- Андрей, мне больно!

   - Иди в зал!

   - В зал? А ты здесь останешься? Что вы ещё скрываете? - Они встретились глазами, и Кира вдруг испугалась. - Андрей, что происходит? Это всё какой-то бред. Ты ведь не мог так поступить с нами.

   Жданов начал задыхаться от едва сдерживаемых эмоций.

   - Иди, Кира, иди.

   Она внимательно вглядывалась в его лицо.

   - Я никуда не пойду. Пока ты не объяснишь мне...

   - Что?

   - Это правда? Ты отдал ей нашу компанию? Вот этой серой мышке-тихушнице? Ты всё ей отдал?

   - Нет. Нет!

   - Но ты отдал. Ты мне ничего не сказал, а ей доверился. Почему? - Жданов молчал, и Кира голову опустила, не желая дальше смотреть в его глаза. В них столько всего было - и вина, и злость, и нетерпение, и ещё что-то, что Киру безумно пугало. Она вдруг испугалась, что Андрей может сорваться, выскажет всё, что у него сейчас на уме, а она простить не сможет. А если не простит, то как дальше жить? Она ведь всегда его прощала, это основа их отношений.

   Андрей стоял, своей спиной дверь каморки загораживая, и угрюмо молчал, а Кира, после секундного колебания, взяла его за руку.

   - Пойдём в зал. Нужно поговорить, объяснить всем... Господи, почему ты мне раньше не сказал? Мы бы что-нибудь придумали. А сейчас...

   - Что? Поздно?

   Она в лицо ему посмотрела. И повторила:

   - Пойдём.

   Он руку свою из её пальцев освободил.

   - Иди, я приду через минуту.

   - Нет. Никакой минуты. Ты пойдёшь со мной, сейчас. Неужели ты не понимаешь, что тебе нельзя с ней оставаться. - Кира понизила голос до шёпота. - Не делай себе хуже, Пал Олегыч ещё больше насторожится. И Сашка тоже.

   - Плевал я на Сашку. Я тебе сказал, что я приду. Через две минуты. Иди. - И легонько оттолкнул её от себя. Кира посмотрела с ужасом.

   - Я не понимаю...

   - Кира, иди!

   Ему нужны были эти минуты, нужны. Чтобы попытаться с Катей поговорить, успокоить её. И он чувствовал, что она стоит прямо за дверью. И, наверняка, трясётся. Он и сам трясся, просто пытался этого не показывать. В конце концов, это он во всём виноват, ему нужно быть сильнее, ему нужно её поддержать, она слишком напугана. И ведь Катя его предупреждала! Она предчувствовала крах.

   Кира сделала шаг назад, смотрела непонимающе, а Андрей мысленно её поторапливал: уходи, уходи, но ничего не сбылось. Дверь, ведущая в конференц-зал, открылась, и вошёл отец. Остановился, оценил ситуацию, потом потребовал:

   - Возвращайтесь. У меня ещё вопросы появились.

   Андрей слабо ухмыльнулся, после чего кивнул.

   У Кати всё внутри заледенело, когда она голос Пал Олегыча услышала. Никогда не думала, что Жданов-старший может говорить с такой страшной, напряжённой интонацией. И Андрей, конечно, спорить не посмел. От двери отошёл, а Катя лицо руками закрыла. Ни одной здравой мысли в голове. Она совершенно не понимала, что теперь делать. Что с ними теперь будет?

   Боялась, что Пал Олегыч в каморку заглянет и потребует, чтобы она тоже в конференц-зал вернулась, а она не могла, никак не могла, но никто не вошёл, Катя только слышала, как дверь в кабинете хлопнула, закрываясь, и всё стихло. Видимо, семейный совет намечается, и ей там не место. Она теперь враг. Воровка, интриганка и предательница. Наверное, во всём этом можно Андрея обвинить, за то, что втянул её в этот ужас, в эту ложь, но разве она сама не знала, чем всё это может закончиться? Знала, и всё равно делала. Дура.

   Кате показалось, что её очень долго никто не трогал. Она сидела в полной тишине, в полумраке каморки, и с часов на стене глаз не сводила. Стрелки не двигались, не двигались, а потом - бац, рывок, и вот ещё минута прошла. Катя даже вздрагивала несколько раз, таким неожиданным ей казалось их движение. И не плакала, только дышала не глубоко и часто. Кота с пола подняла и вцепилась в него. Вот дался ей этот кот! Его же Малиновский покупал...

   Зажмурилась сильно, и дёрнулась, когда дверь открылась. Думала, это Андрей вернулся, но в каморку вошёл Пал Олегыч, и в первую секунду растерялся, её не увидев. Смотрел на пустующий стол, потом голову повернул, наверное, уловив Катино сбившееся дыхание. Они взглядами встретились, потом Пал Олегыч дверь закрыл, прошёл к столу и сел на место Пушкарёвой, всё молча. Катя следила за ним настороженным взглядом.

   Жданов включил настольную лампу, отвернул плафон в сторону, чтобы свет в глаза не бил. Сложил руки на столе. А потом спросил:

   - Как вы могли, Катя?

   Дальше сдерживаться она не смогла. Всхлипнула, и лицо руками закрыла, но всего на несколько секунд. Постаралась взять себя в руки.

   - Я просто пыталась помочь... Пал Олегыч, поверьте, мы делали всё это ради "Зималетто". Никакой корысти, никакого умысла.

   Он помолчал, потом кивнул.

   - Допустим. Но довести до такого... Этого я не ожидал, Катя. От вас не ожидал. Вы ведь, на самом деле, профессионал, вы всегда казались мне очень рассудительным человеком, а выходит, я ошибался?

   Она низко опустила голову.

   - Наверное.

   - Что ж... Сказать, что я разочарован, значит, ничего не сказать. Моя компания в руинах, и даже уже не моя.

   Катя резко вскинула голову.

   - Не говорите так. Мы сохранили "Зималетто", не смотря ни на что. И всё не так плохо. Вспомните вчерашний показ!

   - Ложь. Всё ложь и блеф, Катя.

   - Нет.

   - Я предупреждал Андрея, я предупреждал Марго, я знал, что он не готов, но меня никто не стал слушать. Жена меня убеждала, что он справится, он мне планы свои озвучивал, а получилось всё по моему сценарию. К сожалению.

   - Он старался. Он рисковал.

   Жданов-старший усмехнулся едва заметно и оттого неприятно.

   - А мне не нужен риск, мне нужен результат. Которого нет.

   Катя слёзы вытерла и поклялась себе, что больше плакать не будет. И на Пал Олегыча старалась не смотреть. Всё, что тот говорил, казалось ей несправедливым, но спорить она с ним не могла, у неё ни одного довода в защиту Андрея не было.

   - Почему вы ему помогали? Не должны были. Именно вы не должны были ему помогать. Я убедил Андрея взять вас на работу, надеялся, что у вас получится остужать его пыл в нужные моменты, направлять его энергию в правильную сторону, вы ведь прекрасный аналитик, вы умеете предвидеть развитие событий, просчитываете всё наперёд, а вы сделали всё наоборот.

   - Я хотела ему помочь. Это и была моя работа - поддерживать и находить выход из сложной ситуации. Я старалась.

   Жданов недоверчиво усмехнулся.

   - Поддерживать? Вы должны были позвонить мне и рассказать!..

   Пушкарёва отчаянно замотала головой.

   - Нет. Нет, не должна была! Мой начальник - Андрей Палыч, а не вы.

   Пал Олегыч вдруг ладонью по столу ударил, и Катя вздрогнула.

   - Теперь он вам не начальник, Катя. Теперь вы его начальник. Ведь всё сложилось именно так?

   Катя смотрела на него долго, полминуты, наверное, и молчала. Потом сглотнула.

   - Мне ничего не нужно от "Зималетто". Это был вынужденный шаг, чтобы потянуть время, чтобы... расплатиться с долгами.

   - Расплатились?

   Пришлось покачать головой.

   - Нет. Но... Просто нужно ещё немного времени.

   - А нет этого времени! Нет. Не сегодня, так завтра, придут имущество описывать, и в этот раз уже не выкрутимся.

   Катя очки сняла и потёрла глаза.

   - Шанс всегда есть.

   Пал Олегыч неприятно усмехнулся и из-за стола поднялся.

   - Невероятно. У меня такое чувство, что вы с Андреем в унисон говорите, одни и те же слова произносите. Вы друг друга убеждаете, или нас? Что из этого правда?

   Катя выпрямилась и теперь смотрела на Пал Олегыча хоть и снизу вверх, но с вызовом.

   - Пал Олегыч, послушайте меня, всё не так плохо. Я всё вам расскажу, все документы предоставлю. Вы поймёте, что всё не так страшно. Хотите, прямо сейчас... - Катя потянулась к папкам с документами, что на краю её стола лежали, а Жданов внимательно за ней наблюдал, даже разглядывал, а когда следующий вопрос задал, Катина рука безвольно опустилась.

   - Катя, вы влюблены в моего сына?

   Быстро облизала сухие губы, с трудом сглотнула, и слёзы снова покатились по щекам, слишком быстро вернулись, и сдержать их возможности не было, никакой. Да ещё тон Пал Олегыча, жалостливый какой-то. Катя промолчала, а он недовольно поджал губы, правда, Катя на него не смотрела, и заметить этого не могла, но в этом не было необходимости, его тон говорил сам за себя.

   - Это ведь так? - Сокрушённо покачал головой. - Надо же, а я жене не верил. Но как ещё объяснить ваше поведение? Вы перестали трезво оценивать ситуацию, вы позволили ему совершать ошибку за ошибкой, вы не посчитали нужным предупредить меня. Катя, вы ввязались в авантюру, которая может вам очень дорого обойтись. Вы это понимаете?

   Она кивнула.

   - Да.

   Жданов-старший отвернулся, взялся за ручку двери, но снова к Кате повернулся.

   - Собирайтесь и уходите. Встретимся завтра, покажете мне все ваши... бумаги, и тогда будем думать, что делать дальше.

   Он не сказал "идите домой", он сказал "уходите". Прозвучало, как приговор. Когда Пал Олегыч вышел, Катя рот рукой зажала и замерла, прислушиваясь. Но в кабинете снова всё стихло, и Андрей приходить не торопился. Катя ещё посидела несколько минут, ждала, когда слёзы высохнут, а может Андрея ждала, но он не пришёл, и она решила совету его отца последовать. Надела пальто, выключила в каморке свет, и вышла. Остановилась перед зеркалом в кабинете. Конечно, заплаканное лицо скрыть не удастся, придётся мимо женсовета с боем прорываться. У неё сейчас нет слов, нет сил придумывать какое-то объяснение, хочется вырваться отсюда. Ещё одного допроса она не переживёт.