– Но их ошибка очевидна.

Эйла задумчиво помолчала.

– Только женщина способна рожать детей. Но если новая жизнь зарождается в женщине от смешения духов, то зачем Дони создала мужчину? Просто для приятного общения, для того, чтобы женщина могла разделить с кем-то Дары Радости? Мне кажется, для его создания имелись более важные причины. Женщины могут общаться друг с другом, оказывать помощь, проявлять заботу, они могут даже делить друг с другом Дары Радости.

Аттароа из племени Шармунаи возненавидела мужчин. Она держала их взаперти. Не разрешала им делить Дары Радости с женщинами. Образовались чисто женские семьи. Она думала, что если убрать мужчин, то будут смешиваться между собой духи женщин, и они будут рожать только девочек. Некоторые из женщин пытались делить друг с другом Дары Радости, но они не могли совокупиться, не смогли смешать свои сущности. Очень мало появлялось на свет детей.

– Но все-таки дети у них рождались? – спросила Зеландони.

– Да, но не все были девочками… Аттароа искалечила двух родившихся мальчиков. Большинству женщин не нравились запреты Аттароа. Некоторые из них тайком виделись с мужчинами, им помогали стражницы, назначенные Аттароа для охраны мужчин. А когда мужчин наконец освободили, эти женщины с детьми сразу предложили мужчинам вернуться к семейным очагам. Одни уже жили вместе, а другие собирались объединиться в пары с мужчинами. По-моему, дети рождались лишь у тех женщин, которые тайком посещали мужчин. И не потому, что они долго жили в одном доме, где мужчина мог бы проявить свои достоинства, чтобы его дух избрали для зачатия новой жизни. Свидания были редкими и очень короткими, на них успевали лишь совокупиться. Это было очень опасно, Аттароа могла бы убить их, если бы все выяснилось. И я считаю, что именно совокупление пробуждает в женщине новую жизнь.

Зеландони понимающе кивнула.

– Интересные рассуждения. Нас учили тому, что духи мужчин и женщин могут смешиваться, и нам казалось, что это хорошо объясняет зарождение новой жизни. Но большинство людей не привыкли ставить под сомнение наши объяснения, они просто принимают их как должное. Твое детство было очень необычным, оно пробудило в тебе способность задавать вопросы, но я посоветовала бы тебе не обсуждать эту идею с кем попало. Это может очень огорчить некоторых людей. Я тоже задумывалась над тем, зачем Дони создала мужчин. Животные, рождающие детенышей, обычно сами заботятся о них, и самки проводят мало времени с самцами, лишь небольшой период в году у них длится Брачный сезон, когда они делят Дары Радости.

Эйле захотелось подчеркнуть еще одну особенность.

– В племени Мамутои был один человек. Его звали Ранек, он жил у очага Уимеза, мастера по обработке кремня.

– По-моему, Джондалар что-то рассказывал о нем.

– Да. В молодости Уимез совершил очень долгое Путешествие, провел в странствиях более десяти лет. Он обошел Великое Море по южному берегу и отправился на запад. Там он полюбил одну женщину и хотел вернуться вместе с ней и сыном домой в племя Мамутои, но она погибла в дороге. Он привел домой только сына своей жены. Он говорил мне, что кожа его жены было почти такая же черная, как ночь, что такими же черными были все люди ее родного племени. Она родила Ранека после того, как они стали жить одной семьей, и Уимез заметил, что кожа ее сына гораздо светлее, чем у ее соплеменников, хотя мне он казался совсем темным. У него был коричневый цвет кожи, почти такой же темный, как шерсть Удальца, и сильно закрученные волосы, – сказала Эйла.

– Ты думаешь, что этот мужчина получился коричневым, потому что его мать была почти черной, а ее муж – белым? Смешение духов тоже может привести к подобному результату, – заметила Зеландони.

– Может, – согласилась Эйла. – Мамутои тоже так считают, но если то племя состояло только из черных людей и единственным белым был Уимез, то разве не странно, что именно его дух смешался с ее духом, чтобы появился Ранек? Они жили одной семьей и делили Дары Радости. – Она глянула на своего ребенка и вновь посмотрела на Зеландони. – Интересно, какой ребенок родился бы у меня, если бы я соединилась с Ранеком?

– С ним ты и была помолвлена?

Эйла улыбнулась.

– Его глаза всегда смеялись, и у него была ослепительная белозубая улыбка. Он был умным и забавным, с ним всегда было весело, и он лучше всех вырезал фигурки. Он вырезал для меня особую Дони, и вырезал Уинни. Он любил меня. И говорил, что больше всего на свете ему хотелось бы жить вместе со мной. Я никогда больше не встречала таких людей. Он выглядел очень странно, даже черты его лица были необычными. Он меня просто очаровал. Если бы я уже не полюбила Джондалара, то могла бы полюбить Ранека.

– Если он действительно такой, как ты описываешь, то я не виню тебя, – усмехнувшись, сказала Зеландони. – И знаешь, что интересно, у нас тоже ходят слухи о том, что далеко на юге есть Пещера, где живут темнокожие люди, далеко за горами на берегу Великого Моря. Говорят, там живет молодой парень и его мать. Я никогда особенно не доверяла слухам, кто знает, насколько правдивы подобные истории, а уж эта казалась совсем невероятной. Но ты поколебала мою уверенность.

– Лицом Ранек чем-то походил на Уимеза, несмотря на разный цвет кожи и другие отличия. Они были одного роста и телосложения, и походки у них были какие-то одинаковые, – сказала Эйла.

– Ну, такое сходство бывает очень часто, – сказала Зеландони. – Многие дети похожи на мужей своих матерей, но есть и такие, которые похожи на других мужчин Пещеры, иногда на таких, с которыми их мать едва знакома.

– Они могли совокупиться с ними на празднестве Почитания Матери. Ведь тогда многие женщины делят Дары Радости с мужчинами, которых едва знают, – возразила Эйла.

Жрица помолчала, обдумывая ее слова.

– Эйла, пойми, что твоя идея требует очень серьезного обдумывания и обсуждения. Не знаю даже, понимаешь ли ты, какие могут возникнуть сложности. Если ты права, то это приведет к таким переменам, которых ты даже представить себе не можешь. Такое откровение может исходить только от очага Зеландони, Эйла. Никто не примет такую идею, если только они не поверят, что она исходит от самой Великой Земной Матери. С кем ты успела поделиться ею?

– Только с Джондаларом и сейчас вот с тобой, – сказала Эйла.

– Я полагаю, что пока тебе лучше никому больше не говорить об этом. Я поговорю с Джондаларом и объясню ему, почему ему также не следует обсуждать ее с кем бы то ни было. – Они молча сидели, погруженные в свои собственные мысли.

– Зеландони, – сказала Эйла, – ты когда-нибудь представляла себя на месте мужчины?

– Что за странная мысль?

– А я как-то раз представила, размышляя о словах Джондалара. Тогда я хотела отправиться с ним на охоту, а он посоветовал мне сидеть дома. Потом я поняла, что отчасти это было связано с тем, что он хотел зайти в Пещеру и построить наш дом, но была и еще одна важная причина. Он сказал, что ему необходимо как-то оправдать свое существование. «Какой смысл в существовании мужчин, если женщина сама рожает детей и обеспечивает их?» Так он сказал. Прежде я никогда не задумывалась о том, каково предназначение нашей жизни. Что бы я почувствовала, узнав, что моя жизнь не имеет никакого смысла?

– Можно даже продолжить твою мысль, Эйла. Ты понимаешь, что отчасти твоим предназначением является рождение следующего поколения, но зачем нужно очередное поколение? В чем смысл жизни?

– Я не знаю. А в чем смысл жизни? – спросила Эйла.

Зеландони рассмеялась.

– Если бы я знала ответ, Эйла, то была бы равной Самой Великой Матери. Только она знает ответ на такой вопрос. Многие полагают, что назначение нашей жизни почитать Ее. А может, нам предназначено просто жить и растить следующее поколение, чтобы оно выросло и стало жизнеспособным. Возможно, именно так мы можем наиболее полно выказать Ей наше почтение?.. В Песне Матери говорится, что она создала нас, чтобы избежать одиночества, хотела, чтобы Ее почитали, оберегали Ее владения. Но некоторые считают, что нет вообще никакого предназначения. Вряд ли ответ на этот вопрос можно найти в этом мире, Эйла. И я сомневаюсь, что его можно найти даже в мире ином.

– Однако женщина, по крайней мере, знает, что она здесь для того, чтобы оставить следующее поколение. А что чувствует человек, у которого нет даже такого важного предназначения? – сказала Эйла. – Вероятно, человеку было бы очень печально осознать, что жизнь прекрасно продолжалась бы и без него, независимо от того, жил он, его вид или его пол, на этой земле.

– Эйла, у меня никогда не было детей. Должна ли я чувствовать, что моя жизнь бессмысленна или бесцельна? – спросила Зеландони.

– Это не одно и то же. Ты могла бы родить детей, а если даже и нет, то ты все равно остаешься женщиной. Принадлежишь к тому полу, который производит новую жизнь, – возразила Эйла.

– Но все мы принадлежим к человеческому роду. Включая мужчин. Все мы люди. Как мужчины, так и женщины появляются в следующих поколениях. Женщины рожают как мальчиков, так и девочек, – сказала жрица.

– В том-то и дело. Женщины рожают мальчиков так же, как девочек. А что остается мужчинам? Если ты чувствуешь, что ты и весь твой род не имеете никакого отношения к созданию новой жизни, будешь ли ты чувствовать себя полноценным человеком? Или осознаешь свое второстепенное положение? Каким-то существом, случайно сотворенным напоследок, излишним, необязательным дополнением? – Подавшись вперед, Эйла решительно высказывала свое мнение, искренне переживая за мужчин.

Зеландони поразмыслила над ее вопросом, потом внимательно посмотрела на серьезное, сосредоточенное лицо этой молодой женщины со спящим ребенком на руках.

– Ты принадлежишь к очагу Зеландони. Ты даже споришь так же, как они, – сказала она.

Эйла отпрянула.

– Я не хочу быть Зеландони, – сказала она.

Большая женщина оценивающе посмотрела на нее.

– Почему?