда, стыдно за все те насмешки и оскорбления. София была ни при чем, что не уставали повторять монашки. Им нравилась София, она была послушной и старательно училась, — в отличие от некоторых из нас. — В глазах Клары появился шаловливый блеск, она была чрезвычайно непоседливой девушкой.

— И если бы вы видели, как они живут в Лауэнштайне! — добавила Этельберта. — Из девушки могла вырасти лишь потаскуха или монашка — простите меня за грубость. Но мужчин, которых Роланд собирает как своих «рыцарей», можно назвать какими угодно, но не учтивыми. Девушка может либо отдаться им, либо спастись бегством. Маленькая София выбрала последнее. Мне было жаль ее, когда мы все заставили монашек отправить ее домой. Но, разумеется, мы не могли допустить, чтобы грабитель и мошенник пользовался привилегиями хозяина крепости. Это было бы и против вашей воли, госпожа Герлин.

Герлин кивнула и поблагодарила старую верную подругу. Но судьба девушки Софии впервые тронула ее сердце. До этого момента она представляла себе нежеланную даму сердца ее сына как сильную и холодную красавицу. Но если он действительно влюбился в робкую, несчастную девушку, она не сможет испытывать неприязнь к Софии Орнемюнде.

— И все же тебе не следует так явно отдавать предпочтение хозяевам Нойенвальде.

Пока лошади рыцарей скорее скользили, чем спускались по откосу, Флорис продолжал давать своему беззаботному приемному сыну один совет за другим, что было совершенно не свойственно ему. Обычно он охотно позволял юноше самостоятельно принимать решения и радовался его уже сейчас в большинстве случаев мудрым умозаключениям. Но сейчас, похоже, рыцарь решил не предоставлять дело случаю. Флорис де Трилльон полжизни посвятил возвращению крепости Лауэнштайн роду Дитриха Орнемюнде. Предстоит решающая битва, и ничего не должно пойти кувырком.

Дитмар закатил глаза.

— Я и не буду. И я не верю, что кто-то опасается, что я с господином Конрадом объединюсь против всех дворян Франконии. Им следует больше бояться поддержки епископа. Он проявил такую щедрость… Можно подумать, что таким образом он пытается продемонстрировать свою власть.

Флорис покачал головой:

— Да нет. Епископа Майнца мало интересуют эти земли — по крайней мере, пока их принадлежность к его епископству не ставится под сомнение. И в будущем он советует епископу Бамберга не делать этого, он заявляет об этом, финансируя твой военный поход. Причем решение по этому вопросу было принято достаточно поздно, что, опять же, связано с тем, что к тебе хорошо относится король Фридрих.

Дитмар равнодушно кивнул. На самом деле ему уже наскучили все эти политические интриги. Неудивительно, ведь они плелись вокруг него все прошедшие месяцы. После сражения под Бувином его хвалили и им восхищались и король Франции, и король Фридрих. Филипп предоставил ему рыцарей, король Фридрих прежде всего выдал ему документ, которым засвидетельствовал свою поддержку его притязаний на Лауэнштайн. Однако прежде, чем вопрос стал обсуждаться и были выданы все документы, ему пришлось выждать бесконечное количество часов на приемах, томиться на различных ужинах и охотах. Король Фридрих пригласил и Герлин с Флорисом к своему двору, задавал им вопросы и призвал Флориса поучаствовать в играх его рыцарей. Он явно хотел испытать советника своего юного подданного, что было мудро и благосклонно с его стороны, но также отнимало много времени. И в конце концов продолжительного визита к истинному феодалу Дитмара, епископу Майнца, также избежать не удалось. Зигфрид из Эпштайна прежде всего хотел убедиться, что у Роланда Орнемюнде не было возможности объединиться с епископом Бамберга. Лауэнштайн однозначно располагался ближе к Бамбергу, чем к Майнцу. Существовала реальная опасность того, что епископ Экберт из Андехса воспользуется возможностью присоединить богатое графство к своему епископству. Поэтому в итоге Дитмар неожиданно получил значительную поддержку со стороны духовного главы Майнца. Епископ предоставил несколько рыцарей, но прежде всего обеспечил его деньгами. Финансовые возможности Дитмара превзошли его самые смелые мечтания. Он мог не только кормить своих рыцарей на протяжении долгого времени, у него был даже сделанный по заказу требушет, деревянная катапульта для обстрела осажденных крепостей. Лауэнштайн располагался под горой, поэтому над ним можно было соорудить так называемую осадную крепость и атаковать оттуда. Однако это требовало огромных затрат. Герлин, как и Дитмар, не считала это хорошей идеей.

— Мы хотим захватить крепость, но не разрушить ее! — заявила она, когда Рюдигер предложил потратить деньги епископа на постройку такого опорного пункта и расположить наверху орудие.

— И София окажется в опасности, если мы будем обстреливать крепость! — также возразил Дитмар.

Рюдигер был с ними не согласен.

— Ты ведь не думаешь, что они выставят девушку на стене, когда в крепость будут лететь ядра! — сказал он. — А о стенах крепости я не беспокоюсь. Их нужно годами обстреливать камнями, чтобы разрушить. Смысл обстрелов из катапульт — вымотать противника. Его забрасывают камнями через стены, и он никогда не чувствует себя в безопасности. Стреляют по линиям обороны, причем редко попадают в цель. Но результат обычно превосходит все ожидания: люди бегут, словно мыши.

— И совсем не обязательно метать камни, — успокаивал Флорис рассерженную жену.

Герлин покачала головой:

— А что же ты собираешься метать? Головы убитых? Как когда-то крестоносцы? Или же тела умерших от чумы, чтобы заразить обитателей крепости? Самое безобидное — коробки с фекалиями, но мне кажется, что это ниже достоинства рыцаря!

Флорис рассмеялся.

— В этом я полностью согласен с тобой. На самом деле использование осадных орудий тоже ниже рыцарского достоинства. Но опыт показывает, что многие господа совсем не по-рыцарски накладывают в штаны, как только видят их перед своей крепостью, и я охотно поспособствую тому, чтобы господин Роланд получил такой опыт. А относительно требушета и его применения мы можем принять решение и позже. Важнее всего осадная крепость, и у нее есть и другие преимущества, помимо того, что она может быть пунктом управления огнем. Герлин, Роланд не струсит только потому, что мы выстроимся перед его воротами! Он этого ждал долгие годы, это не так пугает его, как ты надеешься. И мы не сможем сразу же атаковать и победить его. Осады тянутся долго. Может пройти год или больше, прежде чем Роланд будет настолько изнурен, что примет сражение. До этого момента нам нужно будет наблюдать за крепостью и препятствовать подвозу припасов к ней. Если мы будем это делать из военного лагеря, то изнурим свое войско раньше, чем обитателей крепости. Поэтому сперва нужно занять людей постройкой осадной крепости. Зимой она будет защищать нас он непогоды, оттуда удобно вести наблюдения и можно иногда швырнуть на осаждаемых парочку костей, поужинав жареным быком, тогда как они будут сидеть на черством хлебе и бобах. Война совсем не похожа на то, что описывается в романах о короле Артуре, Герлин. Я знаю, что ты это понимаешь, но в последующие месяцы это станет еще очевидней.

Так что Герлин согласилась на постройку осадной крепости и уже по дороге к Лауэнштайну осознала необходимость этого. Долгие годы жизни на юге Франции избаловали ее, она отвыкла от топких дорог, постоянного дождя и холода, отсыревших покрывал и палаток, которые едва защищали от непогоды. Герлин неохотно куталась в свой самый толстый дорожный плащ, в то время как ее кобыла с трудом пробиралась по лесным болотистым тропам, а капли дождя скатывались с деревьев ей на шею. В такой поездке Дитрих когда-то тяжело заболел, — и Герлин поймала себя на том, что обеспокоенно посматривает на сына. Но Дитмар обладал прекрасным здоровьем и явно привык к полевым условиям. При этом он стремился поскорее добраться до Лауэнштайна и на погоду почти не обращал внимания.

Однако, когда они прибыли на место, вышло солнце, и Герлин была почти счастлива. Именно так она себе это и представляла — ее сын во главе войска, решительно настроенный отомстить. И теперь она могла пережить это вместе с ним. Она наблюдала за тем, как рыцари маршировали на равнине, которая разделяла крепость и деревню Лауэнштайн. В начищенных до блеска доспехах они восседали на роскошных конях, покрытых яркими, тех же цветов, что и цвета всадника, чепраками. Жители деревни, которые в любопытстве столпились, не могли оторвать от них глаз. Флорис хотел отослать их, но затем передумал. В этот день до боевых действий дело не дойдет, так пусть люди понаблюдают за представлением. Позже их поддержка будет иметь немаловажное значение, поэтому следовало позволить им наслаждаться видом юного хозяина крепости и его войска, не забывая также и о его матери, от которой сам Флорис не мог оторвать глаз. На Герлин было платье из белой парчи и праздничные украшения, а ее скромное головное покрывало увенчивал золотой обруч. Флорис восседал рядом с ней на белом коне и улыбался ей. Его щит, давно не видавший сражений, был заново обтянут ярко раскрашенным полотном. Со стены крепости Роланд увидит, что его старый противник не сдался.