Бетти вошла в здание.

– Вы подождите его здесь. Если я понадоблюсь, вы можете найти меня в моем кабинете, – сказала Голди. Она ушла.

Спустя пять минут Бетти и Алан появились на площадке. Бетти была проинструктирована Голди. Она оставила мальчика отцу, а сама села на скамейку, не сводя глаз с Алана и его отца. Мальчик находился рядом с отцом недолго. По-видимому, Блэйк что-то говорил сыну, но тот никак не реагировал. Они бродили по территории пансионата, по игровой площадке, словно чужие друг другу. Алан отбежал от отца и присоединился к группе детей, зазываемый воспитателем, проводившим спортивные упражнения с группой детьми. Отец молчаливо наблюдал, иногда угрюмо, иногда ему хотелось подбежать к сыну и показать, как надо выполнить упражнение.

Алан почти не делал упражнения, не стоял он и в строю. Воспитатель несколько раз подозвал Алана, привлекая его к активности, но он даже не пытался что-либо сделать, взгляд его был пустым, отсутствовало внимание. Вся группа выполняла упражнения синхронно, пробегая мимо Алана, лишь он, подобно одинокому утесу, был невозмутим и одинок в толпе.

Бетти заметила, что Блэйк подошел к воспитателю, и они стали о чем-то говорить. Воспитатель показывала на мальчика. По-видимому, он говорил, что тот не желает бегать, нарушает дисциплину, а потому, не способен к обучению. В этот момент мальчик убежал с площадки, покинув всех, и спрятался за игровую горку, откуда его не было видно Бетти. Она заволновалась. Он опять ушел в себя. Она уже собиралась идти за Аланом, но увидев, что ее опередил отец мальчика, остановилась. Вероятно, воспитатель объяснил отцу и тот все понял, – думала Бетти.

Блэйк подошел к горке и подозвал к себе Алана. Он раз десять звал его, но тот не выходил. Тогда Блэйк снял ремень с брюк и, нагнувшись, чтобы достать до непослушного сына, ударил его. Куда пришелся удар, и был ли он, Бетти не видела (заслоняла горка), но она увидела размахнувшегося отца и сразу все поняла. Вскочив со скамейки, она стрелой бросилась к мальчику, чтобы его защитить. Подбежав к горке, она заметила отца, дергающего за руку сына. Он строго говорил с мальчиком.

– Теперь ты будешь выполнять упражнения?

– Да, – неуверенно пробубнил Алан.

Бетти весьма сдержанно обратилась к отцу мальчика, понимая, кто перед ней.

– Вы его ударили?

– Только для воспитательных целей, – оправдывался Блэйк.

– Но зачем?

– Он не слушал учителя. Но теперь…

– Вы сделали непростительную ошибку, – сказала Бетти, сильно волнуясь. Она не знала, как объяснить ему, что битьем здесь не поможешь, да и вообще, это никуда не годится. – Только словом, только словом, – повторила девушка.

Мальчик, несмотря на наказание отца, не плакал, а стоял в растерянности. Бетти взглянула на мальчика, ласково провела по его голове и стала сзади него, прикоснувшись к его плечам.

– Алан необычен, он не такой как все, – пояснила она. – Он аутист, а это особые люди. Они живут в своем мире. Их очень трудно отвлечь. Наш воспитатель не занимается Аланом, им занимаюсь я.

Несмотря на волнение и сбивчивость некоторых слов девушки, Блэйк, как ни странно, все понял. Он смягчился, протянул мальчику руку – в знак дружбы.

– Извини меня, я не буду так больше.

Мальчик протянул руку, но на его лице не было никакой реакции, он смотрел ничего не значащим взглядом по сторонам, слегка раскрыв рот. Его внимание привлекли дети, шумно играющие на площадке. Он слышал лишь их озорные крики.

– Извини, Алан, – смягченно повторил отец. – Ты меня прощаешь?

Мальчик чуть заметно качнул головой.

– Вот и отлично, – он еще раз протянул мальчику руку, по-видимому, чтобы почувствовать его прощение. – Ты хочешь мороженого? Мы пойдем с тобой в кафе, за мороженым. Окей?

– Мо-ро-женое, – по слогам повторил мальчик. Несмотря на его отсутствующий взгляд, Бетти определила по интонации в голосе мальчика, что он одобряет поход в кафе за мороженым.

– Договорились, – слегка повеселев, произнес Блэйк. – Вы не станете возражать, чтобы мы с Аланом пошли в кафе?

Бетти не могла решать подобные вопросы, нужен был совет Голди, но она почувствовала в отце мальчика какую-то разительную перемену к лучшему. Она поняла, что теперь он не обидит и не ударит больше Алана. Она смогла объяснить ему, что бить мальчика нельзя. И в этом была ее заслуга.

– Хорошо, я только сообщу об этом заведующему Пирсу Пересу, – сказала она мягко. – Думаю, что возражений не будет.

Она заметила, что мальчик повеселел и уже сам, самостоятельно, дал руку отцу.

– Мо-ро-женое, – по слогам произнес мальчик, безучастно глядя на играющих ребят.

– Да, Алан, – ответил отец. – Есть вишневое, шоколадное, клубничное. Твои любимые. Мы купим все.

– Вы уже покупали мороженое ему? – спросила Бетти.

– Всякий раз, когда мне нужно было его послушание. Только оно и помогало.

– Отлично, вы можете подождать мальчика в коридоре, возле его комнаты. Это на втором этаже, идемте, я покажу.

– А он разве не идет в комнату?

– Нет, я должна его отвести в класс, там он возьмет рюкзак. Мы рисуем. Ему нравится рисовать, – пояснила Бетти.

– Хорошо, я буду вас ждать там, – сказал Блэйк.

Бетти отвела мальчика в класс, там она встретила Голди и все ей рассказала. Голди решила лично поговорить с отцом. Она поняла, что конфликт устранен, но нужно быть уверенным, что он не повториться. О методах воспитания отца она не знала.

В коридоре Блэйка не оказалось. Голди нашла его в комнате мальчика. Он сидел на его детской кроватке, сутулый, с опущенной головой, спиной к двери.

– Мальчик скоро придет, – начала Голди.

Он молчал.

– Господин Уокер, я хотела бы с вами поговорить, – уверенным и строгим голосом сказала Голди.

Он по-прежнему молчал. Ей показалось это странным. Она подошла ближе, чтобы стать перед ним, но остановилась… ее слух поймал странные звуки, еле заметные, чуть уловимые. Голди почти бесшумно обошла кровать, теперь она видела лицо Блэйка. С его глаз лились слезы, самые обыкновенные, те, которые вызываются тревожным и слабым сердцем, способным к чувствам, состраданию.

– Значит, не все потеряно, – тихо сказала Голди.

Было непривычным видеть, как такой суровый, закаленный в бизнесе мужчина, привыкший к управлению другими, умеющий подчинять, властный, с твердым характером человек, способный к простым, нежным чувствам и переживаниям. Она готова была поклясться, что в его жизни лишь Алану под силу воздействовать так на отца. Холодное ко всему сердце, закалённое в боях среди людей, в горячих житейских буднях, дрогнуло, не только смягчилось, но и поддалось нежности. В том, что он любит мальчика, она не сомневалась. Но истинные ли были эти слёзы железного человека.

Она села на детский стульчик, напротив Блэйка.

– Вы мне не все рассказали, – начала она.

Он прекратил плакать, вытирая руками влагу с лица и глаз.

– Он – это все, что у меня осталось от прежней жизни, – с трудом вымолвил он.

– Вы были счастливы тогда? – спросила Голди.

– Это была женщина с лицом ангела. Я трепетно любил ее. Алан похож на нее, те же черты.

– Она умерла?

– Болезнь, тяжелая болезнь, отняла ее у меня. Рак легких. Я ничего не мог поделать. Да и денег-то тогда у меня не было. Мы были бедны, небогаты, богатство наше было в счастье. Это была семья, окруженная любовью и добротой. У нее был чудный характер. Я не помню случая, чтобы мы с ней ссорились. Вы верите мне?

– Да, Блэйк, верю.

– В юношеском возрасте ее семья отравилась грибами. Мы тогда только познакомились, у нас даже не было никаких планов… все умерли, отравились. Спаслась лишь она. Видимо, есть бог на земле, если он спас ее. Но я тогда ошибался, он все же отвернулся от нее. Но после нее остался лепесток нашей любви. Это Алан. Видимо, аутизм, эти странные особенности в его психике, передался генетически от матери. Все из-за этих проклятых грибов… Мне тяжело тогда было – горе не давало покоя, а тут еще и потеря работы.

Я поклялся воспитать, вырастить Алана, но одному мне это было трудно. Я понимал что, женившись во второй раз, новая мать не будет тем нежным, ангельским созданием, которое мы безвозвратно потеряли. Новая жена никогда не станет относиться к больному мальчику, с диагнозом аутиста, как его любящая мать. Мне было трудно сделать выбор. И все же выхода у меня не было. У второй жены было двое мальчиков и это упрощало дело. Если бы у нее не было детей, то появившиеся дети были бы более любимые и Алан это сразу же почувствовал на себе. Но я ошибался. Настоящая, любящая мать только одна… Она была богата, это несколько упрощало наши с Аланом проблемы. Я женился на этой женщине и… попал в ее зависимость. Она уволила управляющего ее компанией и назначила на его должность меня, своего мужа. По началу, все шло спокойно, но потом странное поведение Алана стало раздражать мою жену, ее сыновей, ее друзей, деловых партнеров, приходивших в наш дом, как к себе. Алан, который не знал ни в чем отказа, стал чувствовать пристальный надзор и суровый, недовольный взгляд жены. Появились запреты, наказания.

Но это все никак не останавливало Алана, но сильно раздражало жену. Среди наших знакомых пошли слухи, окутывающие наш дом, словно густой черный туман. Но я бы и с этим справился, если бы не холодное отношение мальчика. Алан не умеет проявлять сыновью любовь.

– Это из-за того, что он погружен в себя, – пояснила Голди. – Такова особенность аутизма – погружен в себя и не замечает людей.

– Да, все верно, но я тогда этого не знал, да и не хотел знать. Мне просто было это неприятно. Я перестал видеть в нем родное существо, любящего сына. А тут и мнения, суждения жены, ее друзей, ее надменных родителей. Они все считали его психопатом. Уже тогда начались жуткие крики и самоистязание Алана. Мир отвернулся от него, но он и не был в нем. Жена боялась, что дурные привычки мальчика перейдут к ее детям. Он ходил все время с синяками, с кровоподтеками.