— Почему вы меня схватили? Вы думали, что у меня пистолет? Я не стреляла в Рину, мистер Блэкторн.

— Я знаю.

Возможно, это было нелепо, но Эйприл мгновенно почувствовала благодарность к Блэкторну за его короткое «я знаю». Роб открыл заднюю дверцу автомобиля, и Эйприл юркнула внутрь.

Репортеры не отставали от них ни на мгновение, но новый знакомец Эйприл не обращал на прессу ни малейшего внимания, впрочем, так же как и она сама.

— Как они обращались с вами в участке? — сев в машину и заводя двигатель, поинтересовался Роб.

— Довольно скверно. Правда, могли бы и хуже. Полицейские не очень-то любезны с подозреваемыми в преступлении.

Кто-кто, а Эйприл испытала это, как говорится, на своей шкуре. Сколько же им понадобится времени, чтобы поднять то вашингтонское дело? И в какой степени отразится тот давнишний жуткий случай на ходе нынешнего расследования?

— Когда убивают столь выдающуюся личность, как Рина де Севиньи, полиция берется за дело более тщательно. Это вам не алкаш, убитый в пьяной драке, — заметил Блэкторн.

Эйприл не ответила. Из-под полуопущенных ресниц она смотрела на проплывающие за окном пальмы.

— Я тоже выполняю свою работу более скрупулезно, когда теряю клиента, — продолжал Роб.

— Весьма печально, что вы не делаете свою работу «более скрупулезно» несколько загодя.

Блэкторн замолчал, и Эйприл пожалела о своих словах. Она украдкой взглянула на него. Несмотря на невозмутимое выражение лица, было видно, что ему неприятны ее слова. Эйприл вдруг заметила его руки — одна на руле, другая на коробке передач. Большие, сильные руки. И действовали они очень уверенно, заставляя машину ловко маневрировать в сумасшедшем транспортном потоке.

— Я допустил ошибку, — сказал Роб через некоторое время, — и я намерен эту ошибку исправить. Я найду убийцу Рины. Я представлю его, — он бросил на Эйприл взгляд в зеркальце заднего вида, — или ее, перед лицом правосудия.

Блэкторн помолчал, а потом добавил:

— Вы не стреляли в Рину, но вы могли нанять того, кто это сделал.

Глаза Эйприл стали круглыми от удивления:

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что здесь работал профессионал. Убийство. В Рину стрелял наемный убийца. Этот человек выбрал самый подходящий момент для выстрела, затем без проблем скрылся в толпе. Исполнено мастерски.

— Но в полиции меня не познакомили с этой версией.

— В первый момент картина была сумбурной. — Блэкторн искоса взглянул на Эйприл. — Думаю, что лучшие детективы Анахейма до сих пор ломают голову над тем, что же все-таки произошло. Пока их расследование будет сосредоточено на поиске мотива. Если они выяснят, почему, то смогут выйти и на того, кто…

— Не обязательно, — возразила Эйприл. — Ведь людей, имевших причины желать смерти Рины, может же быть несколько.

— В литературе, возможно, — криво усмехнулся Блэкторн, — а в реальной жизни — только один.

— Понятно. Это вы к тому, что искусство и жизнь суть вещи разные?

— Искусство и смерть, — сурово поправил Роб.

— Послушайте, мистер Блэкторн…

— Так вы на самом деле дочь Рины?

— Остановите, пожалуйста, машину. Я хочу выйти. Как-нибудь сама доберусь до гостиницы.

— Расслабьтесь. Мы почти приехали.

На крутых поворотах колеса взятой напрокат машины пугающе скрипели, но Блэкторн полностью сохранял контроль за движением. Эйприл почти не сомневалась, что водительское мастерство этого загадочного человека отработано богатой практикой отрыва от преследований террористов.

— Я лично знаком с семьей де Севиньи, но до сего дня что-то о вас ничего не слышал.

— Мать бросила меня, когда мне было двенадцать лет. Сегодня я впервые за двадцать восемь лет оказалась с ней в одном зале.

— Она вас бросила? Почему?

— Почему? — Эйприл горько усмехнулась. — Да потому же, почему все женщины пренебрегают своими детьми или вообще отказываются от них. Был мужчина. Он намеревался изменить ее жизнь. А я была препятствием.

— Звучит печально. Двадцать восемь лет — большой срок. Сейчас вы уже взрослая, преуспевающая женщина.

— Иные чувства время не врачует.

Что-то изменилось в лице Блэкторна, словно по нему пробежала туча. Он отвел глаза, потом кашлянул и сказал:

— Вы в курсе, что теперь под следствием? Вами будут заниматься местные власти и ФБР.

— ФБР?

— Если убийцу нанимают в одном штате для совершения убийства в другом, то случай подпадает под юрисдикцию федеральных служб. Принимая во внимание факт, что Севиньи живут в Нью-Йорке, а убийство совершено в Анахейме, можно не сомневаться — расследованием непременно займется ФБР. — Голос Блэкторна был резок, а взгляд холоден. — Мы выясним, соответствует ли ваш рассказ действительности.

У Эйприл сжались кулаки.

— Мне нечего скрывать!

А внутренний голос кричал: «Лжешь! Лжешь!»

Блэкторн резко затормозил машину перед парадным входом гостиницы.

— Один из главных принципов нашей работы гласит: каждому человеку есть что скрывать. — Он повернулся и открыл дверцу, у которой сидела Эйприл, прежде чем к ней подоспел швейцар в ливрее. На какое-то мгновение рука Блэкторна коснулась талии Эйприл. — Какими бы ни были ваши тайны, я их узнаю. Делом моей личной и профессиональной чести станет задача узнать все, что касается миссис Эйприл Хэррингтон.

О! Она в этом не сомневалась. Он выяснит все о ее прошлом. Боже, как знать, что он будет делать, узнав ее тайну?

Содрогнувшись от этой мысли, Эйприл вышла из автомобиля.

Блэкторн следил за ней, пока она не скрылась за парадным входом. «Чертовски привлекательная особа», — печально усмехнувшись, подумал он. Способна ли она на ярость, ненависть, месть? Что-то не похоже.

Но годы общения с законом сделали Блэкторна довольно циничным. Женщина для него не становилась менее опасной от того, что была красива.

Все время с момента выстрела Роб скрупулезно анализировал каждую деталь случившегося в Анахейме: переполненный конференц-зал, столкновение между Риной и этой странной женщиной, замешательство и волнение публики, блеск чего-то металлического, выстрел, крики.

Роб как бы вновь прокручивал видеопленку, останавливая действие на тех или иных деталях. Но вот беда, то, что произошло после выстрела, а не перед ним, занимало его мысли куда больше. Он бросается к рыжеволосой женщине. Хватает ее. Крепко прижимает к себе. Слышит запах ее духов.

Черт возьми! Что-то было сделано не так Он же контролировал себя! По крайней мере должен был контролировать.

Как ни странно, Блэкторну не хотелось выпить. И все же он испытывал жажду… Эйприл Хэррингтон. Роб не сомневался: она — ключ ко всему. Какая бы роль ей ни отводилась в этом спектакле.

— Я не верю утверждениям этой женщины, — заявил, позвонив, Кристиан де Севиньи. — Она, без сомнения, мошенница. С вашим опытом расследований и знанием различных форм надувательства вы что-нибудь найдете, Блэкторн. — Кристиан говорил в своей обычной пренебрежительной манере. — Разузнайте о ней все. Выведите ее на чистую воду.

— Кто она такая? — возмущенно спрашивала Изабель по пути в полицейский участок — Видеть ее не могу. Если бы она не подняла весь этот переполох в зале, убийца ни за что бы не осмелился… и Рина была бы сейчас жива.

— Боюсь, что эта женщина говорила правду, — сказал Блэкторну Арманд. — У Сабрины действительно был незаконнорожденный ребенок. Мне довелось видеть эту девочку много лет назад. Я не очень хорошо помню ее, но вполне возможно, что она и есть та самая девочка. Правда, нам сказали, что дочка Рины умерла. Видимо, я слишком опрометчиво поступил, не проверив эти сведения.

Не исключено, что к убийству мог быть причастен и кто-то из близких Рины. Выяснить, кому была выгодна ее смерть, займет не так много времени.

«Мне уж точно нет», — подумал Блэкторн.

Черт! Ему захотелось выпить. «Помоги мне, Джесси!» — подумал Роб.

Глава 4

Сидя в кресле с высокой спинкой, Эйприл не отрываясь глядела на адвоката, готовившегося зачитать последнюю волю и завещание Рины де Севиньи. Ей стоило немалых сил не поддаться искушению пристально рассмотреть присутствующих в зале людей. Несколько лет назад она непременно бы вызывающе уставилась на каждого из них, нимало не заботясь их отношением к ней, их ненавистью и искренним возмущением относительно ее присутствия в этом зале. В детстве Эйприл, так она по крайней мере помнила, была неугомонной, дерзкой и смелой. «Вдохновенной», как выразился о ней один из наиболее терпеливых учителей. Как бы ей хотелось сейчас вернуть хотя бы частичку петушиного детского задора!

Полиция и толпа тележурналистов не давали Эйприл ни минуты покоя. Всю неделю ее выслеживали, преследовали, задавали вопросы, лишали покоя. Однако не арестовали. И, слава Всевышнему, пока еще никто не спросил ее о тех ужасных днях, когда она подростком сбежала…

По дороге домой Эйприл заехала в Нью-Йорк, испытывая почти болезненную потребность присутствовать на похоронах матери. Она убеждала себя, что желание это абсолютно бессмысленно, но никак не могла побороть в себе стремление использовать последний шанс изменить отношение к Рине и проститься с ней.

К тому же Эйприл чрезвычайно интересовало само убийство. В известном смысле преступления такого рода составляли ее профессиональный интерес. Разумеется, книжные убийства совсем не то, что реальные, но ей хотелось попытаться найти ответы на многочисленные вопросы и разгадать загадки, заданные самой жизнью.

Накануне представитель адвокатской конторы «Стенли, Роршах и Макгрегор» уведомил Эйприл, что ей необходимо присутствовать на оглашении завещания. Невероятно, но она входила в число наследников. Эйприл ума не могла приложить, на что может претендовать. По тому, какими глазами на нее смотрели присутствующие, она заключила, что вопрос этот так же живо интересовал и остальных членов семьи.